Почему сердце находится слева, а стрелки часов движутся вправо. Тайны асимметричности мира - Крис Макманус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если бы шимпанзе были единственными животными, проявляющими асимметрию на популяционном уровне, было бы намного легче считать, что праворукость у них имеет что-то общее с человеческой. Однако поведенческая асимметрия на популяционном уровне встречается и у других животных. Хороший пример – лабораторные мыши, поскольку асимметрию в их поведении довольно просто наблюдать. Некая привлекательная пища помещается в узкую трубку из плексигласа, установленную в стенке клетки, животное заходит в трубку и берет пищу одной или другой лапкой, и исследователь считает, сколько раз из пятидесяти случаев используется правая. У большинства мышей есть индивидуальные предпочтения, но долгое время считалось, что правшей и левшей среди них поровну. По мере того как исследования охватывали все большее число мышиных линий, стало ясно, что некоторые линии проявляют праворукость, хотя и незначительную, как и у шимпанзе, лишь 55–60 процентов мышей предпочитают правую лапку. Подобные данные есть и о других видах животных. Например, горбатые киты предпочитают шлепать по поверхности воды лишь одним из плавников, и три четверти предпочитают делать это именно правым. И шимпанзе, и мыши, и киты – млекопитающие, однако, как мы увидим, асимметрии обнаруживаются далеко за пределами этого типа животных[321].
В начале XII века китайский император Хуэй-Цзун созвал художников, чтобы те нарисовали портреты павлинов из его сада. Но, увидев одну из работ, покачал головой: на картине павлин забирался на ложе из цветов, подняв правую ногу. «Павлины всегда сначала поднимают левую ногу», – сказал император. Равным образом и попугаи обычно действуют сначала левой ногой, а домашние куры – скребут землю правой ногой. Асимметрия свойственна и некоторым жабам, но если обыкновенная жаба предпочитает убирать мусор с морды правой ногой, то зеленой и тростниковой жабам это не свойственно. Рыба гамбузия обычно обходит предметы слева, как и некоторые другие виды рыб. И хотя некоторым видам земноводных и рыб свойственна подобная асимметричность действий, другие, даже близко родственные, ничего подобного не проявляют, и можно предположить, что подобные асимметрии достаточно специфичны. Асимметрии присущи не только ныне живущим организмам. На болотистых равнинах Кару в Южной Африке 240 миллионов лет обитали звероподобные ящеры дииктодоны (Diictodon), напоминавшие таксу в змеиной коже. Они рыли необычные спиральные норы; некоторые из них окаменели и позволяют получить прекрасные слепки, известные как «Чертов штопор». Как и все штопоры, норы в основном закручены вправо, из чего можно предположить, что дюктодонам также свойственна была асимметрия. Древнейшее известное нам проявление поведенческой асимметрии принадлежит трилобитам, некоторые из которых жили более 500 миллионов лет назад. На многих окаменелых трилобитах сохранились следы повреждений, нанесенных, вероятно, какими-то хищниками. С правой стороны они оказываются вдвое-втрое чаще. Не ясно, связано ли это с асимметричностью в поведении трилобитов или нападавших на них хищников[322].
Интерпретировать поведенческие асимметрии сложно, но нисколько не легче интерпретировать гораздо более распространенные анатомические асимметрии, встречающиеся во множестве организмов. Иногда они совершенно очевидны и оказываются определяющими, как в случае с камбалой, подробно разобранном в главе 5 – еще Дарвин замечал, что эта рыба «отличается асимметричной формой тела». На дне камбала может лежать либо на левом, либо на правом боку. У самых примитивных видов камбалообразных наблюдается флуктуирующая асимметрия, половина рыб лежит на левом, половина – на правом боку. Морской язык и камбала почти постоянно лежат на одном боку, причем некоторые виды лежат только на правом боку, а другие – только на левом. Не только у камбалообразных асимметрия стала основой определения вида. Форминиферы, повсеместно распространенные морские простейшие, чьи усыпающие морское дно скелеты, окаменев, становятся для биологов и геологов основой для датировки осадков, включают сотни различных видов, принципиально отличающихся формой раковин. Так, у Neogloboquadrina pachyderma известны правая и левая формы, представляющие собой зеркальное отражение друг друга. Традиционно считалось, что одна форма возникает в теплой воде, другая – в холодной. И только с появлением молекулярной генетики стало понятно, что подобная интерпретация совершенно неверна. Как и в случае с лево- и правосторонними камбалообразными, оказалось, что левая и правая формы Neogloboquadrina pachyderma – на самом деле разные виды с разными ДНК[323].
Примеры анатомической асимметрии у животных можно множить и множить, очень уж они различны и занимательны. Раковины улиток обычно закручены по часовой стрелке, но иногда спираль закручена в противоположном направлении. У самцов манящих крабов и раков-щелкунов одна из передних клешней значительно больше другой, вероятно, из-за полового отбора. Крабы-отшельники предпочитают жить в раковинах, закрученных влево или вправо, причем две формы разошлись около 80 миллионов лет назад. У некоторых бабочек левое переднее крыло больше правого, и поэтому они летают кругами, что увеличивает шанс встретить партнера. Кузнечик с асимметричными крыльями стрекочет, касаясь левым крылом верхушки правого, уши у сов находятся на разной высоте, чтобы, не поворачивая головы, можно было точно определять источник звука; наконец (хотя это далеко не всё), у африканского кораллового аспида не один пенис, а два полупениса, и правый больше левого[324].
Физик лорд Резерфорд как-то заметил, что «вся наука – это либо физика, либо коллекционирование марок». Коллекционировать асимметричности может быть и занимательно, но развитие науки – это доказательство или опровержение теорий. Почему и у людей, и у животных появляются асимметрии? Ответ, по крайней мере частичный, обнаруживается в том, что отец экономической теории Адам Смит называл «разделением труда». В пример он приводил изготовление иголок, требующее ручного труда и восемнадцать отдельных операций. Работая в одиночку, человек делает в день два десятка булавок. Но если несколько человек работают совместно, но каждый сосредоточится на одной-двух операциях, то десять человек за день сделают 48 тысяч булавок – почти по пять тысяч на каждого. Причина увеличения производительности отчасти в том, что «развитие ловкости рабочего обязательно увеличивает количество работы, которое он в состоянии выполнить, а разделение труда… неизбежно в значительной мере увеличивает ловкость рабочего». Мы можем применить это рассуждение к «разделению труда» между руками. Прекрасная иллюстрация – шимпанзе, обитающие
