Долги Нейтралов. Том 1 - Дмитрий Янтарный

они очень точно рассчитали этот розыгрыш. И Сареф, глядя на своё отражение в зеркале, впервые за очень много дней искренне засмеялся. Но… это веселье длилось всего несколько секунд. После чего Сареф имел возможность лично наблюдать, как с его лица не просто сползает — стирается улыбка так, словно её и не было несколько секунд назад. Грустно стряхнув с себя мишуру и конфетти, он побрёл в столовую, завтракать. И в этот самый момент он, вероятно, с помощью Хима, уловил сильную вспышку сожаления. Словно бы те, кто так старательно готовили этот розыгрыш, искренне огорчились тому, что у них не получилось развеселить Сарефа.

Теперь же Сареф, думая о празднике, на который он был приглашён вместе со всеми своими друзьями, морщился, словно от зубной боли. Они будут есть, пить, радоваться, веселиться, и, разумеется, они не обойдут вниманием и Сарефа. И зинтерровцам совершенно неведомо, как Сареф собирается им за это отплатить.

Внезапно дверь его комнаты открылась, и в неё вошла… Кейя. Это было очень странно, девушка в последнее время старательно избегала Сарефа. Да и не только она. Сареф, Бреннер, Эргенаш и Кейя сознательно последние дни держались друг от друга подальше. Словно бы боялись, что если их увидят вместе — то обо всём догадаются. С другой стороны — Эргенаш уже оброс здесь сетью связей и обязательств. Как он будет объясняться с Адральвезом после того, как Сареф исполнит свои обязательства, для него оставалось загадкой. Если уж на то пошло — для Сарефа было удивительно, что Эргенаш до сих пор его не сдал. Вероятно, его будущая сделка с Армендашем была слишком важна… а, возможно, стревлог на примере Адейро очень хорошо усвоил, что Сареф делает с предателями.

Кейя же, закрыв дверь, внезапно вызвала из Системного Инвентаря свою катану и приказала Сарефу:

— Достань свой арбалет!

Сареф за последние дни до того вымотал себя, что у него даже не было сил удивляться или спорить. Он лишь молча вызвал Каезин и по знаку Кейи положил его на пол. Кейя положила свою катану на него, так, чтобы рукоять катаны соприкоснулась с рукоятью арбалета. После этого катана замерцала слабым пламенем, а арбалет — тёмным туманом. Ощущение было такое, словно арбалет и катана узнали друг друга, и они были довольны этой встречей.

— Зачем это? — только и спросил Сареф.

— Особая схемка, недавно придумала, — нетерпеливо ответила Кейя, — теперь, если кому-то захочется нас послушать — я буду точно об этом знать. Сейчас же…

Она оценивающе посмотрела на Сарефа. Тот же, решив не упускать возможности, посмотрел на неё. И, увидев у девушки покрасневшие глаза и мешки под ними, он понял, что она тоже, как минимум, последние двое суток не спала.

— Ну что, жрёшь себя, придурок? — насмешливо спросила она, хотя Сареф даже в своём нынешнем состоянии чувствовал в её словах обречённую горечь, — ты же пришёл сюда, думая, что они такие же конченные, как айоновцы, правильно? А они к нам всем вон как. И что теперь? Взял мой долг на себя, придурок, и теперь не знаешь, что делать, правильно?

— В смысле — я придурок? — Сареф почувствовал отголосок злости, — даже если тебе плевать на меня, а мне на тебя — ты друг Бреннера! И я что, по-твоему, должен был бросить тебя на его милость?

— А моего мнения ты не удосужился спросить? Что Я по этому поводу думаю, тебя не интересовало?! Или ты решил, что раз мы один раз переспали, то ты теперь и решать за меня можешь?!

Несмотря на разбитое и подавленное состояние, Сареф очень внимательно посмотрел на Кейю. Кажется, до него только теперь начало доходить, почему она так долго его изводила всё это время.

— Кейя, ты не понимаешь, — покачал головой Сареф, — мы тогда умирали. Если бы не… ОН, ты была бы мертва, а я бы в рабском ошейнике чистил драконам лапы. И то — свой долг я ему отдал, можно сказать, случайно. А что до тебя…

— Но зачем ты вообще в это влез? Оставил бы мой долг мне, — перебила его Кейя, — какое ты имел право решать за меня?

— Кейя, ты с ума сошла? — Сареф устало плюхнулся на свою кровать, — ты хотела бы быть должной легендарному монстру? Который мог бы держать этот долг, год, два, пять лет, десять, тридцать… Неужели только из-за дурацкой гордости ты готова так поломать свою жизнь? Ты её недостаточно поломала до этого?!

— Придурок! — прошипела Кейя, — ты не понимаешь!

— Так объясни, — устало сказал Сареф, ни на единый тон не поднимая голоса, — я не умею и не хочу играть в эту тупую угадайку — “Что сегодня опять не так”. Если у тебя есть проблема — потрудись открыть рот и озвучить её!

— Проблема в том, что твоя жертва не уничтожит мой долг, а лишь перенесёт его на тебя, — выпалила Кейя с такой яростью, словно она держала в себе эти слова долгие месяцы, — и ты после этого получишь в пользование того, кто обязан тебе жизнью. И ты обречёшь меня служить тебе так же, как обрёк Бреннера…

— Че… чего? — опешил Сареф, — я вынудил Бреннера служить себе? Святая Система, да что ты плетёшь?! Ты хоть с Бреннером сама на эту тему разговаривала?!

— Я знаю Бреннера, и я знаю, что то, что сделал ты — это прекрасная манипуляция, чтобы повесить на него чувство долга. Он ведь тебе удобен, мальчик без клана, не так ли? Верный и преданный охранник, да ещё и Чёрная Легенда, обязанный тебе своим здоровьем и состоянием. Так зачем останавливаться?

— Ты… ты это серьёзно? — Сареф не верил своим ушам, — ты всерьёз думаешь, что я затеял всё это, чтобы загнать тебя в услужение себе? Святая Система, тебе надо было сказать мне об этом с самого начала. Сколько бы нервов сберегла всем нам. Ну что ж, если тебя это беспокоит…

Он поднялся на ноги и, протянув руки в сторону Кейи в жесте, словно он удерживает в руках сферу, сказал:

— Я даю тебе слово, Кейгаянаэль Эмрикео-Графеаль, что помогаю тебе с твоим долгом к легендарному монстру Мёртвый Король воров исключительно по доброй воле, бескорыстно и от чистого сердца. Моя помощь является полностью безвозмездной и не накладывает на тебя никаких обязательств. После исполнения этой сделки ты полностью свободна в своих действиях и можешь покинуть мою группу в любой момент, если тебе этого захочется. Клянусь Системой.

После этих слов в его руках вспыхнуло алмазное пламя. Оно было куда бледнее и