Гвоздь в башке. Враг за Гималаями. За веру, царя и социалистическое отечество - Юрий Брайдер

Александр! Вот, значит, каково мое нынешнее имя. Да еще и Двурогий. Нет ли тут какой-то связи с великим завоевателем Александром Македонским? История, переделанная заново, может явить миру много мрачных и забавных казусов.

– А сейчас вернемся в тень шатра и продолжим прерванный завтрак, – сказал Александр, резко поворачиваясь на каблуках (пока говорил и действовал только он один, я же старался ничем не выдавать себя).

Такое предложение одобрили все, даже минотавр с перебинтованным лицом, которому завтрак был нужен, как мертвому припарка.

Я мало что знаю о вкусах и пристрастиях давно опочившего Астерия, но его потомки, как видно, ценили уют и комфорт. Легкий, пурпурного цвета шатер, в котором был приготовлен завтрак, вмещал не меньше сотни гостей.

У входа торчали воинские штандарты – не римские орлы, не финикийские конские головы и не египетские лики богов-покровителей, а трезубцы Посейдона, украшенные бычьими хвостами.

Пол в шатре устилали ковры. Повсюду дымились курительницы с благовониями. Не знаю, как здесь пировали, но завтракали на критский манер, сидя за столами на лавках.

Яства, правда, были довольно скромные, достойные скорее простых солдат, чем высших военоначальников, – жареное мясо, ячменный хлеб, яйца каких-то мелких птиц, кислый виноград, неразбавленное вино.

Минотавр по имени Перменион, сидевший за столом напротив меня (и, видимо, имевший на это право), спросил льстивым тоном:

– Считаешь ли ты, что после этой битвы завоевание Италии закончится?

– Нет, – ответил Александр, макая жареное мясо в мед. – Мне донесли, что жители города Рима собирают новую армию и им уже обещали помощь много раз битые нами пунийцы.

– Что это за город такой – Рим? – удивился Перменион. – Никогда о нем не слышал.

– Легенды гласят, что его основали беженцы из Троады, после того как Астерий Непобедимый в союзе с глупыми ахейцами разрушил их столицу Илион.

– Велика ли римская армия?

– Вряд ли. Но это стойкие и закаленные бойцы.

– Не лучше ли привлечь их на свою сторону дарами или посулами?

– Дары и посулы лучше прибереги для трусов. А достойного противника нельзя унижать даже пощадой. Герои заслуживают или победы, или смерти. Пусть римляне сами сделают свой выбор, как это сегодня сделают латины, умбры, оски и прочие туземцы.

– Тогда все они умрут. Армию, возглавляемую тобой, победить невозможно. И за это следует выпить, – Перменион выхватил кувшин из рук слуги-виночерпия (кстати говоря, человека) и сам наполнил кубок, стоявший перед Александром.

В этот момент в шатер вошел минотавр, доспехи которого покрывал изрядный слой пыли. Кроме меча, он имел при себе жезл в виде двух змей, обвивающих друг друга, – символ бога врачевания Асклепия.

Сдержанно кивнув присутствующим, вновь прибывший доложил:

– Прибыли пленницы из Лигурии. Мы отобрали только тех, кто способен зачать не сегодня-завтра. Жду дальнейших распоряжений.

– Сейчас ты получишь семя от каждого из потомков Астерия. – Александр обвел своих соратников тяжелым взглядом. – К полудню все туземки должны быть оплодотворены. Для верности мы продолжим эту процедуру еще несколько дней кряду.

– Нельзя ли сдать семя после боя? – неуверенно поинтересовался кто-то.

– Нельзя, – отрезал Александр. – После боя наше число может сократиться. Тогда сократится и число забеременевших туземок. А наше потомство – залог нашей окончательной победы. Так учил Астерий Непобедимый. Можете начинать с меня. Такова уж моя участь – во всем подавать пример… Эй, оруженосцы, помогите снять доспехи!

Полог шатра распахнулся пошире, и внутрь шатра вступили еще несколько минотавров-медиков, каждый из которых имел при себе поднос с многочисленными склянками.

О дальнейшем стыдливо умолчу. Даже самому оголтелому разврату можно придумать оправдание – дескать, естество требует, ничего не поделаешь. Но массовое рукоблудство, затеянное с одной-единственной целью – распространить свою породу как можно шире, вызывает невольное отвращение.

Теперь понятно, почему я попал в реальный мир, минуя, так сказать, стадию зачатия. Она состоялась, но где-то совсем в другом месте и без непосредственного участия моего страховидного родственника.

Да, интересные получаются пироги. Как говорится, о дивный новый мир! Мир, где быкочеловеческий аналог Александра Македонского воюет не на востоке, а на западе, где Рим всего лишь заштатный италийский городишко, а извечные враги римлян, пунийцы, сражаются на их стороне, где с пленниками разного пола поступают по-разному – всех женщин оплодотворяют, а всех мужчин кастрируют (последнюю новость мне удалось каким-то образом выдернуть из сознания Александра).

И еще одна тревожная мысль посетила меня. Из двух одноименных признаков, имеющихся у отца с матерью, ребенок наследует тот, который имеет более древнюю историю. Кажется, он называется доминантным.

Первые люди были черными, темноглазыми, курчавыми и низкорослыми. Арийцы во всей их нордической красе появились значительно позднее.

От брака негра и белой женщины никогда не родится белый ребенок. Стопроцентная гарантия, что он будет смугл, кареглаз и кудряв, как овечка. То же самое касается и роста, хотя этот наследственный признак в последнее время затушевала акселерация.

Насколько я успел понять, от скрещивания людей и минотавров получаются исключительно минотавры, пусть и не чистокровные. Следовательно, их род древнее нашего и не они произошли от нас, а все наоборот.

Тогда мои хлопоты обещают стать бесконечными. Монстры, подобные Астерию, будут появляться то здесь то там, во всех временах и странах. Мне не хватит и ста жизней, чтобы расправиться с ними.

Впрочем, все это пока только догадки и предположения. Главное сейчас другое – предотвратить победу минотавров или хотя бы позволить людям достойно отступить.

…Едва только Александр Двурогий с помощью оруженосцев вновь облачился в доспехи, а врачи-осеменители покинули шатер, унося свою добычу более бережно, чем символ веры, как снаружи троекратно пропела труба.

– Туземцы двинулись в атаку! – объявил Перменион, хотя все это прекрасно поняли и без него.

– Утренние прогулки не всегда полезны, – спокойно произнес Александр. – Особенно если гуляющий обременен таким количеством железа… Где начальник над метательными машинами?

– Я здесь, – за соседним столом приподнялся минотавр, на панцире которого были изображены скрещенные молот и клещи – символ Гефеста.

– Твои люди пристреляли баллисты и катапульты?