Королевство Бараглаф - Бет Хилгартнер

— Цитанек, — ответил он чуть удивленно.

Исива снова вонзила вертел ему в ногу, и ребенок закричал.

— Цитанек? — повторила Исива. — Цитанек? Что за двойную игру ты затеял, мой очаровательный маленький раб?

— Это все не так, — в отчаянии запротестовал Филин. — Ни в какую игру мы не играем — это правда. Ни политика, ни власть тут ни при чем. Я не орудие и не игрушка в его руках. Я отдал бы ему руку, если бы она ему понадобилась, но и он сделал бы то же самое для меня. Разве вы не понимаете? Мы — друзья.

Исива переводила взгляд с одного на другого.

— Вы что, все еще за дуру меня держите? Друзья! — Она выплюнула это слово, как ругательство. — У меня нет времени выслушивать эти басни, мальчишка. — Она повернулась к управляющей. — Приготовь имехай.

Минцера достала из ящика изящные серебряные щипчики, открыла каменный кувшин и щипцами достала несколько длинных тонких полосок какого-то светлого вещества. Она положила их в котелок, установила треножник и отошла в сторону.

— Очень полезная вещь имехай, — сказала Миледи ужасающе безразличным тоном. — Горит очень ярким белым пламенем. Однако смотреть, как он горит, неразумно, потому что это наносит непоправимый вред зрению. Элхар, держи его голову.

Элхар пальцами нащупал веки Филина и поднял их. Он крепко держал мальчика, пока Исива выбирала тлеющий уголек.

Красноватый отсвет от жаровни осветил ужасающую улыбку Исивы.

— Так ты говоришь, что отдал бы руку для своего друга, маленький Филин? А глаза свои ты вырвешь для него?

Сквозь музыку стали появляться очертания богини, будто она шла сквозь туман. Песня Керидена закончилась, но ее мощь еще звучала, как эхо.

— Госпожа Ветровея, — начал он.

Но она подняла руку.

— Я связана. Я пришла, потому что вы вызвали меня мощью, нуждой и музыкой, но мне нельзя отвечать на ваши вопросы, чтобы не нанести вреда. А этого я не могу себе позволить.

Музыка Арры тоже стихла.

— А мне вы можете ответить, Госпожа Ветровея? Я не жрец, я — Провидица Келланда.

— Это должны быть твои собственные вопросы. Кериден, я налагаю на тебя обет молчания. — Он склонил голову в знак повиновения, потом подхватил крупицу силы, оброненную Аррой, и снова вплел ее в музыку. — Спрашивай, Провидица. Я отвечу на три вопроса, — повелела богиня.

Арра припомнила все, что происходило до этого.

— Почему вы говорили, что поступили правильно? — спросила она наконец.

Талиэн слабо улыбнулась.

— Мы с моим братом поспорили. Я утверждала, что преданность, идеализм и решительность могут восторжествовать над эгоизмом, властью, привилегиями и беспощадностью. Он не согласился. Мы поспорили. Он выбрал поле игры: Двор Бараглафа, а я выбрала игроков: кучку детей из Трущоб. И я поступила правильно, они оказались сильнее.

— Каковы ставки? — спросила Арра.

— Если я проиграю, я откажусь от всяких прав на сердца народа Бараглафского Королевства; если проиграет он, то потеряет право на силу этого народа.

Арра колебалась, тщательно обдумывала третий вопрос. Керидену, наверное, захотелось бы узнать, кто из других богов противостоит ей, хотя, он мог и так уже догадаться; а может, его интересует, как эта потеря отразится на его богине. Но вдруг Арра вспомнила, что сказала Ветровея: это должны быть ее собственные вопросы.

— Как я могу помочь? — спросила она.

Поддерживай в Филине жизнь и рассудок, — ответила богиня, и ее голос начал медленно угасать. — Если сможешь. — Потом она сложила руки на груди, в точности как на своем изображении в Храме, и растворилась в музыке.

Уголек зловеще мерцал. Исива поднесла его к котелку с имехаем.

— НЕТ! — закричал Цитанек. — Прекратите! Я расскажу все. Я расскажу. Расскажу!

Исива положила уголек обратно в жаровню. Элхар отпустил Филина, и тот стал моргать, чтобы унять жжение в глазах.

— Итак, ты хочешь меня убедить, что готов весты себя разумно. Очень хорошо. Начнем с самого начала.

— Я никогда не хотел быть частью вашего плана, вы знали это. Я решил действовать против вас: я помогал Ридеву Ажеру. Мне казалось, он придумал отличный план. Недавно я убедился, что он просто хотел вывести вас из игры, чтобы самому посадить меня на Королевский трон и управлять мной. Я вырвал Арру из рук Элхара, чтобы расстроить планы Ридева, и ваши, честное слово. Я не знал, что вы, в конце концов, взяли Антрина, я думал, только Арру. Я так и сказал Верховному Жрецу Ветровеи — они с Аррой друзья. Я думал, он поможет мне вызволить ее.

— А Норка? — вставил Элхар.

— Я не имею никакого отношения к побегу Антрина, или, по крайней мере, я не собирался ему помогать. То, что там были и другие люди, было для меня таким же сюрпризом, я думаю, как и для Элхара.

— А маленький Филин, конечно же, совсем ни при чем, — усмехнулась Исива. — Ничего, что он задержал меня и моих телохранителей, пока ты спасал ведьму. Давай, давай, Цитанек, ты же собирался мне рассказать все. Ты этого еще не сделал. В твоих объяснениях столько же дыр, сколько в миракийских кружевах.

— Миледи, пожалуйста, поверьте мне: я кое-чему научился за это время. Мне, правда, невыносима мысль о том, что Филину причинят боль. Я больше не могу работать против вас, если это ставит под угрозу жизнь моего друга. — Он наклонился вперед, натянув удерживающие его веревки. В свете огня на его лице блеснули слезы. — Пожалуйста, Миледи. Я не смею просить вас о прощении, но, поверьте мне: я сдаюсь. Я буду помогать. Я буду делать все, что потребуется, в обмен на безопасность Филина. — На лице у него читались горечь и поражение. — Я буду вашим покорным псом, только, пожалуйста, не трогайте Филина.

Миледи посмотрела на него в упор, потом потрепала его по мокрой от слез щеке.

— Даже слезы. Как впечатляет. Никогда не подозревала, что ты такой хороший актер. Очень убедительно умоляешь, Цитанек, но не могу не заметить, что ты все еще не отвечаешь на мои вопросы.

— Что еще я могу вам рассказать? — с болью воскликнул он. — Филин сказал, зачем он пришел к вам: его видения показали ему, что произойдет с вами, если Элхар убьет подругу Короля. Возможно, он также увидел, что я пытаюсь расстроить ваши планы. Если даже вы не верите в то, что он хотел защитить вас, то уж в то, что он готов был рискнуть ради меня, вы должны поверить.

— С какой стати ему рисковать собой? С какой стати ему терпеть боль и увечья? — выкрикнула она, оборачиваясь к Филину. — Почему?

У Филина на ресницах дрожали слезы. И он ответил с отчаянием, ибо знал, что она не поймет его:

— Потому что я люблю его, Миледи; и я не ищу выгоды в любви, как это делаете вы.

Миледи Исива разглядывала его с непроницаемым выражением лица.