Терской фронт (СИ) - Борис Громов

— Ладно, Толян, пошли-ка на ужин, а то я сегодня замотался, как проклятый и готов хоть корову целиком сожрать!

Толя, который сам покушать вообще ни разу не любит, встретил мое предложение с нескрываемым энтузиазмом. Умывшись, мы спустились в обеденный зал, и обнаружили там весь отряд Убивца в полном составе, сидящим за накрытыми столами. А вот штатских в зале не было совсем.

— Просто там снаружи на двери табличка: «Извините, сегодня спецобслуживание, ждем вас завтра!» — ответил на незаданный вопрос Четверть. — А сегодня тут посиделки только для своих.

— Точно, — поддержал его Костя, — сегодня мы провожаем в дальний рейд двух боевых друзей и по этому поводу устраиваем маленький сабантуй. Так что, парни, располагайтесь, сегодня мы пьем за то, что б дорога у вас легкая была!

Скажу честно, вечеринка удалась! В связи с нашим раним отъездом, пили все умеренно, чтобы не травить душу нам двоим, к спиртному после пары кружек пива, вообще не прикасавшимся. Зато в плане покушать стол был весьма богатым, хоть и без особых изысков, что называется — по-деревенски: много всевозможных солений и салатов, напоминающих продаваемые в мое время на всех рынках под видом корейских, посыпанные зеленью люля-кебабы, толстые телячьи стейки, жареная речная рыба. Рис овощами, мелкая, целиком обжаренная в масле до золотистой корочки картошка, домашняя лапша, соусы всякие, аджика, там, сметано-чесночный…

— М-да, — сыто обвел я глазами все это великолепие, отвалившись от стола минут через тридцать. — Вот это я понимаю — стол! Разве что пельменей нету.

— Попросил бы, сделал бы я тебе пельменей, — с достоинством отвечает Кузьма. — Хоть из четырех сортов мяса сразу. А теперь уже — обломись. Не успею.

— А и ничего, — непринужденно машу рукой в ответ я. — Будет лишний повод вернуться.

— Это точно! — не упустил возможности поддеть командира Курсант. — Этот ради тарелки пельменей из Ростова сюда бегом добежит!

— Уж чья б корова мычала! — шутливо огрызаюсь я, грозя наглецу кулаком, но ответ мой почти не слышен за громовым взрывом хохота.

— Ладно, ребята, хорошо тут с вами, но мне еще кое-куда наведаться надо…

Народ к моему уходу относится с пониманием и одобрением: все ж таки не на три дня уезжаю, с девушкой попрощаться надо обязательно. А то не поймет. Выйдя из «Псарни» я быстрым шагом направился к дому Костылевых…

Нет, не было у нас с Настей ничего этакого в тот вечер. И то, что отец совсем рядом, в доме, не способствовало, да и в целом по поведению девушки я понял, что она пока просто не готова… И не стал даже и пытаться перейти к решительным действиям. Мы просто снова просидели до полуночи в беседке, целуясь и болтая о всякой чепухе. А потом я шел домой с припухшими от поцелуев губами и каким-то сладко-щемящим ощущением под сердцем. Как школьник, честное слово!

Без двадцати пять утра мы с напарником, закинув вещи и оружие в УАЗ, выехали в сторону гаража, перед которым уже формировалась колонна. Вернее — ее сторожевая часть. Выделить сразу четыре десятка грузовиков Ханкала себе позволить не могла, поэтому «Камазы»-«шаланды» дожидались нас на автобазе в Моздоке. А вот выделенные на их охрану шесть БТР-80, четыре «Урала», с установленными в кузовах ЗУ-23, и два УАЗа, один — «Хантер» старшего колонны, а второй — наш, собирались и заправлялись горючим именно здесь. Пользуясь занятостью Степаныча, которого буквально рвали на части все и сразу, я слегка «наехал» на молоденького младшего сержанта-заправщика, и тот безропотно залил мне бензином помимо полного бака еще и все четыре запасные канистры. Понимаю, нехорошо, но: хочешь жить — умей вертеться. Именно в этот момент меня и отловил невесть откуда взявшийся Костылев. Неодобрительно покачав головой на мое наглое самоуправство, он только вздохнул и вручил мне тонкий незапечатанный бумажный конверт.

— Это ваши с Толей командировочные предписания. Зарегистрируете в Ростове в Управлении общественного порядка СБ, оригиналы останутся у них в кадрах, копии всегда надо будет носить с собой вместе с удостоверением, на случай проверки комендантским патрулем. Да, с колонной вы идете только до самого Ростова-на-Дону. В городе разделитесь: колонна пойдет на Военвед[114], а вы сразу в СБ на Большую Садовую. Толя, думаю, адрес знает.

— Знаю, — соглашается напарник, двадцать девятый дом, недалеко от железнодорожного вокзала.

— Ну, если знаешь, тогда счастливого пути вам, парни! Шифротелеграмму по вам мы в Ростовское Управление СБ уже отправили, так что тамошний начальник, генерал-майор Стеценко и его зам по спецподразделениям, полковник Григорьев о вас в курсе. Так что, не переживайте, вас там и встретят и определят.

Ровно в пять взрыкивая дизелями БТРов и «Уралов», и, воняя выхлопом и не прогоревшей соляркой, мы трогаемся в путь. Толя, одевший мой бронежилет и «Алтын», сразу же после того, как наш УАЗ проходит сквозь ворота КПП, встает к пулемету. Да, колонна у нас «зубастая» и поживиться в ней явно нечем, скорее — связавшись с нею можно огрести немало проблем, но я слишком хорошо помню, какие сюрпризы могут преподнести Мертвые Земли. Но вокруг все спокойно. То ли Непримиримые решили сегодня обойти эти края стороной, то ли, действительно, не рискнули связываться с такой силой. Когда колонна поравнялась с местом гибели экипажа Дорожной Стражи на окраине Алпатово, я надавливаю ладонью на клаксон и долго его не отпускаю. Ко мне почти сразу же присоединяются все остальные водители. Спите спокойно, братишки, мы помним о вас и будем за вас мстить!

А вот КПП «Ищерское» почти не изменилось. Разве что проволочные заграждения, уходящие вдаль в обе стороны от него стали гуще и выше, да сеть траншей вокруг двухэтажного здания блок-поста выглядит не канавками для водостока, а полноценными оборонительными сооружениями. Ну, и конечно, люди. Никаких сонных лиц, никаких неторопливо-вальяжных движений. Парни теперь тут служат резкие и явно матерые, не раз в бою бывавшие. Плакат с Медведевым до этих времен, разумеется, не дожил, а вот непонятный парус-звезда так и стоит на прежнем месте. Правда, надпись на нем теперь другая — «Терской Фронт». Еще одно отличие от прежних времен я увидел, проехав еще километр: там, слева от трассы, в окружении мощных бетонных капониров расположилась как минимум батарея 120-миллиметровых «Саней».[115] А что? Все по уму, местность перед КПП, наверняка давно поделена на сектора и пристреляна, и тот псих, что решится штурмовать «Ищерское» со стороны Мертвых Земель очень быстро полетит мелкими фрагментами в разные стороны. «Сани» — штука серьезная, если работает батарея с опытным расчетом — шансов у противника практически нет.

И пригороды Моздока, до которых мы доехали уже часам к девяти утра, изменились мало. Уцелели даже две непонятно что символизирующие гипсовые статуи на повороте в Веселое: то ли комсомолец с комсомолкой, то ли молодые колхозник и колхозница, все такие же идиотско-жизнерадостные, разве что облупились совсем, и теперь не грязно белые, а просто серые. Наша колонна, объехав по окраинам Троицкое, проскакивает через железнодорожный переезд и еще через несколько минут выезжает на заставленный грузовиками «пятак» перед ЦОУ.[116] Как же все знакомо, мама дорогая! Даже кафешка «Встреча» стоит на том же месте. С трудом подавляю в себе желание пойти и поискать там, на стене, слева и выше дверного косяка, свой «червонец».[117]

Разумеется, не обошлось без столь привычной в армии неразберихи и бардака: нас ждали несколько позже, еще не все «Камазы» были заправлены, не на все были выданы номера…

— Номера? Погоди, какие номера? — буквально ловлю за рукав я пролетавшего мимо майора, руководившего всем этим бедламом на колесах.

— А вы не в курсе? Вот, мля…., — далее майор выдает такую витиеватую и заковыристую конструкцию, что даже я заслушался, чего уж говорить о Толике.

— На территории Терского Фронта автомобильные номера не ввели пока, не до того, — пускается в объяснения майор-матершинник. — А вот на всей остальной территории Югороссии номерные знаки на машине — обязательны. Вот и выдаем всем выезжающим с Фронта временные. Гражданские за ними в отделы СБ ходят, получают. А военным — прямо тут.

— Ну, тогда и нам выдай, коли уж мы тебя поймали! — смеюсь я.

— Да без проблем, — майор вытаскивает из солидных размеров брезентовой сумки на боку пару черных номерных знаков, связанных между собой бечевкой, на которых белым шрифтом нанесен номер: «11–16 ТФ».

— Так, кто из вас хозяин машины? Командировочное предписание свое гони!

Взяв в руки мое предписание и достав из кармана ручку, майор некоторое время с сомнением оглядывает мой тюнингованный до неузнаваемости внедорожник, видимо, пытаясь определить его изначальную модель. Потом, махнув рукой на это бесполезное занятие, прямо на капоте УАЗа вписывает в графу «Автотранспортное средство»: УАЗ-вездеход, гос. номер «11–16 ТФ».