Волчий тотем - Жун Цзян

— Свинина — это хорошая штука, потом соберём побольше народу, поохотимся на свиней, ведь не только говядиной и бараниной нам питаться. Мы, те, кто пришли из крестьянских районов, очень любим свинину, а вот говядину и баранину меньше, — сказал Баошуньгуй.

Сан Цзе пригнал повозку, они погрузили свиней и поехали обратно к палаткам. Бату с собаками остался на прежнем месте, ждал, когда они догрызут свиные ноги. Разделали свиней, развели костёр и стали жарить свинину. Скоро запах от жареной свинины распространился вокруг. У костра Баошуньгуй предлагал всем вина и говорил о том, какое вкусное может быть лебединое мясо, но охотники только качали головами, и ему стало неприятно. Скотоводы степи Элунь охотятся только на зверей и не трогают птиц, они уважают тех, кто летает, кто может возвыситься к Тэнгри.

Собаки доели свою добычу и вернулись в лагерь, стали бдительно охранять палатки. Люди, наевшись и напившись, встали от костра, собрали хорошие остатки свинины и положили их в железную миску, а внутренности, кроме печени, оставили на земле собакам.

На следующий день охотники овраг за оврагом стали исследовать восточную гору, искали целый день, но ничего не нашли. На третий день они зашли в глубокие горы, к полудню люди и кони переутомились, вдруг Бату, Баошуньгуй и Ян Кэ услышали, как недалеко раздался выстрел. Они пошли на звук и увидели на восточном горном перевале двух волков. Эти два волка только-только забрались туда. Потом увидели людей на лошадях с собаками, которые тоже со всех сил забирались на гору. Бату посмотрел в бинокль и сказал:

— Волчья стая уже давно убежала, а это два старых волка, которые отстали от стаи.

Баошуньгуй возбуждённо воскликнул:

— Неважно, старые волки или не старые, снять с них шкуры — это уже будет удача!

Собаки и охотники с двух сторон быстро поднимались на гору. Волки были большой и поменьше. Тот, который крупнее, не мог распрямить левую переднюю лапу, как будто она у него была покалечена в бою. Та, что поменьше, похоже, была старая волчица, крайне худая, шерсть от старости наполовину седая. Балэ, Эрлань и другие собаки, увидев, что волки старые и хромые, не только не прибавили в скорости, а, наоборот, стали колебаться. Лишь одна молодая, недавно подросшая собака, считая, что предстоит лёгкая добыча, резко рванула вперёд.

Волки вступили на открытый каменистый участок, рельеф там был сложный, возвышались огромные камни, щебень наслаивался друг на друга. С каждым шагом из-под лап волков вырывались камни и с шумом катились вниз. Лошадям уже было трудно идти, охотники постепенно стали слезать с лошадей, взяли ружья и дубинки. Закалённые в боях Балэ и Эрлань двигались медленно, а лаяли громко. Только та молодая и неопытная собака догоняла со всех сил, её звали, но она не откликалась. Большой волк, запрыгнув на огромный квадратный камень, неожиданно развернулся на 180 градусов, напугал собаку, и она сорвалась вниз, но застряла между двумя камнями, и, хотя рана была небольшой, люди с трудом достали её оттуда и оставили там сидеть и скулить. Другие собаки напряглись и ощетинились, а волчица, воспользовавшись удобным моментом, юркнула в какую-то нору между камнями.

Старый волк забрался на скалу, на площадку размером с два обеденных стола, на ней с трёх сторон были скалы, а с четвёртой стороны — крутой склон. Волк спиной упёрся в скалу, свирепый взгляд его помутневших старых глаз был направлен на людей, он вздохнул, готовясь к последней битве. Собаки окружили это место полукольцом, яростно лая и рыча, но никто из них не осмеливался сближаться с волком. Люди тоже подошли и окружили волка. Баошуньгуй увидев эту картину, радостно закричал:

— Никому не двигаться, смотрите на меня!

Он разомкнул штык-нож, зарядил ружьё и приготовился сближаться.

Баошуньгуй вышел за собачью цепь, волк вдруг наклонился телом и прыгнул со скалы вниз, на склон, сильно ударился о камень и остался там лежать, в положении, как будто полз вверх по склону; большие и маленькие осколки камней скатились на его тело и частью покрыли его.

Люди осторожно подошли к краю скалы, посмотрели вниз, только пыль поднималась над ним. Баошуньгуй спросил:

— В чём дело? Волк упал и разбился или убежал?

Бату с грустью ответил:

— Неважно, живой он или мёртвый, всё равно ты не достанешь его шкуру.

Баошуньгуй долго стоял в оцепенении, не говоря ни слова.

Шацылэн и Сан Цзе быстро пошли к камням, у которых стояли собаки, они взяли собак за задние лапы и оттащили их от камней. Шерсть у собак стояла дыбом, так что видно было кожу.

Охотники подошли к каменной норе, эта нора была естественно образована горной породой, обработанной и разрушенной ветром, и стала временным прибежищем для зверей. Камни были нагромождены в большом беспорядке, Баошуньгуй внимательно осмотрел место и в раздумье почесал затылок:

— Ах, её мать, и раскопать-то нельзя, как начнёшь копать, так всё осыплется; выкуривать — тоже не выкуришь, весь дым рассеется через щели. Бату, как думаешь, что делать?

Бату потыкал шестом от аркана внутри норы, посыпались камни. Он покачал головой и сказал:

— Не стоит этим заниматься, чуть не так стронешь камни, они могут осыпаться и поранить людей и собак, а всё равно не достанем.

— Эта нора глубокая? — спросил Баошуньгуй.

— Глубина-то небольшая, — ответил Бату.

— Я думаю, лучше выкуривать дымом, идите все копать дёрн, разожжём огонь, а где будет выходить дым, там станем затыкать. Я взял перец, я не верю, чтобы волки не боялись дыма с перцем. Быстро! Быстро! Всем работать! Мы с Ян Кэ остаёмся сторожить выход. Вот взял вас, нескольких мастеров-охотников, поохотились три дня, даже одного волка — и того не можем достать, вернёмся — все будут смеяться, — сказал Баошуньгуй.

Охотники разошлись собирать дрова и дёрн, а Баошуньгуй с Ян Кэ сели у входа в нору сторожить.

Баошуньгуй положил в огонь перец, дым, приправленный перцем, вскоре заполнил нору. Охотники при этом нарочно оставили две маленькие щелочки, чтобы дым выходил. Вдруг в норе послышался резкий кашель волчицы, все охотники сразу приготовили дубинки, а собаки встали в боевую стойку. Кашель становился всё громче, как будто кашлял старый человек, болеющий бронхитом, кашлял так, словно выворачивало лёгкие. Но всё же волчица не высовывала головы. У Ян Кэ от этого страшного дыма потекли слёзы, он просто не мог поверить, что волчица настолько боится людей.

Вдруг камни в одном месте заскрипели и сразу осели на полметра, из образовавшихся щелей пошёл густой дым. Потом вылезли несколько камней и покатились вниз с горы, чуть не задев одного охотника. У людей от испуга выступил холодный пот. Баошуньгуй закричал:

— Нора осыпается, осторожно, посторонитесь!

Кашель внутри норы затих, и больше не было никаких звуков. Дым поднимался к небу, каменная нора больше не вмещала в себя дым. Бату сказал Баошуньгую:

— Считай, что мы её удушили, ещё один волк-самоубийца. Она сама осыпала нору, сама себя похоронила, даже шкуры тебе не дала.

Баошуньгуй озлобленно закричал:

— Сдвигайте камни! Я обязательно должен откопать волка.

Усталые за несколько дней похода охотники сели на камни, никто не двигался. Бату достал пачку хороших сигарет и угостил охотников, предложил Баошуньгую и сказал:

— Все знают, что ты бьёшь волков не ради шкур, а для того, чтобы их истребить. Сейчас волки уже мертвы, разве этого не достаточно? Мы боимся, что будем копать до завтрашнего утра и не раскопаем. Все могут засвидетельствовать, что ты в этот раз на охоте прогнал стаю, а также убил двух больших волков, один из которых спрыгнул со скалы, а другой завален в каменной норе. К тому же летом волчьи шкуры плохие, их не продашь. Вы все можете засвидетельствовать?

Все хором сказали:

— Можем!

Баошуньгуй тоже смертельно устал, он глубоко вздохнул и ответил:

— Хорошо, отдыхайте!

Ян Кэ остолбенело стоял перед грудой камней, его душа словно была придавлена огромным камнем. Потом он подошёл к Бату и попросил сигарету, сделал несколько затяжек, потом обеими руками поднял горящую сигарету, три раза поклонился куче камней, затем почтительно вставил сигарету в щель между камнями. Груда камней стала похожа на каменную могилу, вся в дыму, тихонько поднимающемся вверх, уносившем непокорный дух старой волчицы к голубому небу, к Тэнгри.

Охотники все встали, но не последовали примеру Ян Кэ. Сигареты, которые курили люди, считаются у монголов нечистыми, и их нельзя использовать для поклонения, но они не осуждали поступок Ян Кэ. Они затушили сигареты, встали ровно, лицом к Тэнгри и помолчали, проводив дух волчицы на Небо. Даже Баошуньгуй не посмел больше сделать ни одной затяжки.

Бату сказал Баошуньгую:

— Ты сегодня видел, вот так же раньше воины Чингисхана, как и эти два волка, даже своей смертью наводили на врага ужас. Ты тоже потомок монголов, и твои корни ещё в степи, ты тоже должен уважать дух монголов…