Слабая женщина, склонная к мелонхолии - Волчок Ирина.

Тугарин оторвался от ее губ, похлопал ошалелыми глазами, с трудом перевел дух и испуганно спросил:

– Что такое?… Может, ты за Гонсалеса замуж собралась?

Ася тоже с трудом перевела дух, попыталась сообразить, о чем он спрашивает, сообразить не получилось, и тогда она тоже спросила:

– При чем тут Гонсалес?

– Ни при чем? – Тугарин заметно обрадовался, но тут же опять озаботился: – А тогда за кого ты замуж собралась?

– Ни за кого не собралась, – начала Ася.

– Ну-ну! – перебил ее Тугарин. – Вот только этого не хватало! Не собралась она… И это я слышу от собственной невесты практически накануне свадьбы! Он опять потянулся к ней жадными губами, а его жадные пальцы опять охватили ее затылок, а она успела сказать только: «Не привыкну», – а он успел сказать: «Асенька хорошая»… А потом они просто целовались, и Ася уже ни о чем не думала. Наверное, и он ни о чем не думал, потому что, когда в дверь негромко постучали, сначала – опять каким-то неуловимым движением – посадил ее на край кровати, закрыл своими квадратными плечами, даже, кажется, встать хотел, но через секунду сообразил, что здесь никто на них нападать не собирается, качнул головой, с досадой щелкнул языком, мягко и бесшумно, как невесомый, свалился на кровать, вытянулся на спине, а потом громко сказал двери:

– Что это такое? Открыто же!

Заглянул кто-то из тех двоих, которые всегда торчали в коридоре возле его палаты, радостно доложил, что пришли посетители, сейчас им халаты выдадут – и заявятся. С импортными апельсинами. Через пару минут заявились посетители в халатах, правда с импортными апельсинами. Тугарин Асю опять со всеми перезнакомил, она опять никого не запомнила. Посидела еще немножко, приняла участие в дежурной дискуссии об импортных апельсинах: «Апельсины бывают только импортные, отечественных не бывает!» – «А грузинские?» – «Это уже заграница!» – и собралась домой. Она всегда сразу собиралась домой, когда к Тугарину приходили посетители. Это же не просто посетители были, это же его люди. Его команда… нет, его группа, так он говорил. Они приходили поговорить наверняка не об импортных апельсинах. О работе они приходили поговорить. У них была та же работа, что у него. А у нее была совсем другая работа. Не говоря уж о том, что у нее вообще был отпуск.

Когда в тот день Ася вернулась от Тугарина, тетя Фаина долго молча хмурилась, поджимала губы, недовольно покашливала, наконец не выдержала, сердито спросила:

– Ну что там опять не так? Осложнения какие, что ли?

– Да какие там осложнения, – вяло ответила Ася. – Заживет все как на собаке. Врачи удивляются. На нем всегда все заживало как на собаке… Никогда не привыкну.

– Это правильно, – поразмыслив минуту, сказала тетя Фаина. – Себя ломать нельзя, из этого ничего хорошего не выйдет… Ну и что делать будешь?

Ася задумалась. А действительно, что она делать будет? Не знаешь, что делать, – не делай ничего. Не дурак сказал.

– Ничего не буду делать, – решила Ася. – Совсем ничего. Не пойду завтра. Отпуск проходит, а я почти ничего не успеваю. И вы с детьми по полдня одна… Все, завтра я к нему не пойду.

– И это правильно, – обрадовалась тетя Фаина. – Это очень хорошо, что ты завтра дома побудешь. А то мне уйти надо до обеда, а я все думала, с кем мелких оставлять. Можно бы с Митькой, он даже рад будет – в школу не ходить! Да ведь это не сильно педагогично. Да, Аська?

– Не сильно, – виновато ответила Ася, думая совсем не о том, что Митьке не следует пропускать уроки, а о том, что она сама свалила на тетю Фаину свои обязанности.

Тетя Фаина присмотрелась к ней, подумала – и вдруг изменила мнение на прямо противоположное:- А может, наоборот? С детьми заниматься – это для души всегда полезно. А школа денек потерпит без Митьки. Все равно каникулы на носу.

– Можно и наоборот, – согласилась Ася. – И школа потерпит, и каникулы скоро… Но я все равно завтра никуда не пойду.

…Поздно вечером, как всегда, позвонил Тугарин. Как всегда, болтал какие-то глупости. Как всегда, задавал неожиданные вопросы: была ли она на Крите, как называются ее духи, перчатки какого размера она носит, сколько лет Соне, большой ли у тети Фаины огород, любит ли Ася ходить на лыжах, кто чинит ее мотоцикл… В конце задал ожидаемый вопрос:

– Ведь ты завтра ко мне придешь, правда? Асенька хорошая… А то я уже соскучился.

– Завтра не приду… – Ася старалась говорить как можно более легким тоном. – Тете Фаине надо уйти, так что мне придется с детьми остаться. Заодно и делами займусь, а то забросила все за неделю, прямо стыдно.

– Ой, как жалко, – огорчился Тугарин, но права качать не стал, на свои боевые раны не намекал, сквозь зубы артистично не стонал… Даже неожиданно похвалил ее: – Все-таки какая ты умница, Асенька хорошая. Я таких вообще не встречал.

– Где не встречал? – не сумела удержаться она. – В Германии не встречал? На семинаре?

– В Германии тоже не встречал… – Тугарин проигнорировал ее сердитый тон, говорил весело и непринужденно – болтал. – Нигде не встречал. Ни в Германии, ни во Франции, ни в Англии… в Турции тоже не встречал. И в Греции. И в Египте. И в Италии. И в Эфиопии… Впрочем, в Эфиопии я, кажется, не был. Но это не важно. Таких нигде не бывает. И никогда.

– Ты просто не там искал.

– Да я вообще-то и не искал, – помолчав, очень серьезно ответил он. – Никогда никого не искал… А получилось вон чего. Повезло просто.

– Ты уверен, что повезло, а… не наоборот?

– Чего это вдруг наоборот? – удивился Тугарин. – Конечно повезло. Я тебя люблю.

– Посттравматический синдром, – печально сказала Ася. – Не волнуйтесь, больной, это скоро пройдет.

Тугарин тут же заволновался:

– Как это пройдет? Почему это пройдет? Я не хочу!

– Больной, от вашего желания это не зависит… – Ася сочувственно вздохнула. – Закон природы. Все проходит, пройдет и это. Медицина бессильна.

Тугарин опять помолчал, посопел в трубку, с обидой упрекнул:

– Вот как ты так можешь?! Про медицину… А еще врач. Скажи, что пошутила.

– Я пошутила, – послушно сказала она. – Про медицину. Медицина практически всесильна. Если у тебя это само не пройдет, можно будет попробовать вылечить медикаментозными средствами.

– Я не хочу вылечиваться, – капризным голосом заявил он. – Имею конституционное право отказаться от врачебной помощи. Расписку напишу… А ты постепенно привыкнешь.

– Спокойной ночи, больной, – строго сказала Ася. – Соблюдай режим уже наконец… А то сейчас позвоню дежурному и скажу, что у него некоторые оперированные без наркоза мобильники в отделении не выключают.