Фашисты - Майкл Манн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из-за Депрессии правящие партии утратили популярность, и избиратели сделались более отзывчивы к нацистам. Если в 1928 г. за НСДАП голосовало всего 3 % избирателей, в 1930 г. — уже 18 %, а в июле 1932-го — 37 %; к ноябрю 1932-го (последние свободные выборы) это число немного упало и составило 33 %. Таким образом, к голосованию за нацистов пришла треть населения Германии. Это еще не большинство — хотя во многих демократических странах такое количество голосов обеспечило бы им победу. Так, нацисты получали в общей сложности больше голосов, чем демократы или республиканцы в современных США. В Германии, в соответствии с тогдашней Конституцией, это давало им возможность, как крупнейшей партии, попытаться сформировать новое правительство. В блоке с другими авторитарными партиями они могли добиться мажоритарного большинства и создать правительство вместе с ними. Это было важно, поскольку означало, что нацистам нет нужды рисковать, устраивая полномасштабный государственный переворот. В 1933 г. они смогли использовать конституционные положения о чрезвычайных полномочиях. Нарушать конституцию им не пришлось.
Как же нацистам удалось собрать столько голосов? Голосование — минимальный акт поддержки, далеко не всегда означающий полное согласие с партийной идеологией. Современники полагали, что НСДАП забрала себе много протестных голосов, — что и неудивительно для партии с таким количеством «врагов». Немецкая экономика терпела крах, и, чтобы задуматься о голосовании за НСДАП, не требовалось быть убежденным фашистом. «Другие уже попробовали — дадим шанс и Гитлеру», — так рассуждали многие. 20 % голосов в 1930 г. обеспечили нацистам голосующие впервые — и молодежь, и те, кто раньше воздерживался от голосования (Falter, 1986). Возможно, они плохо понимали, что такое нацизм. Однако по другим коррелятам голосования очевидна широкая популярность нацистских идей. Попробуем определить основные группы поддержки нацистов.
ИЗБИРАТЕЛИ НАЦИСТОВ
Религия и регион
В большинстве общегерманских исследований лучшим предиктором голосования за нацистов оказывается религия (Falter, 1986, 1991; Childers, 1983). Из всех избирателей, зарегистрированных на июль 1932 г. (включая и тех, кто не голосовал), нацистов поддержали около 38 % протестантов и лишь 16 % католиков — разница значительная. Чем выше был процент протестантов в регионе, тем больше там голосовали за нацистов. В преимущественно католических округах нацисты, как правило, набирали менее 10 %, в преимущественно протестантских — 60 % и более. 117 из 124 округов, где нацисты набрали наибольшее число голосов в 1930 г., были протестантскими (Falter, Bömermann, 1989). Даже в больших городах, где две конфессии сосуществовали бок о бок, религиозный фактор оставался не менее важен, чем классовый (Hamilton, 1982: 38–42, 371–373, 382–385). А в небольших городах с населением менее 25 тысяч человек, где и проживало большинство немцев, религия как предиктор голосования за нацистов намного обгоняла классовую принадлежность.
Таким образом, электоральный успех нацистам принесли в основном протестанты. И наоборот: разгром либеральных и консервативных партий перед лицом нацистского успеха распространялся только на протестантских избирателей. Две католические партии (партия Центра и баварская БВП) сумели сохранить свои голоса, приблизительно на 90 % коррелирующие с количеством католиков в округах. Следовательно, позиции католиков в католических округах практически не изменились. Однако три так называемые буржуазные партии — либеральная Демократическая партия, консервативная Немецкая народная партия и ультраконсервативная ДНВП — зависели от протестантов. А этих избирателей с 1928 г. начали переманивать к себе нацисты. Даже две социалистические партии, вполне светские, обращались в основном к протестантскому электорату — следовательно, и они оказались под угрозой. Особенно заметен оказался этот тренд среди женщин: католички голосовали преимущественно за партию Центра и БВП, протестантки — сперва в основном за «буржуазные» партии, затем за нацистов (Falter, 1986: 163–170).
С учетом религиозного фактора все установленные выше корреляции нуждаются в уточнении: в подавляющем большинстве нацистов поддерживали протестантские классы, протестантские ветераны, протестантские студенты, протестантская молодежь и так далее. Сильные католические общины не поддавались очарованию нацизма — так же, как и примерно схожее число немецких рабочих в сплоченных пролетарских гетто. В конечном итоге ни «красные», ни «черные» (католики) не остались свободны от авторитарных симпатий. Католические партии поддержали реакционный авторитаризм после 1930 г., в надежде с его помощью избавиться от более страшной, как им казалось, двойной угрозы — фашизма и большевизма. В 1932–1933 гг. они начали сотрудничать с Гитлером. А коммунистическая партия начала безумную атаку на «социал-фашизм», в ходе которой часто вступала в союз с нацистами. В конечном счете коммунистическая и социалистическая партии объединились против нацистов, но это противостояние ограничилось громкими заявлениями. В конце концов они сдались без борьбы. Таким образом, большинство католиков, социалистов и коммунистов проявили слабость и недальновидность, но и только: в чем-то худшем их обвинять не приходится.
Роль религии для поддержки нацизма признана всеми, но недостаточно разъяснена теоретически. В целом ученые подчеркивают сопротивление католиков нацизму, однако считают протестантизм не столько пронацистским, сколько более «слабым», чем католическая церковь, менее способным к сопротивлению (напр., Brooker, 1991: гл. 7). Есть здесь и загадки. Связь между нацизмом и протестантизмом не была постоянной. Основатели нацизма, особенно его теоретики, происходили (как и сам Гитлер) в основном из католических семей венско-мюнхенской оси. С конца 1930-х роль бывших католиков снова начала возрастать: именно их руками совершались страшнейшие преступления нацизма (об этом см. в следующем томе). Трудно найти прочную взаимосвязь и на территории Европы. Как мы уже видели в главе 2, демократические государства северо-запада — в основном протестантские, а в Скандинавии и лютеранские, то есть принадлежат к протестантской деноминации, по своему вероучению стоящей ближе всего к немецким протестантам. Почему же немецкие протестанты поддержали нацизм?
Причинно-следственная связь здесь, по-видимому, обусловлена не столько вероучением или мощью церкви, сколько отношением церкви к национальному государству. Католическая церковь на германское государство смотрела с подозрением. Родина католицизма в Германии, ее южные земли, в XIX веке вошла в прусский Кайзеррейх далеко не по доброй воле. Немецкая католическая церковь управлялась из-за рубежа и выступала за транснационализм, а не за национал-этатизм. Это побуждало партию Центра поддерживать либеральную демократию, в противовес авторитарным тенденциям государства. Католики, не столь тесно связанные с Римом, искали политического покровительства не у протестантского Берлина, а у католической Вены. Поэтому им были ближе пангерманистские устремления (к объединению всех немцев),
