Вкус к жизни (СИ) - Флёри Юлия

– Как?! – резче, чем положено, выдал Мартин, и я мстительно прищурилась.

– А каким ты был в детстве, в юношестве? – вдруг задумалась я и внушительно подалась вперёд, устраивая локти на столе. – Я практически уверена, что жил и не задумывался о завтрашнем дне. Весёлый, заводной, лёгкий на подъём…

– Мартин, и правда, был удивительно приятным в общении, – подтвердила Агнесса мои предположения и украдкой глянула на сына. – Люди тянулись к нему.

– Ну да… Наверно, именно поэтому к своим тридцати я так от них устал…

Мать смотрела на Мартина, а на её лице таяли остатки улыбок. Я чувствовала между ними какую-то недосказанность, но выпустить эту недосказанность на свободу было ожидаемо непросто.

– А, знаешь, я тебе кое-что покажу, – не обращая внимания на сына, Агнесса встала из-за стола и похлопала меня по ладони. – Сейчас, – пообещала она и стремительно удалилась в сторону двери, которую я прежде и не замечала.

Пользуясь уединением, я не стала испытывать терпение мужа и, обойдя стол, обняла его за шею, устроилась на коленях.

– А по-моему всё прошло успешно! – широко улыбнулась я, надеясь этой улыбкой перечеркнуть непростой вечер. – И твоей маме я наверняка понравилась.

Мартин неторопливо и будто нехотя устроил ладонь на моём боку, чуть сжал пальцы, криво ухмыльнулся.

– Юль, ты здесь не для того, чтобы кому-то нравиться. Но крест каждой матери – беспокоиться за своего ребёнка. Даже если он давно вышел из возраста, когда нужно подуть на разбитую коленку. Мама должна знать, что ты у меня есть, и этого, поверь, более чем достаточно. Ну и, конечно, ты ей нравишься, – проговорил он гораздо тише, внушительнее. – Потому что когда-то мама и сама была такой. Весёлой и яркой, – Мартин убрал от лица мои волосы, нежно коснулся щеки. – Это потом появился Астафьев и нужно было соответствовать… Матери пришлось надеть маску надменности и высокомерия.

– Ну да… – рассмеялась я. – Я поняла, насколько серьёзно попала, когда увидела величину бриллиантов на её шее!

– Всего лишь демонстрация возможностей… – покачал он головой.

– Ты злишься? – вдруг усомнилась я, уловив в тоне недовольство.

Мартин поджал губы и улыбнулся мне нервно, напряжённо.

– Наверно, я давно должен тебе кое-что сказать… – болезненно тихо прошептал он и прикрыл глаза, прижался лицом к моей груди.

Послышался стук каблучков, и Мартин запрокинул голову, глубоко вздохнул, освобождаясь от моих пут, от влияния. Он погладил меня по спине. Вроде как в знаке внимания, а на деле, требуя свободы. Но я отчаянно не хотела терять контакт и потому устроилась на соседнем стуле.

Агнесса несла в руках большую книгу, а судя по тому, как Мартин закатил глаза, это был семейный альбом.

– Обещаю, когда мы будем гостить у моей матери, я лично покажу тебе все компрометирующие меня фото и поделюсь шокирующими историями из жизни, – шепнула я, но его напряжение это отнюдь не скрасило.

Правда, ожидания увидеть Мартина с уже упомянутой разбитой коленкой и в классических белых гольфах не оправдались – альбом содержал лишь портретные снимки. Да не простые, а знаковые.

– Когда-то я увлекалась фотографией и, возможно, позволяла себе лишнего… – призналась Агнесса, явно скромничая. – Домашние шарахались в стороны, завидев в моих руках фотоаппарат, но глядя на эти альбомы теперь, я понимаю, что оно того стоило, – решительно вздохнула женщина и принялась торопливо перелистывать страницы.

– Это Павел на получении диплома, – пояснила Агнесса, заметив моё внимание, я поспешила отвернуться, ведь глянула на снимок лишь потому, что запомнила Астафьева именно таким… И, надо же такому случиться: наткнулась на насмешливый взгляд Мартина. Муж не постеснялся уколоть меня этой насмешкой.

– А вот здесь Мартин, – как-то особенно тепло отметила его мать. – Ему только исполнился двадцать один. В тот самый день его команда завоевала титул чемпионов области.

Мартин был запечатлён в хоккейном шлеме и с совершенно открытой юношеской улыбкой. Я бросила на него стремительный взгляд, пытаясь уловить очевидные отличия. Сейчас он так не улыбался…

– Ты был гонщиком? – в голос удивилась я, разглядев его возле спортивного кара с множеством наклеек.

– Чемпионом так и не стал, – язвительно заметил он сам и развёл руками. Я этот упрёк на свой счёт принимать не стала, хотя тон ощутимо задел.

– И вот… посмотри, снимок сделан сразу после выпускного, – вдруг рассмеялась Агнесса. – Мартин страшно опаздывал. Кажется, это было свидание. Здесь в его взгляде уже можно уловить некую чертовщинку.

«Ну конечно, классический сердцеед!» – усмехнулась я самой себе. С фото на меня смотрел совсем другой, незнакомый мне человек. Белая футболка, обтягивающая накачанный торс, светлые джинсы и кожаная косуха. В мочке тогда сверкало невзрачное колечко, на губах улыбка предвкушения, а вот в глазах, и правда, таилось что-то тёмное и властное. Уже тогда… Я трепетно вздохнула, пытаясь запомнить его такого, и не торопилась листать дальше.

Я снова не отказалась от соблазна провести сравнительный анализ и бросила на Мартина несколько быстрых взглядов, прищурилась, прицениваясь, и вдруг улыбнулась.

– Да ты просто красавчик, когда не делаешь брови вот так, – нахмурилась я, пытаясь зеркально отобразить его эмоцию.

Я подалась вперёд и разгладила пальцем морщину между его бровей, но и это Мартина не тронуло.

– Здесь Мартин со своей сестрой, – оживилась Агнесса. – Милая девочка. Эльза редко гостила у нас, но брата просто боготворила. Она неизменно селилась в его в комнате. Даже когда Мартин стал совсем взрослым, – усмехнулась мать и несдержанно прикусила губу.

Лицо девочки оказалось знакомо. Чем-то они с Мартином, действительно, похожи. Ну а заявление, что были с сестрой настолько близки, и вовсе сбило с толку. По всему выходило, что дух соперничества царил только в отношениях с братьями.

– Эльза – это дочь твоего отца? – верно догадалась я, но когда подняла взгляд на Мартина, заметно струхнула. Чего испугалась – непонятно. Возможно, мыслей, которые он так неудачно пытался скрыть.

Очевидно, с просмотром семейных фото стоило завязывать. Я как раз собиралась вежливо поблагодарить хозяйку дома за оказанное внимание, когда зацепилась взглядом за фото, на котором Павел был изображён с девушкой. Возник чисто художественный интерес… слишком уж девушка показалась красивой. Тонкие, правильные черты лица, яркие глаза, тёмные волосы. Её хотелось писать… Красавица могла бы оказаться весьма колоритной натурщицей. В ней всего было вдоволь. И самодовольства, и надменности, и воспитания. «Идеальная партия» – вдруг пришло мне на ум за мгновение до того, как Агнесса повторила эти же слова вслух.

– Идеальная партия… – тихо проговорила она, с не меньшим интересом разглядывая красавицу. – Это Виктория. Они достаточно долго встречались с Павлом, но потом он увлёкся какой-то юной художницей. Сергей Константинович даже пробовал вмешаться, но эти отношения было не спасти.

На этом Мартин вызывающе хмыкнул. Я-то как раз понимала смысл его смешка: юная художница сейчас сидела совсем рядом и, надо же такое придумать… не чувствовала за собой вины! А вот Агнесса разглядела в смешке что-то своё и торопливо прикрыла альбом.

– Как видишь, когда-то Мартин был другим. Не таилось в нём ни этой холодности, ни жестокости.

– Мам, не начинай, – попросил Мартин и решительно поднялся, протянул мне руку. – Спасибо за прекрасный вечер, – язвительно поблагодарил он, прижимая меня к себе. – Надеюсь, позавтракать в тёплом семейном кругу не удастся, мы уедем рано утром, – поставил он мать перед фактом, а она и не думала спорить, лишь едва уловимо кивнула.

Глава 42

– Мартин, ты мог бы быть с окружающими мягче, – шепнула я до того, как мы оказались в подготовленной комнате, и это стало ошибкой: муж стиснул зубы и зло саданул кулаком по стене.

– Мягче уже некуда, – прорычал он и торопливо подтолкнул меня по коридору.