Пульс (ЛП) - Гейл Макхью

– Забегу.

Попрощавшись с Феллон, Эмили и Оливия забрались в такси и отправились навстречу шопингу для беременных. Опять же, её живот еще не превратился в лопающийся воздушный шар, каким станет в ближайшие пару месяцев, но её увеличившиеся формы определенно нуждались в обновлении гардероба. Спустя двадцать минут того, что Эмили посчитала одной из самых страшных поездок по городу, с любезности чрезмерно-пылкого водителя, они остановились у «Рози Поуп», эксклюзивного бутика для беременных на Медисон Авеню.

Оливия захлопнула дверцу такси:

– Псих! – Оливия показала средний палец таксисту, вклинившемуся в послеполуденные пробки.- Черт те что и сбоку бант. Клянусь, городским властям нужно давать этим пижонам транквилизаторы, прежде чем выпускать на дороги.- Закрутив свои густые светлые волосы в свободный пучок, Оливия вздохнула и открыла дверь для Эмили. – Какого дьявола ты не взяла свою машину? У тебя новенькая, быстрая машина, которую подарил Гэвин, и ты едва ею пользуешься.

– Ты сама едва водишь, – Эмили разглядывала шикарный бутик, впечатленная их выбором. – Ты живешь на Манхэттене гораздо дольше меня. Ты видишь, насколько страшно здесь водить. И дело не только в водителях такси, здесь все водят как фанатики.

– Верно. Я пользуюсь таксопарками Манхэттена или езжу на метро. Но я могу дойти до оргазма, просто сидя в твоей машине. Мне вовсе бы не становилось дурно при мысли о её вождении. Эта машина была создана для скорости и секса. Это огонь на колесах.

Эмили вздохнула, мыслями вернувшись к той потрясающей езде в Калифорнии. Машина действительно была создана для… развлечений.

Оливия сняла с вешалки красную вязаную тунику и приложила к груди Эмили. Повертев головой из стороны в сторону, разглядывала его какое-то время. Недовольно сморщила носик и повесила её обратно.

– Не твой цвет. И да, могу сказать, я не в восторге от вашего решения не устраивать вечеринку по случаю рождения ребенка.

– Лив, ничего не выйдет. Ситуация совсем не та. Прекрати поднимать эту тему. – Эмили схватила три пары джинсов, начиная с восьмого размера и заканчивая двенадцатым, с плотно набитого стеллажа. Увидев астрономические цены на бирках, она почти запихнула их обратно. Уходя утром на работу, Гэвин оставил на столе свою кредитку и записку, в которой говорилось, что он хочет, чтобы она купила какую-то одежду в этом особенном бутике. Учитывая, что он спокойно отдал тридцать тысяч долларов за великолепную, замысловатую, ручной резки детскую мебель из красного дерева, привезенную специально из Италии, она уже не понимала, почему так удивляется. – За исключением одежды и кое-какой мелочи, у нас уже все есть для малыша. Нам не нужна вечеринка.

– Знаю, что вам, ребята, она не нужна, но так принято, – следуя за Эмили в примерочную, Оливия по пути сняла с вешалки несколько топов. – Как твоей лучшей подруге, до чего же мне будет весело, если ты наденешь этот глупый конусовидный колпак?

Эмили хихикнула и отобрала у Оливии топы:

– Эти колпаки отвратительны. – Она открыла штору и шмыгнула в примерочную. – Ты достаточно вредная, чтобы хотеть видеть меня в одном из них.

– Никто и не спорит, я вредная, – Оливия достала из сумки ярко-красный блеск для губ, и, смотрясь в зеркальце, подкрасила пухлые губки. – Давай же, Эм, я серьезно. Позволь мне что-нибудь для тебя приготовить. Если нет, я позвоню на шоу Мори Повича и Джерри Спрингера и удостоверюсь, что Гэвин, ты и повелитель всех мудаков получите свои пятнадцать минут славы в прямом эфире.

Эмили прыснула со смеху:

– Не могу сказать, что не оценила твое теперешнее прозвище для Диллана. – Она отодвинула штору и вышла из примерочной, одетая в пару темных джинс для беременных и черном топе с V-образным вырезом, который немного свисал с её плеч. – Но я убью тебя, если позвонишь хоть одному из… – голос Эмили затихал, и совсем замолк, когда она встретилась со своим отражением в зеркале.

Она часто восхищалась телами женщин, носящих малышей. То, как растягивалась их плоть, подготавливая святилище для растущей, еще не рожденной жизни, заставляло её трепетать. Но глядя на свое отражение, Эмили не могла найти и намека на красоту. Она поднесла руки к своему животу, погладила ими увеличившиеся берда. Тот факт, что она не достигла еще и половины срока, заставил её осознать, что она достигла только половины того размера, которого достигнет к моменту родов.

В отражении она видела, как Оливия остановилась позади неё.

– Я выгляжу ужасно, – прошептала Эмили, абсолютно уверенная в том, что это и есть причина того, почему Гэвин воздерживается секса. – Я буду выглядеть как подмастерье Пиллсбери к моменту родов.

Оливия положила руку на плечо Эмили:

– Ты выглядишь прекрасно, подруга. И если бы подмастерье Пиллсбери выглядел бы также замечательно как ты, он бы испек целую корзину печенья на праздник.

Слабая улыбка коснулась губ Эмили:

– Ты ведь знаешь, что это было не смешно, правда?

Оливия пожала плечами:

– Да. Обычно выходит лучше. Сделай скидку. С подмастерьем пекаря трудно иметь дело.

Улыбка Эмили погасла, когда она взглянула на себя. Мысли вернулись назад к их с мамой разговору, состоявшемуся за пару недель до того, как они узнали о болезни. Эмили была дома на каникулах, и они вместе завтракали. Как будто мама чувствовала, что должно случиться что-то плохое. Она начала рассказывать об отношениях с бабушкой Эмили, которая ушла за несколько месяцев до того. Эмили чувствовала острую боль в сердце, слушая мамины воспоминания. После пары легких смешков и много слёз, она посмотрела на Эмили отрешенным взглядом. Она сказала, если её когда-нибудь не будет рядом, просто знать, что она там. Интуиция мамы говорила, что она не так долго будет рядом.

Она не понимала всю значимость того разговора теплым июньским утром, в кухне дома, полного болезненных и сладких воспоминаний, каким он станет почти год спустя. Эмили ничего не могла с собой поделать, испугалась его влияния. Скоро у неё появится первый ребенок, и, хотя мама может и наблюдает, её не будет во плоти. Хранительница всех детских воспоминаний Эмили, хороших или плохих, никогда не увидит глаза малыша Эмили. Она никогда не искупает маленького с любовью, на которую способна только бабушка. Её не будет рядом, чтобы держать Эмили за руку и пройти вместе с ней шаги к становлению мамой. Когда слёзы потекли из глаз, Эмили провела руками по волосам. Она снова посмотрела в зеркало на женщину, которая скоро станет мамой.

Её дорога, хотя и полная моментов счастья, была также наполнена тоской, которую только мама смогла бы заполнить.