Император мира - Рэй Олдридж

Руиз не мог ни подняться с окружавшего фонтан парапета, ни заговорить. Казалось, самое тело его превратилось в камень. Он хотел удержать ее, чтобы она перестала разрушать свое тело, ведь еще не поздно. Она все еще была жива, все еще двигалась. Один раз мужчина уже вырвал любимую из лап верной смерти. Почему бы не сделать это снова? Но он был не в состоянии пошевелиться и мог только смотреть. А Низа продолжала меняться, и чем дальше, тем страшнее.

Она гнила заживо. Вместо стекла несчастная теперь водила по телу пригоршнями могильных червей, которые вгрызались в ее мясо, и оно пульсировало от их невидимых перемещений. Женщина была мертва, мертва давно, но почему-то двигалась. Плоть ее темнела, плавилась, стекала в бассейн, который казался теперь мерзким отстойником, исполненным заразы и бурлящего разложения.

Руиз ждал, что наконец ему откроется чистая белизна кости, но увиденное оказалось бесконечно хуже. Когда вся плоть окончательно сошла, под ней обнаружился блестящий металлический остов робота-убийцы. Эта тварь — он не мог назвать ее Низой — с быстротой и точностью насекомого метнулась к середине фонтана и положила когтистые передние конечности на плечи бронзовой статуи.

Со стоном, напомнившим Руизу о запертых веками дверях, которые внезапно открылись глубоко под землей, зверь зашевелился и сошел с пьедестала. Оба они — и тварь, и хищник — бесконечно долгим движением перевели взгляд на Руиза. Их красные глаза переполнял неутолимый голод.

С ужасающей синхронностью они шагнули к нему, и робот-убийца протянул железные руки в жуткой пародии на объятия.

Агент проснулся от собственного вопля, не в состоянии припомнить, что его так напугало.

Глава двадцатая

Руиз пришел в себя, все тело его покрывал липкий пот. Самочувствие было немногим лучше, чем до того, как он лег спать. Бывший агент помассировал лицо ладонями и потер глаза, выжидая, когда исчезнут последние следы сновидений. Содержание их он уже забыл, знал только, что там каким-то образом фигурировала Низа. И чувствовал страшную пустоту при мысли, что потерял ее. Порой он жалел, что не запоминает снов, пусть даже они бывают неприятными, вроде того, который напугал его сегодня.

Олбани вскочил и направился к Руизу, но потом, видимо, передумал и теперь неловко переминался на месте, протягивая к товарищу руку не то предостерегающим, не то успокоительным жестом.

— Черт тебя подери, Руиз! — выдохнул он. — У меня от тебя мурашки по коже. С тобой все в порядке?

— Естественно. Все о'кей. — Капитан батискафа выбрался из кресла рулевого и обнаружил, что проспал почти полностью те два часа, которые он сам себе отвел. Пощупал раненое плечо и решил, что оно заживает хорошо благодаря заботам медицинской прилипалы, которая ввела тканевые стимуляторы.

— Настоящий приют безумных! — покачал головой Олбани. Лицо его побледнело, он не улыбался.

— Прости, — пожал плечами Руиз. — Почему бы тебе не прилечь? Мне все равно надо просмотреть кое-какие данные и составить хотя бы приблизительный план действий. — Он принялся втискиваться в броню, морщась от кисловатого запаха монолиновых соединений.

Секунду Олбани не реагировал, но потом его будто отпустило напряжение, которого Руиз не замечал, пока напарник не пошевелился.

— Ага. Да. Наверное, я так и сделаю.

Евфрат начал стаскивать собственные доспехи, и тут товарищ заметил, что руки у него дрожат.

— Что стряслось? — спросил капитан. Техник пожал плечами и уселся в кресло:

— Ничего особенного. Мы находимся внутри течения, которое идет на запад. Дрейфуем себе потихоньку со скоростью пол-узла в час. Там, на поверхности, приключилась какая-то заварушка, сразу же после того, как ты уснул. Кто-то все время возился и трепыхался, сонаров понавключали видимо-невидимо, детекторные буйки кидали. Такое впечатление, что кого-то ищут — не нас, часом?

— Вряд ли, — ответил Руиз. — Еще что-нибудь? Олбани смущенно заерзал:

— Наш бывший работодатель… он что, совсем спятил? Этот тип мне тут заливал про свое искусство, пытался напугать как следует. Должен сознаться, он в этом преуспел. Теперь я понимаю, почему ты предпочитаешь умереть, но не попасть к нему в лапы. — Он вздохнул и поднял на друга измученные глаза. — Я тоже. Надеюсь, ты в состоянии с ним управиться.

— Думаю, что в состоянии, — ответил Руиз, стараясь говорить как можно уверенней. — Если это вообще ВОЗМОЖНО.

— Ладно. — Олбани вздохнул и закрыл глаза. Секундой позже он захрапел.

Руиз потянулся, потом подошел к панели коммуникатора и вставил туда дискету Алмазной Подвески.

Реминт позвонил на рассвете, выдернув Кореану из беспокойного сна, в котором женщину преследовали страшные опасности. Ее грезы были омрачены жуткими картинами безумных коридоров Добравита — то была утечка из давным-давно заблокированных воспоминаний детства.

Звонок принял Мармо, но убийца настаивал, что будет говорить только с Кореаной. К тому времени она уже стояла в дверях, расчесывая спутавшиеся за ночь волосы. Увидев, чье лицо появилось на экране, она быстро подошла к коммуникатору:

— В чем дело?

— Его снова видели.

— Где? — Теперь она совершенно проснулась, ненависть выжгла остатки дурных снов.

— В казармах. Объект прибыл туда на маленькой подводной лодке, вошел внутрь, пробыл там несколько минут, вышел, поднялся к себе на борт и отчалил.

Бесстрастное лицо Реминта ничего ей не сказало.

— Ты взял его?

— Нет. Мы рассчитывали, что он воспользуется надводным транспортом — воздушной лодкой, скажем, — и устроили засады соответствующим образом. В лагуне казарм напасть на него не было никакой возможности. Нам даже шарик-шпион удалось туда ввести с огромным трудом. Пиратские главари вне себя от ярости. Они нашпиговали казармы роботами-убийцами и повсюду разыскивают меня. Боюсь, я больше не смогу быть полезен своему братцу — мои ставки стремительно падают. — Это неожиданное отступление породило в глазах убийцы странный огонек.

— Но ты ведь идешь за ним по пятам?

— Нет. При выходе из лагуны батискаф погрузился прежде, чем мы успели повесить на него следящее устройство. Затем он ушел на максимальную глубину и выключил моторы, так что наши детекторы оказались бесполезны.

— Идиот несчастный! — Восторг Кореаны сменился жгучей яростью. — Я перережу тебе глотку и скормлю маргарам!

Реминт, казалось, абсолютно не реагировал на ее вопли. Он отодвинулся, и в поле зрения камеры появился вибронож. Убийца включил его и аккуратно поднес лезвие дрожащего воздуха к своей шее.