Сияющее Эльдорадо - Элизабет Хаксли

— Вредители, к сожалению, — сказал г-н Миллер. — Люди охотятся на них из спортивного интереса.

Самые опасные сельскохозяйственные вредители — это динго. Их травят и убивают. По мнению Миллера, в горах водится также не менее тридцати-сорока тысяч диких ослов. Был год, когда станция Виктория-Ривер-Даунс выплатила премии за пятнадцать тысяч ослиных ушей. Но это ровно ничего не дало, так как туши оставляли гнить в зарослях, а ими стали кормиться вороны и те же динго.

Я провела День ветерана в городке Катерин. От Брума до Брисбейна, от Кейп-Йорка до Олбани в этот день десятки тысяч медалей достаются из шкафов и комодов и прикалываются на рубашки и пиджаки. Их владельцы выходят на улицы и шествуют за духовым оркестром. Сухой закон в этот день не соблюдается, каждый может напиться, и сотни людей именно таки поступают. Полиция ни во что не вмешивается, хотя готова погасить любой скандал. Большинство женщин остаются дома. День ветерана теперь отмечается как праздник нации и день памяти павшим в двух мировых войнах.

Свыше двадцати жителей Катерина рано утром, когда было еще темно, отправились к заутренней службе. Хотя термометр на веранде неизменно показывал свыше 100° (по Фаренгейту), было прохладно, и все одели свитера. Традиционным местом встреч в День ветерана являются мемориальные памятники, одинаковые во всех городах и деревнях — фигура солдата из белого гипса, который стоит, расставив ноги и склонив голову над винтовкой, перевернутой штыком вниз. Катерин слишком мал даже для такого алебастрового солдата, поэтому центром здесь служит расположенный недалеко от школы небольшой открытый с боков павильон, памятник капралу, погибшему в авиационной катастрофе. Когда небо на востоке начало светлеть, подъехал католический священник, и мы все собрались вокруг павильона послушать его короткое обращение, после чего трубач Армии Спасения проиграл побудку. Затем мы разошлись, чтобы выпить горячего чая.

После завтрака состоялось главное событие дня — парад бывших военнослужащих — людей среднего возраста. Колонну возглавляли два толстых человека в круглых шляпах и очках, за ними шла разношерстная группа; у всех на груди сверкали медали. Затем прошли три бойскаута с барабанами, нестройная группа их младших товарищей и девочек-скаутов. Зрителей почти не было. К этому времени уже стало жарко; ярко светило солнце, воздух насытился влагой. Больно кусались мухи и мошкара.

Парад закончился у школы, где был приспущен флаг, а по углам памятника капралу стояли летчики с винтовками. Еще одно короткое обращение священника, и затем — гимн. Директор школы вышел вперед; ему был вручен чек на двести долларов, предназначенных для строительства мемориальной арки (сумма оказалась недостаточной, и ее использовали на приобретение книг для школьной библиотеки). Немного поговорив, все разъехались, женщины по своим кухням, а мужчины по пабам. Жалок тот, кто хоть немного не выпил в День ветерана!

До того как в Топ Энде появился асфальт и взлетно-посадочные полосы, в период муссонных дождей все чувствовали себя как на необитаемом острове. Ни одна повозка с продовольствием не могла проехать, ни одна лошадь не была в состоянии переплыть разлившиеся реки. Если у вас кончился чай, вы обходились без него, если происходил несчастный случай — либо выздоравливали, либо умирали. Местная легенда рассказывает о ковбое Коллинзе, которому бык распорол живот. Он зашил себе рану иглой для мешковины, в которую вдел конский волос, сел на лошадь и поехал в Катерин, но шов лопнул и внутренности вывалились. Тогда он зашил себя еще раз и продолжал путь. Коллинз выжил и живет до сих пор. Я должна была встретиться с ним, но ковбой в это время лежал сраженный слепотой. Это обычный и чрезвычайно болезненный недуг во время засухи.

«Яркая личность», — говорят о нем люди. Жители Территории считают, что и «личности» такая же их принадлежность, как говядина и буйволы. Подобно высоким деревьям, «личности» для своего развития нуждаются в свободном пространстве. Люди же, зажатые на небольшом участке земли, становятся однообразными, как кустарник и малли. На Северной Территории места достаточно, и если разбросать по ней людей, то получится одиннадцать человек на квадратную милю. Фактически же население сгрудилось в основном в Дарвине — с одного конца шоссейной дороги — и за тысячу миль от него в Алис-Спринге — с другого. Совеем немного людей живет вдоль шоссе в таких городках, как Катерин, Теннат-Крик и Ньюкасл-Уотерс. В Англии же плотность населения составляет пятьсот семьдесят человек на квадратную милю и около ярда на человека, если все население расположить вдоль морского побережья.

Некоторые семьи как бы отбились от общего стада, обосновавшегося вдоль шоссе, и поселились в таких местах, как Борролула, заброшенном маленьком поселке на извилистой реке, впадающей в залив Карпентария. Именно здесь начал свою удивительную карьеру человек по имени Уильям Харни[83], взятый под стражу за мошенничество — клеймение молодняка, пасущегося на свободе. Его посадили на сутки в тюрьму. Но в ту ночь начался сезон дождей и Харни задержался там на шесть месяцев. В маленьком здании суда находилось шесть ящиков с книгами, непонятно почему подаренными фондом Карнеги несуществующим гражданам Борролулы. Харни долго пасся среди томов, выдержавших атаки термитов и не погибших от плесени, и к концу сезона дождей такие писатели, как Геродот и Плутарх, Ч. Диккенс, О. Бальзак и Ф. Достоевский, стали его близкими друзьями. У него родилась даже идея самому взяться за перо.

Сам Уильям Харни в своей книге «Печаль, радость и аборигены» по-иному рассказывает эту историю. Бывший полицейский Борролулы Пауэр получил, по его словам, библиотеку от попечителей фонда Карнеги. Харни узнал о ее существовании по листкам из «Биографии» Плутарха, которые он нашел в отхожем месте местного паба. Проезжая через Борролулу по делу, отнюдь не противоречащему закону, он порылся в забытых ящиках, хотя и нет уверенности в том, что остался изучать их содержимое. Харни был бродягой, путешественником, охотником за трепангами и жемчугом, продавцом скота, прядильщиком и трубадуром малообжитых районов. Он женился на девушке-метиске и после ее смерти от туберкулеза поселился с двумя детьми в хижине на окраине Катерин среди отбросов общества, разорившихся, потерпевших жизненное крушение людей, метисов и отверженных. У них не было имен, а только такие клички, как Погонщик молодых быков, Эксперт (видимо, по заточке ножниц для стрижки овец), Ассенизатор, Студент. Последний жил в цистерне ёмкостью в две тысячи галлонов, прибитой к могучему дереву. Здесь Харни воспитывал своих детей, получая пособие по безработице, и брался за любую работу, которую только мог найти и выполнить, используя древний грузовик, названный им «Мускулом». Лучше всех к нему относились аборигены, чьим родственником он стал, не потому, что женился на метиске, а потому что был отцом детей, принадлежавших племени его жены; это давало ему возможность предъявлять права на свою принадлежность племени. Правда, его сосед Руби (из племени его жены) не питал особого уважения к Уильяму. Во-первых, последний нанес обиду некоторым родственникам, не послав им пучки волос умершей жены, и, во-вторых, предпочитал держать вещи и деньги у себя, вместо того чтобы разделить их с другими. Что же касается отношения к нему белых, то Харни язвительно замечает, что хотя они сами и не брезгали сожительством с местными девушками, даже горделиво хвастались количеством любовниц, но отвернулись от него, стоило ему жениться на метиске.