Другая история Руси. От Европы до Монголии - Сергей Валянский

Посмотрим и на описание земли Дешт-Кипчакской, владений Тохтамыша, из той же книги:

«Эта область исключительно Татарская, переполненная разными животными и турецкими племенами, со всех сторон огражденная и во всех частях возделанная, обширная по объему, здоровая водою и воздухом. Люди ее — мужи в полном смысле, воины ее — превосходные стрелки. По языку это самые красноречивые турки, по жизни — самые праведные, по лицу — самые прекрасные, по красоте — самые совершенные. Женщины их — солнца, мужчины их — полнолуния, цари их — головы, бояре их — груди. Нет в них ни лжи, ни обмана, нет между ними ни хитрости, ни лукавства. Обычай их ездить на телегах с уверенностью, не знающей страха. Городов у них мало и переходы их продолжительные. Границы Дештской земли с юга — море Кользумское (Каспийское?), да море Египетское (Черное?), завернувшее к ним из области Румской (Ромейской). Эти два моря почти что сталкиваются (!), не будь промеж них гор Черкесских (Кавказ?), составляющих между ними грань непроходимую, вплоть до Китайских пределов, принадлежащих владениям Монголов и Хатайцев.

С севера его — Ибирь (что такое?) и Сибирь, пустыни и степи да пески (в сибирской тайге?), нагроможденные точно горы. И сколько этой степи, где бродят только птицы и звери. С запада Дештской земли — окраины земель Русских и Болгарских, да владения христиан-нечестивцев (кто такие?); к этим окраинам прилегают и Румские владения, лежащие по соседству с землями, подвластными Туркам-Османам.

Выезжали, бывало, караваны из Хорезма и ехали себе на телегах спокойно без страха и опаски вдоль до самого Крыма…

Не возили они с собою ни продовольствия, ни корму для лошадей и не брали проводника вследствие многочисленности тамошних народов, да обилия еды и питья у живущих там.[60] Путешествовали они от одного племени до другого и останавливались только у того, кто сам предлагал у себя помещение… Ныне же в тех местностях, от Хорезма до Крыма, никто из тех народов и людей не живет и нет там другого общества кроме газелей и верблюдов».

Из последней фразы прежде всего следует, что писал не современник, а далекий потомок, уже не заставший благополучия какой-то там земли Дешт-Кипчацкой, и этой фразе вполне можно верить. Никто тут и не жил, кроме тех немногочисленных людей, которые обслуживали караван-сараи вдоль трассы северного отрога Великого шелкового пути. У настоящих путешественников по восточным степям рассказы о многочисленности здешних народов не вызывали ничего, кроме недоумения:

«Он (султан Берке) побудил народы Дешта к вступлению на пастбище Ислама и вот почему Дешт стал сборным местом всякого добра и блага, так что к прежнему прозванию „Кипчак“ прибавилось еще прозвание „Берке“, т. е. Благодатный. А теперь Хаджи Исаи-еддин, сделавшийся начальником в Самарканде, продекламировал мне следующее свое стихотворение в Астрахани, одном из Дештских городов, претерпев на пути туда разные невзгоды:

— Я слышал, что „Берке“ находится в степи, прозванной по своему султану — степью благодати. Дал я верблюдице моего путешествия остановиться на одной из окраин этой степи, но не нашел там никакого Берке (то есть благодати)».

Здесь видно разочарование человека, начитавшегося про чудеса в Кипчакской степи, но не нашедшего их при действительном путешествии.

Теперь вернемся к противоборству Тимура и Тохтамыша,[61] происходящему в этих декорациях. Если согласиться с наивным описанием нижне-Волжской действительности первой половины XV века, то политическая картина такова: руководитель одной из земель Византийской империи Тимур, обеспечивающий порядок на торговых дорогах Великого шелкового пути от Турции до Самарканда, вышибает с Волги своего конкурента, немецкого крестоносца Тохтамыша, Татровца и владыки Немецкой Кипчакии. Ведь по землям той Кипчакии идет Северный отрог того же самого Шелкового пути. Ибн-Араб-шах сообщает о поражении Тохтамыша:

«Длился этот бой и погром около трех дней, затем поднялась пыль от бегства войска Токты, показавшего тыл. Рати его разбежались и отступили, и полчища Тимура разбрелись по Дештским владениям и расположились в них. Ему подчинились последние и первые из них. Завладел он всем движимым, разделил его и унес с собою, собрал все захваченное и раздал всю добычу, дозволил грабить да полонить, произвел гибель и насилие, уничтожил племена Дештские (немецкие), истребил наречия их, изменил порядки и увез с собою все захваченные деньги, всех пленных и имущество. Передовые войска его дошли до Азака (Азова) и он разрушил Сарай, Сарайчик, Хаджи-Тархан и все эти края».

Обычная для феодальных времен, хоть и очень крупная, разборка и дележ территории. Дальше события развивались так. Тимур, как мы видели, шуганул Тохтамыша на запад, а затем «передал бразды» своему новому татарскому (Татрскому) другу Темиру (Темир Кутлую), поскольку, как о том и сообщает автор книги, «подчинились последние и первые из них».

Тохтамыш спрятался в Литве у князя Витовта. Интересно, что историков столь странный союз татарина с литовцами нисколько не удивляет. Да и чего удивляться! Разбитый незадолго до этого Мамай тоже сбежал к католикам, только не в Литву, а в Кафу к генуэзцам… Литовскому князю так полюбился татарский мусульманин Тохтамыш, что на требования татарского же царя (а не хана) Темир Кутлуя выдать беглеца князь отказался и «пошел на царя со своими князьями и со всею литовской силою и стал у реки Ворысколы в Татарской земле». Очевидно, что дело здесь не в личной неприязни, а в политических причинах: Темир Кутлуй переметнулся не просто к другому вассалу общего сюзерена (папы), но к противнику папы. Реку же Ворысколу сами же историки считают за Ворсклу, приток Днепра, там, где Полтава. Значит, «Татарская земля» расположена в Полтавской губернии, много западнее воображаемого Заволжья.

«Царь, услышав о приходе князя Витовта, еще раз послал к нему послов с последней речью: „Зачем ты пришел с нами биться и не выдал нашего беглого царя? Мы не заняли твоей земли, ни городов, ни сел. Всем нам один бог и правда“. Но Витовт не отступил: сошлись обе рати и была великая сеча, какой не бывало с татаровами у литовской земли, и за грехи случилось тут горе великое литовским детям. В бою убили великого князя Андрея Ольгердовича и всех князей именитых семьдесят четыре, а воевод из Литвы пало костьми такое множество, что только один бог знает. Причем один раз одержит верх тот над этим, а другой раз этот над тем.

Дела племен Дештских стали ухудшаться и расстраиваться и, вследствие малочисленности убежищ и крепостей, подверглись разъединению и розни, тем более, что на них нападали два льва и налегали две беды. Большая толпа их ушла с Тимуром, которому она стала подвластной и у которого находилась в плену. От них отделилась часть, которая не поддается ни счету, ни счислению и не может быть определена ни палатой, ни списком; она ушла к Румийцам и к Русским по своей злополучной участи и превратной судьбе очутилась между христианами многобожниками и мусульманами пленниками[62]… По этим причинам обитатели Дешта, жившие ранее в довольстве, дошли до оскудения и разорения, до разъединения и безлюдства, до нищеты и совершенного извращения.

…Они дошли до того, что если бы кто поехал теперь по Дешту без вожака и руководителя, то вследствие опустошения непременно погиб бы при переездах. Летом ветры сдувают там пески и скрывают дорогу путнику, а зимою снег покрывает страну, так что вся земля Дешта пустынна и жилища его безлюдны, привалы и водопои покинуты, а пути его, по всему вероятию, губительны и недоступны».

Эти степи всегда такими были, а те описания, которое давалось раньше — вымысел. Сочинение «Сына Арабского шаха», по сути, является поэмой вроде «Слова о Полку Игореве», а неправильное понимание политической ситуации Дешт-Кипчакии сильно портит реальную историю.

ДРАНГ НАХ ОСТЕН

Выходцы из Ада

Рассмотрим самоё имя татары.

Обыкновенно название народов происходит от места их жительства. Так, не Париж стал называться Парижем от поселившихся тут парижан, а наоборот; не Москва от москвичей, а москвичи от Москвы. вероятно, что и слово татары происходит от названия местности, в которой они жили, созвучного в русском произношении со словом Татары.

И в самом деле: в наших летописях слово Татары означает не народ, а страну, обитателей которой называют обыкновенно татарове, то есть, в современном произношении, татаровцы, жители страны Татар. В сказаниях, приводимых от имени арабских и других авторов времени Крестовых походов, говорится даже о двух Татариях, Великой и Малой, срединная часть которых называется вдобавок высокой Татарией.