Игры Сатурна. Наперекор властителям - Пол Андерсон

Комната Лоры мало изменилась с тех пор, как год назад она уехала отсюда, чтобы выйти замуж. И тогда ей было всего семнадцать. Здесь по-прежнему обитали предметы, принадлежащие маленькой девочке с косичками и в накрахмаленном платьице: плюшевый мишка, любовно затисканный до полной бесформенности, кукольный домик, смастеренный ее отцом, портрет матери, нарисованный капралом, который потом угодил под пулю на озере Солт. Боже, до чего же она стала походить на свою мать!

Темные волосы, разметавшиеся на подушке, отливали золотом в свете лампы. Макензи тронул ее за плечо так осторожно, как только мог. Она мгновенно проснулась, и он увидел ужас в ее взгляде.

— Папа! Что-нибудь с Томом?

— С ним все в порядке, — Макензи поставил лампу на пол и присел на край постели.

Она ухватилась за его руку похолодевшими пальцами.

— Это не так, — сказала она. — Уж я-то достаточно хорошо тебя знаю.

— Пока что никакой беды с ним не приключилось. Надеюсь, что и не приключится.

Макензи собрался с духом. Она была дочерью солдата, поэтому он сказал ей всю правду в нескольких словах, но, говоря это, он так и не нашел в себе достаточно сил, чтобы смотреть на нее. Когда он закончил, то просто продолжал сидеть, тупо вслушиваясь в шум дождя за окном.

— Ты собираешься поднять мятеж, — прошептала она.

— Я собираюсь связаться со штабом Сьерры и следовать приказам моего командира, — сказал Макензи.

— Ты прекрасно знаешь, какими будут его приказы… как только он поймет, что ты его поддержишь.

Макензи пожал плечами. У него началась головная боль. Неужели уже пришло похмелье? Да, чтобы суметь уснуть сегодня, ему понадобится еще немало выпивки. Хотя какой уж теперь сон! Впрочем, времени для сна может потом и не оказаться… Завтра, когда полк выстроится на парадном плацу, он, стоя на пушечном лафете, обратится с воззванием к своим людям, как уже несколько представителей рода Макензи делали это до него…

Он смутно осознал, насколько нелепы в его положении воспоминания, вдруг нахлынувшие на него сейчас. В них он снова вернулся в тот день, когда они с Норой и их маленькой дочкой, которая теперь уже выросла и смотрит сейчас на него с ожиданием, отправились на лодочную прогулку по озеру Тахо. Вода там была цвета глаз Норы — голубовато-зеленая с веселыми солнечными зайчиками — и такая прозрачная, что были видны самые маленькие камушки на дне. А малышка Лора, устроясь на корме лодки, вся светилась от счастья, пропуская поток воды между пальцами.

Сейчас она долго молчала в задумчивости, прежде чем сказать:

— Полагаю, тебя уже не отговорить.

Он мотнул головой.

— Ну, что ж… Можно тогда мне уехать рано утром?

— Да. Я раздобуду для тебя экипаж.

— Н-ну его к черту! Я держусь в седле лучше, чем ты.

— О’кей! Но, по крайней мере, двух человек для твоего эскорта, — Макензи тяжело вздохнул. — Может быть, тебе удалось бы убедить Тома…

— Нет. Пожалуйста, не проси меня об этом, папа.

Он подарил ей последнее, что у него оставалось, сказав:

— Я бы и не желал, чтобы ты осталась. Это было бы уклонением от выполнения твоего собственного долга. Передай Тому, что я по-прежнему считаю его прекрасным мужем для тебя. Спокойной ночи, пышка!

Это вырвалось у него само собой, и он был не в силах удержать давно забытых слов. Когда она начала плакать, он заставил себя разнять ее руки, обхватившие его за шею, и торопливо вышел из комнаты.

— Но я не ожидал, что будет столько убийств!

— Так же, как и я… на этой стадии. Боюсь, их будет еще больше, прежде чем будет достигнута сиюминутная цель.

— Ты говорил мне…

— Я излагал тебе наши надежды, Мвер. Тебе не хуже моего известно, что Великая Наука точна лишь для крупномасштабной исторической шкапы. Отдельные события подвластны статистическим флуктуациям.

— Довольно удобный способ описания тысяч чувствующих существ, умирающих в грязи, не правда ли?

— Ты здесь новенький. Теория — это одно, а приспособление к требованиям реальности — совсем другое. Ты думаешь мне не больно видеть, как происходит все то, что я сам помогал планировать?

— О, знаю-знаю… Что ничуть не облегчает моего чувства вины.

— Точнее, ты хотел сказать — ответственности.

— Это не мои слова.

— Поверь, здесь нет никакого жонглирования словами. Разница в самом деле существует. Ты читал отчеты и просматривал фильмы, я же прибыл сюда еще с первой экспедицией. И я здесь уже более двух столетий. Их агония для меня вовсе не какая-то абстракция.

— Когда мы их только обнаружили, все было по-другому. Последствия их ужасных ядерных войн были еще так болезненно свежи. Вот когда мы действительно были нужны им, несчастным разрозненным заморышам, а мы… Мы всего лишь наблюдали, ничего не предпринимая!

— Похоже, у тебя уже истерика. Могли ли мы вступить в игру с закрытыми глазами, не собрав о них всех до единого фактов, и надеяться предстать чем-то иным, как не еще одним из факторов разрушения? Фактором, влияния которого мы сами были не в состоянии предугадать. Это было бы просто преступно. Как если бы хирург взялся оперировать пациента, едва встретив его, даже не удосужившись заглянуть в историю болезни. Мы должны были позволить им двигаться их собственным путем, продолжая их тайное изучение. Ты даже представления не имеешь, как тяжело давался нам сбор информации и ее обработка. Они все еще не закончены. Лишь семьдесят лет назад мы обрели достаточную уверенность, позволяющую нам ввести первый новый фактор в жизнь этого отдельного общества. По мере того как нам будет становиться известно больше, в план будут вноситься поправки. Для завершения выполнения нашей миссии может потребоваться целое тысячелетие.

— Но за это время они сами выкарабкались из развалин. Они находят собственные решения своих проблем. Какое право мы имеем…

— Я начинаю задумываться, Мвер, какое вообще право ты имеешь именоваться психодинамиком, пусть даже и начальной ступени. Посмотри, к чему же в действительности сводятся эти их так называемые «решения»! На большей части планеты по-прежнему царит варварство. Континент ближе всего подошел к восстановлению, поскольку на нем наиболее широко были распространены технические навыки и оборудование до разрушения. Но какая общественная формация получила свое развитие? Горстка враждующих государств с наследной властью. Феодализм, возлагающий политическую, военную и экономическую власть на… кого бы ты думал? Из всех архаичных слоев общества — именно на аристократов-землевладельцев! Куча языков и этнических субкультур, развивающихся по своим собственным невразумительным законам. Слепое поклонение технологии, унаследованной от предков, которая без должного контроля неминуемо приведет их к той самой демонической машинной цивилизации, что чуть не уничтожила их триста лет назад! Тебя беспокоит, что несколько сотен человек погибло в ходе устроенной нашими агентами революции, которая прошла не так гладко, как мы надеялись? Но у тебя есть свидетельство самой Великой Науки, что без нашего вмешательства бедствия, которые преследовали бы эту расу еще на протяжении пяти тысяч лет, по своему размаху на три порядка перекрыли бы всю ту боль, что мы были вынуждены им причинить.

— Право… Я понимаю, что поддался эмоциям. Думаю, так случается со всеми поначалу.

— Тебе следует благодарить судьбу за то, что твое первое столкновение с суровыми реалиями плана оказалось не столь уж болезненным. Впереди нас ждет столкновение с вещами и похуже!

— Как меня уже и предупреждали.

— Это все были пустые разговоры. Попробуй представить себе реальный ход событий. Правительство, подстегиваемое амбициозным стремлением восстановить былое единство нации, будет действовать агрессивно, увязнув в затяжных войнах со своими могущественными соседями. Как прямым, так и косвенным следствием этих войн станет исчезновение аристократии и сословия землевладельцев в результате действия экономических факторов, неподвластных их контролю. На смену их системе управления придет псевдодемократия, при которой власть будет сперва у коррумпированных капиталистов, а затем перейдет в руки диктатуры или любой сильной личности, сумевшей захватить бразды правления. При этом в системе не найдется места для люмпен-пролетариата, бывших землевладельцев и бесправных иммигрантов, которых объединит их общее угнетенное положение. Они будут благодатной почвой, на которой даст всходы любая демагогическая идея. Империю будут сотрясать бесконечные восстания, гражданские войны, она будет стонать под гнетом деспотичного правления, переживать эпохи застоя, морального разложения, отбиваться от внешних захватчиков… О, нам предстоит найти еще множество ответов, прежде чем все будет закончено!

— Вы считаете… когда мы увидим конечный результат… В общем, сможем ли мы тогда отмыться от всей этой крови?