Вторая мировая война (Том 1-2) - Уинстон Черчилль

16 декабря капитан 1 ранга Лангсдорф телеграфировал немецкому адмиралтейству:

"Нахожусь у Монтевидео. Помимо крейсеров и эсминцев, "Арк Ройал" и "Ринаун". Плотная блокада по ночам, ускользнуть в открытое море и прорваться в отечественные воды невозможно...

Прошу решить, затопить ли корабль, несмотря на незначительную глубину у устья реки Ла-Плата, или предпочесть интернирование".

На совещании под председательством фюрера с участием Редера и Йодля решили дать следующий ответ:

"Попытайтесь всеми способами продлить пребывание в нейтральных водах... Если возможно, прорвитесь с боем в Буэнос-Айрес. Никакого интернирования в Уругвае. Если придется затопить корабль, попытайтесь основательно разрушить судно".

Когда германский посланник в Монтевидео сообщил, что дальнейшие попытки продлить 72-часовой срок пребывания "Шпее" в Монтевидео оказались тщетными, германское верховное командование подтвердило этот приказ.

17 декабря во второй половине дня со "Шпее" было переправлено более 700 человек с багажом на немецкое торговое судно, находившееся в порту. Вскоре после этого адмирал Харвуд вспоминал, что "Шпее" в 18 часов 15 минут снялся с якоря, покинул гавань и медленно направился в море, где его нетерпеливо ожидали английские крейсера. В 20 часов 54 минуты, когда солнце уже село, самолет с "Аякса" сообщил: "Граф Шпее" взорвал себя". Линейный крейсер "Ринаун" и авианосец "Арк Ройал" находились все еще в тысяче миль отсюда.

Лангсдорф не мог пережить потери своего корабля. Несмотря на то, что его поступок был полностью санкционирован правительством, 19 декабря он написал следующие строки:

"Теперь только своей смертью я могу доказать, что боевые силы третьей империи готовы умереть за честь своего флага. Я один несу ответственность за потопление карманного линкора "Адмирал граф Шпее". Я счастлив искупить своей жизнью какую-либо тень, падающую на честь флага. Я гляжу в лицо своей судьбе с твердой верой в будущее нации и моего фюрера".

Той же ночью он застрелился. Так закончился первый вызов со стороны надводных кораблей, брошенный английской торговле на океанах. Ни один рейдер не появлялся больше до весны 1940 года, когда была начата новая кампания с использованием замаскированных торговых судов. Такие суда было труднее обнаружить, но, с другой стороны, с ними можно было справиться меньшими силами, чем те, которые были необходимы для уничтожения карманного линкора.

Исход боя у реки Ла-Плата вызвал ликование в английском народе и повысил наш престиж во всем мире. Зрелище трех более слабых английских кораблей, атаковавших и обративших в бегство противника, обладавшего гораздо более мощными орудиями и броней, вызвало всеобщее восхищение.

Глава девятая СКАНДИНАВИЯ, ФИНЛЯНДИЯ

Простирающийся от входа в Балтийское море до Полярного круга полуостров длиной в тысячу миль имел огромное стратегическое значение. Спускаясь к океану, норвежские горы разбиваются на множество островов, окаймляющих берега. В территориальных водах между этими островами и материком пролегает коридор, которым Германия могла пользоваться для выхода в открытое море, с весьма ощутимым ущербом для нашей блокады. Германская военная промышленность зависела главным образом от поставок шведской железной руды, которая летом поступала через шведский порт Лулео, в северной части Ботнического залива, а зимой, когда залив замерзал, -- через порт Нарвик, на западном побережье Норвегии. Примириться с наличием такого коридора значило допустить, несмотря на наше превосходство на море, чтобы под прикрытием нейтралитета весь этот грузопоток шел беспрепятственно. Военно-морской штаб был сильно обеспокоен этим важным преимуществом, которое предоставлялось Германии, и я при первой возможности поднял этот вопрос перед кабинетом.

Сперва мои доводы встретили благожелательный отклик. Острота положения произвела большое впечатление на всех моих коллег; однако все мы строго придерживались принципа соблюдения нейтралитета малых государств.

Военно-морской министр -- начальнику военно-морского штаба и другим

19 сентября 1939 года

"Сегодня утром я обратил внимание кабинета на то, какое значение имеет прекращение перевозки норвежцами шведской железной руды из Нарвика, которая начнется, как только замерзнет Ботнический залив. Я указал, что в 1918 году мы с одобрения США и при их сотрудничестве установили минные поля в трехмильной зоне норвежских территориальных вод. Я предложил в ближайшее время повторить это мероприятие (как уже было отмечено выше, это было неточное заявление, и мне скоро указали на это). Члены кабинета, в том числе и министр иностранных дел, вполне благосклонно отнеслись к этой акции.

Поэтому необходимо сделать все, чтобы подготовиться к ней:

Прежде всего надо начать с норвежцами переговоры с целью зафрахтовать их суда.

Министерство торговли должно постараться закупить у шведов железную руду, о которой идет речь, так как мы вовсе не желаем ссориться с ними.

3. Надо ознакомить министерство иностранных дел с нашими предложениями; необходимо подробно изложить историю англоамериканской акции 1918 года и выдвинуть обоснованную претензию.

4. Сама операция должна быть изучена соответствующими работниками военно-морского министерства. Министерство экономической войны следует информировать об этом, когда будет сочтено необходимым.

Прошу все время держать меня в курсе хода выполнения этого плана, имеющего важнейшее значение для подрыва военной промышленности противника.

Когда все будет готово, потребуется новое решение кабинета".

После того как этот вопрос подробно изучили в военно-морском министерстве, 29 сентября по просьбе моих коллег я написал для членов кабинета докладную записку по этому поводу, а также по тесно связанному с этим вопросу о фрахте судов нейтральных стран.

Военно-морской министр -- помощнику начальника военно-морского штаба

29 сентября 1939 года

"Прошу завтра утром, пока заседает кабинет, снова созвать совещание по вопросу о железной руде, которое мы уже проводили в четверг, для рассмотрения разработанного мною проекта предложений. Бесполезно просить кабинет принять предложенные нами решительные меры против нейтральной страны, если результаты не будут иметь первостепенного значения.

Мне сказали, что нет ни одного немецкого или шведского судна, которое пыталось бы взять руду южнее Нарвика. Мне также сообщили, что в связи с наступлением морозов немцы, пользуясь водным путем, накапливают руду в Окселесунде и, таким образом, смогут в зимние месяцы доставить грузы в Рур по Балтийскому морю через Кильский канал. Верны ли эти сообщения? Было бы крайне неприятно, если бы я приступил к минированию норвежских территориальных вод, а мне бы сказали, что это не достигнет цели".

Когда все уже было согласовано и решено в военно-морском министерстве, я вторично поставил этот вопрос перед кабинетом. Опять все подчеркивали необходимость принять такие меры, однако я не мог получить согласия на то, чтобы приступить к действию. Доводы министерства иностранных дел насчет нейтралитета были вескими, и я не мог противопоставить им более основательных. Как это будет видно далее, я продолжал настаивать на своем всеми средствами и при любом случае. Однако решение, о котором я просил в сентябре 1939 года, было принято лишь в апреле 1940 года. Но уже было слишком поздно.

Почти в тот же период (как нам теперь известно) взоры немцев были устремлены в том же направлении. 3 октября адмирал Редер представил Гитлеру проект, озаглавленный "Приобретение баз в Норвегии". Он просил "возможно скорее сообщить фюреру мнение военно-морского штаба о возможности расширения оперативной базы в северном направлении. Нужно выяснить, можно ли добиться получения баз в Норвегии с помощью совместного нажима России и Германии с целью улучшения нашего стратегического и оперативного положения". В связи с этим он составил ряд докладных записок и 10 октября передал их Гитлеру.

"В этих докладных записках,-- писал он,-- я подчеркивал те невыгоды, с которыми мы столкнулись бы в случае оккупации Норвегии англичанами: контроль над подходами к Балтике, фланговая угроза нашим морским и воздушным операциям против Англии и прекращение нашего давления на Швецию. С другой стороны, я подчеркнул, какие преимущества даст нам оккупация норвежского побережья: выход в Северную Атлантику, невозможность создания англичанами минного барьера по образцу 1917--1918 годов... Фюрер сразу же оценил значение норвежской проблемы, попросил меня оставить ему докладные записки и заявил, что обдумает этот вопрос".

Розенберг, специалист нацистской партии по иностранным делам, ведавший специальным бюро по руководству пропагандой в иностранных государствах, разделял взгляды адмирала. Он мечтал о том, чтобы "убедить Скандинавию воспринять идею нордической общины, охватывающей северные народы под естественным руководством Германии". Еще в начале 1939 года он полагал, что в лице крайне националистической партии Норвегии, возглавляемой бывшим военным министром Видкуном Квислингом, ему удалось найти орудие для проведения этой идеи в жизнь. Был установлен контакт, и через организацию Розенберга и немецкого военно-морского атташе в Осло деятельность Квислинга была увязана с планами немецкого военно-морского штаба.