Завоевание - Джуд Деверо

А ведь она всегда сомневалась в нем. Лиана советовала полагаться на собственное чутье, но она не прислушивалась к советам. И позволила ненависти, веками гнездившейся в доме Перегринов, затуманить разум. Сквозь призму этой ненависти она смотрела на Тирля и видела все в искаженном свете: не то, что было на самом деле, а то, что, по ее представлениям, должно было быть. Подлинная сущность Тирля открылась ей только тогда, когда она перестала разделять убеждения братьев. С глаз будто спала пелена.

Она бесцельно бродила по коридору, пока сознание вдруг не отметило нечто странное в окружающей обстановке. Нервно потирая руки, как будто они озябли, Зарид обернулась через плечо. Дверь комнаты с привидениями была открыта.

Зарид остановилась как вкопанная. Она видела солнечный свел, который вырывался из дверного проема, ярко освещая коридор. Но Зарид знала, что там должно быть темно, мрачно, сыро. Комната с привидениями всегда заперта, и Зарид там не была ни разу в жизни. До женитьбы Рогана этот этаж был нежилым, потому что все до смерти боялись призраков. Поговаривали, что без согласия призрачной дамы — хозяйки комнаты, туда никто не имеет права входить, но когда привидение сочтет нужным, он само отопрет дверь.

Зарид огляделась по сторонам, и обнаружила, что совершенно одна. И если дверь открылась, то это приглашение относится лично к ней, к Зарид.

Она направилась к двери. Ноги не слушались, как будто к ним были привязаны пудовые гири. Но она все-таки кое-как волочила их, потихоньку приближаясь к заветной цели.

Дойдя до порога, она перевела дух. Что ее ожидает за этим порогом? Что она там увидит? Парочку жутких привидений или вампиров?

Когда она входила в комнату, ее трясло, как в ознобе, кровь отхлынула от лица, а сердце готово было выскочить из груди В какой-то момент ужас достиг такого предела, что она готова была завизжать или задать стрекача, а может, и то, и другое вместе. Но Зарид пересилила себя и сделала последний, решающий шаг вперед. Но в самом помещении она не обнаружила ничего, кроме нескольких стульев с прехорошенькими подушечками на них, рамы для вышивания гобеленов и еще ковров, развешанных по стенам. Несмотря на то, что комната столько времени была запер га, внутри все выглядело чистым и опрятным. И никаких привидений. Вообще никого.

Дыхание Зарид понемногу вошло в нормальный ритм. Она подошла к рамке, на которой был натянут наполовину вышитый гобелен изображавший девушку и единорога Зарид потрогала искусную вышивку, и едва только сделала это, откуда-то с потолка на нее свалился листов бумаги.

Ужас сковал Зарид. Ноги будто вросли в землю, сердце колотилось, как овечий хвост. Не мигая, она смотрела на бумажку, валявшуюся на полу. Парализованная страхом, Зарид не могла заставить себя даже обернуться, кто знает, что она там увидит? Может, за ее спиной сейчас притаилось привидение.

Через несколько минут ей, однако, немного полегчало.

Ни единого звука не нарушало тишины комнаты, несмотря даже на то, что дверь все так же была нараспашку.

Призвав на помощь все свое мужество, она рывком обернулась.

Никого и ничего. Пустая и очень чистая комната, хотя по всем правилам ей положено быть грязной и запущенной. И ослепительно яркий солнечный свет, хотя день довольно пасмурный.

Когда Зарид наконец удалось унять дрожь в теле, ее внимание вновь приковал появившийся откуда ни возьмись лист бумаги. Коленки слегка подгибались, но на несколько крошечных шажков, отделявших Зарид от него, ее все-таки хватило. Дотащившись до листка, она нагнулась и подняла его.

Уроков чтения, которые успел дать ей Тирль, было явно недостаточно, чтобы ознакомиться со связным текстом такого объема, но для Зарид и не было необходимости уметь читать, чтобы узнать, что тут написано. Количество слов и их начертание в точности совпадали с составляющими старинного изречения, находившегося над камином в любимой комнате Рогана. Зарид знала эти слова наизусть, как и все Перегрины.

Когда в черном сольются и белый, и красный,Когда черное с золотом станет одним,А единственный с красным союз заключит,Тогда ты узнаешь…

Это была знаменитая загадка, над которой бились несколько поколений Говардов и Перегринов, еще задолго до того, как вспыхнула вражда между семьями. Но никому не посчастливилось пролить свет на таинственный смысл этих строк. Сама Зарид, когда была поменьше, долгие ночи проводила без сна, пытаясь найти ключ к разгадке. Порой ей представлялось, что если удастся расшифровать эту белиберду, это поможет родным избежать гибели. Но шли годы, у Зарид на глазах один за другим умирали братья, отец, мать, и Зарид стала просто одержима идеей решить эту загадку. Ей казалось, что миссия спасения семьи возложена именно на ее хрупкие плечи. Может, того, чего братья не могли сделать с оружием в руках, ей удастся достичь иным способом.

Стиснув лист бумаги в руке, Зарид выскочила из комнаты. За ее спиной дверь сама собой закрылась, и слышно было, как щелкнул замок. Зарид не хотелось думать о том, как это могло получиться.

— Это ветер, — прошептала она и помчалась по коридору подальше от этого обиталища потусторонних сил.

Неспроста все это. Наверное, от того, получится ли у нее разгадать эту головоломку, зависят перемены в ее судьбе. Может статься, она сможет снова завоевать любовь мужа.

Глава 16

Тирль с хрустом откусил от яблока, поглядывая на длинную вереницу слуг своего брата. Хотя, вероятно, теперь ему следует считать их своими слугами, поскольку брат вот-вот испустит дух. Тирль знал, что должен чувствовать боль утраты от предстоящей кончины близкого человека, но не мог же он скорбеть против своей воли. Он был уверен в том, что брат пал жертвой собственной ненависти. Даже на смертном одре Оливер Говард только и твердил о том, как ненавидит Перегринов.

— Они сразу же попытаются наложить лапу на все, что досталось мне с таким трудом, — хрипел Оливер днем и ночью. — Тебе понадобится много сил, чтобы выстоять в борьбе с ними. Не подпускай их ни на шаг к тому, чем мы владеем, ведь я уже никогда не смогу позаботиться о том, чтобы они держались подальше от нашего добра.

В ответ на это Тирль предпочитал помалкивать. Такое впечатление, что все на свете сговорились считать его рохлей. Собственный брат не слишком уверен в его способности должным образом управлять имением Говардов. А уж Перегрины всегда потешались над ею мягкотелостью. Даже собственная жена…

Нет, эту мысль не стой г дальше развивать. Вот уже в течение трех месяцев, которые прошли с тех пор, как он покинул дом Перегринов, он предпринимал титанические усилия, чтобы выбросить из головы женщину, на которой имел глупость жениться. Несколько недель он провалялся в постели. Сильный жар и страшная боль во всем геле — результат побоев, нанесенных ему Перегринами без всякой причины, — едва не свели его в могилу.