Китайский проезд - Эдуард Тополь

– С Дудаевым сработала, – ответил пилот.

Когда взлетели на высоту тысяча триста метров, командир вертолета повернулся к Машкову, крикнул поверх рокота двигателя:

– Готов! Но шесть секунд – не больше!

– Понял! – Машков упер свой пистолет в живот Сорокину и приказал: – Звони одноухому! Но имей в виду – одно лишнее слово!..

– Да знаю я, знаю. – Сорокин набрал номер на своем мобильном «Эриксоне».

Машков тоже приложился к трубке и, дождавшись первого гудка, крикнул пилоту:

– Все! Вырубай!

Пилот тут же выключил двигатель, чтобы одноухий не услышал его рев по телефону, и в пронзительной тишине вертолет стал падать.

Теперь все тринадцать пассажиров слышали и считали гудки:

второй…

третий…

четвертый…

И через открытую дверь пилотской кабины впились взглядами в летящую по кругу стрелку высотомера.

Девятьсот метров…

Шестьсот…

Триста…

На шестом гудке в трубке прозвучал глухой голос одноухого:

– Алло! Слушаю…

Импульс световой отметки вспыхнул на сетчатом экране радиолокатора – опознавателя цели, и пилот задушенно крикнул: «Есть!» – а Сорокин заорал в трубку, делая вид, что не слышит Мовчана:

– Алло! Алло! Ни хера не слышу! Счас перезвоню! – и дал отбой.

В тот же миг – на высоте сорока метров над Крымским мостом через Москву-реку – пилот включил двигатель, и вертолет, просев еще метров на двадцать, вышел из падения и стал набирать высоту.

Второй пилот совместил световую отметку цели с картой Москвы и Подмосковья и сказал:

– Северо-северо-запад, квадрат 120. Деревня Великие Жуки. Полетное время – девять минут.

И эскадрилья легла на курс.

Грузчики вывезли чемоданы из аэровокзала, погрузили их в глухой, без стекол, «уазик» с водителем и четырьмя охранниками и тоже получили от Болотникова по сотенной. Рядом с «уазиком» стоял белый «мерседес» Болотникова, его телохранитель предупредительно открыл заднюю дверцу.

– Зачем столько охранников? – удивился Винсент, садясь с Болотниковым в машину.

– Пошел! Пошел! – нервно сказал Болотников шоферу и приказал своему телохранителю, севшему впереди: – Хвост проверь! Все чисто?

– Чисто, шеф! – ответил тот и сказал в микрофон переносной портативной рации: – Третий, прижмись!

– Кто ребят встречает? – спросил Болотников.

– Четвертый.

– Все! Поехали!

Три машины – белый «мерседес», глухой «уазик» и за ним джип, набитый охранниками банка Болотникова, сорвались с места и понеслись от аэровокзала «Шереметьево» к Ленинградскому шоссе.

Солнечное утро поднималось над Москвой, ни впереди, ни сзади этой небольшой колонны не было ничего подозрительного, а в небе куда-то на северо-запад пронеслись три военных вертолета. Болотников рассеянно повернулся к Винсенту:

– Что ты сказал?

– Я говорю: зачем такое секьюрити? Это всего лишь кевлар.

Болотников мрачно усмехнулся:

– А это всего лишь Москва!

Но даже он не знал в эту минуту, насколько он прав. Потому что позади него, в аэропорту, где шла в это время перегрузка мешков с клеймом «Федеральный банк США» из контейнеров грузового отсека-сейфа «Боинга» в желто-полосатый броневик «Народного банка», два спортивного вида молодых попутчика Винсента уже тоже миновали паспортный контроль и таможню и вышли к встречавшему их товарищу «четвертому». «Дело в шляпе», – устало доложили они ему и отправились в буфет, чтобы там, с пивом, убить время до прибытия самолета компании «KRASSAIR».

Но «четвертый» не пошел с ними. «Я вас догоню, мне в сортир на минуту!» – сказал он им и, уединившись в туалете, набрал номер, о котором Болотников не знал.

– «Народный банк», – ответили им по этому номеру.

– Все в порядке, – коротко сообщил он. – Клиент «упакован» и едет по Ленинградскому.

И дал отбой.

71

Одноухий повертел в руках замолчавшую трубку «Моторолы» и пошел с ней вниз, на кухню. До Москвы полста километров, слышимость иногда пропадает. Но удивительно, до чего отчетливо он слышал Сорокина – словно рядом.

Внизу этот американец Робин все-таки вернул к жизни сына Бруха и теперь, снова прикованный к пацану наручником, сидел рядом с ним на тюфяке в углу полупустой кухни, отпаивал его чаем с малиновым вареньем. Рядом дежурил один из подручных Мовчана – конопатый парень, вооруженный «АК-47». Чтобы Робину было сподручней поить мальчишку, он надел наручник на его левую руку, а не на правую. Остальных дикобразов Мовчан выгнал во двор на работу, там снова завизжала пила, застучали молотки и с улицы из «Жигулей» на полную громкость заорало «Русское радио» – Газманов исполнял новую песню о Москве и другие шлягеры, а в перерывах мэр Москвы призывал всех слушателей непременно смотреть завтрашнее телевизионное обращение президента к народу.

– Оглохнуть можно! – сказал Мовчан, переложил «Моторолу» в верхний карман своей брезентовой куртки, заглянул в пустое ведро и приказал дежурному: – Дуй за водой! Ни хера не соображают, пока не скажешь!

Парень взял ведро и автомат и ушел на улицу к водопроводной колонке.

Марик из угла, с тюфяка, слабым голосом спросил у Мовчана, открывавшего банку с тушенкой:

– А сколько ты за нас хочешь? Мильён?

В белом «мерседесе», летевшем в Москву по Ленинградскому шоссе, Болотников сказал Винсенту:

– Александра ждет тебя в «Президент-отеле», так что сначала – туда.

– А как же багаж?

– А багаж я сам привезу в твой офис, не беспокойся.

Винсент, однако, чувствовал внутреннюю нервозность Болотникова и спросил:

– У тебя что-то случилось?

Но Болотников не собирался вводить его в курс ночных событий и удивился почти натурально:

– С чего ты взял? Все в порядке. Relax.

На пересечении Ленинградского шоссе с Путилковским стоял знак «35 км/час», а за ним маячила фигура гаишника с лазерным пистолетом – определителем скорости, направленным на идущие к Москве машины. Другой рукой гаишник держал у подбородка какую-то штуковину, похожую на микрофон.

Шофер «мерседеса» сбросил скорость, Винсент провел рукой по небритой щеке:

– Я хотел бы сначала побриться и принять душ… – и вытащил из верхнего кармашка пиджака расческу, чтоб причесаться. Вместе с расческой из кармашка выпали две бумажки – квитанция об уплате за страхование жизни и визитная карточка, на ней значилось:

Тэдди АББОТ,

Американский адвокат с московской пропиской.

Консультации по всем вопросам

американского права и бизнеса.

Москва, Трубная площадь, 12, кв. 9.

Тел. 223-32-67.

Винсент улыбнулся, он вспомнил этого Тэда Аббота в «Макдоналдсе» и подумал, что, кажется, ему пора звонить этому консультанту по поводу оформления развода в двухнедельный срок.

И в этот момент телохранитель, сидевший впереди, заметил небольшую выбоину перед «мерседесом» и боковым зрением ухватил стоявший на обочине зеленый «газик».

– Стой!!! – крикнул телохранитель шоферу.

Но было поздно – «мерседес» накатил на выбоину, а мужчина за рулем «газика» нажал кнопку радиовзрывателя.

Винсент все понял и с неожиданной для такой ситуации улыбкой судорожно сжал в кулаке квитанцию о страховании своей жизни.

В тот же миг мощный взрыв вознес «мерседес» над Ленинградским шоссе.

А «уазик» с чемоданами Винсента и джип с охранниками вильнули вправо, обошли место взрыва и, свернув на Путилковское шоссе, прибавили скорость…

Робин прислушался, и его сердце пронзило ознобом предчувствия – сквозь визг электрической пилы, стук молотков на крыше дома и громкую музыку из динамиков «Жигулей» его слух, обостренный двадцатью годами немоты, уловил знакомый звук.

Так звучал движок UH-60A/Black Hawk – «Черного ястреба», возникшего над горами Куанг-Нгай тогда, когда у троих беглецов из лагеря Дьен Бинь уже кончились силы и надежда выжить…

И конопатый парень, набирая воду в уличной водопроводной колонке, удивленно оглянулся на странный шум – с юга, из-за леса, на бреющем полете шли три вертолета…

И работавшие на крыше дома дикобразы тоже выпрямились, изумленно посмотрели на приближающиеся «Ми», летевшие так низко, что, казалось, врежутся сейчас в стропила…

Только «Русское радио» продолжало орать в «Жигулях», однако и одноухий Мовчан услышал наконец эти вертолеты, глянул в окно и первым сообразил, что это значит.

– Бля! – выдохнул он, растерянно зыркнул по сторонам глазами и тут же, рванув из кобуры «люгер», ринулся в угол к сыну Бруха. Схватив пацана за шиворот, он вдруг увидел, что его правая рука прикована к левой Робина. Но ключи были у конопатого, который ушел за водой, одноухий выстрелил в цепочку наручников из «люгера». Промазал впопыхах и выстрелил снова, и опять промазал.

– За мной! – гаркнул он Робину, подкрепив приказ тычком пистолета.

И так – держа мальчишку в одной руке, как щенка, а другой рукой уперев «люгер» ему же в затылок и ведя «на привязи» Робина – одноухий выскочил из дома, побежал к «Жигулям».