Оправа для бездны - Сергей Малицкий

– И, отдав тебе все, отдают собственные жизни? – спросила Айра.

– Сохраняют их. – Лек рассмеялся. – Время теперь сложное, посмотри вокруг. Мы остановились в этой крепостенке, но, если ты выйдешь за ее стены, ты увидишь, что смерть теперь стала проста, как ветер. Налетает – и уносит, ни о чем не спрашивая и ничего не предъявляя.

– Не хенны ли являются этим ветром? – вгляделась в профиль любимого Айра.

– Не знаю… – Лек потер лоб. – Конечно, можно долго раздумывать над причинами прихода зимы, а можно шить теплые шатры, запасать еду и готовить топливо для очага. Порой Лемега, которая несет воды почти в полусотне лиг к востоку отсюда, разливалась так, что вот эта речушка, на которой стоит крепость, выходила из берегов и сносила окрестные деревни. Чем хенны отличаются от подобного разлива? Тем, что убивают и грабят по приказу великого тана? Ерунда. Никакой тан не сдвинет с места то, что не движется само по себе. Разве мало народов живет на просторах Оветты? Многие из них с радостью бы поживились богатством соседей, насладились их женщинами, но делают это хенны. Почему? Тебе скажут, что Дух Степи покровительствует нам? Не верь. Хенны как река. Приходит время, и она разливается. И ничто не может остановить этого разлива!

– И что же делает великий тан? – прошептала Айра.

– Великий тан? – рассмеялся Лек. – Он прислушивается к зову судьбы и следует ему.

– К зову судьбы? – не поняла Айра.

Лек повернулся на бок, поймал ее за горячее бедро, потянул на себя и некоторое время что-то пытался высмотреть в глубине глаз.

– А зачем тебе я? – наконец прошептала Айра.

– Знаешь, есть такая птичка… – Лек сделал серьезное лицо. – Редкая птичка – степной свистун. Серая, невзрачная. Всякий хеннский пастух мечтает найти ее гнездо, потому что свистун собирает в него все, что блестит: монеты, речной жемчуг, кристаллы горного стекла, золотые песчинки. Многие избавились от нищеты, разорив такое гнездо. Но если свистун находит особенно яркую вещь, он бросает старое гнездо – и больше ничего не собирает и не выращивает птенцов. Он охраняет найденное сокровище и бьется за него с любым врагом. Известны случаи, когда эта птичка нападала на знатных воинов, пытаясь сорвать богатый перстень с пальца. Считай, что я уже нашел свое сокровище.

– Ты не серый и не невзрачный, – надула губы Айра. – И вообще – ты непохож на хенна!

– Моя мать была корепткой, – согласился Лек. – Но здесь, – он коснулся ладонью груди, – здесь я хенн.

– А я? – нахмурилась Айра.

– Ты? – Лек изобразил раздумья. – Ты… рисская беглянка, сайдская колдунья, неведомое сокровище и надежная защитница. Ну хотя бы от шаманов и моих братцев.

– А что ты будешь делать со мной, когда у хеннов закончатся шаманы и твои братья?

– Их еще пять, – стал серьезным Лек. – Моих братьев пять. Это много, девочка моя. А с шаманами лучше не связываться даже тебе. Я не нанимал тебя в свое войско и не хочу терять тебя. То, что получилось один раз, необязательно получится в дальнейшем.

– Я вовсе не жажду истекать кровью еще раз, – улыбнулась Айра, хотя тревога ни на мгновение не оставляла ее и теперь зудела у нее в висках. – Вот только не кажется мне твое сравнение точным. Насчет ткани. Да, прореху в ткани можно зашить. Но если не уберечь ее от огня, то и зашивать будет нечего!

– Сокровище мое. – Лек наклонился к самому ее уху. – Если случится такой огонь – не останется ничего!

– Что с тобой? – спросила у нее Зия, когда следующим вечером во дворе крепости Айра пропустила выпад и, потирая ушибленное запястье, прекратила схватку.

Хеннка отбросила палку, заменяющую в ежевечерних забавах меч, и поймала Айру за плечи.

– Рассказывай!

Айра окинула взглядом заснеженные камни, прикусила застывшую на морозе губу и молча опустилась на застеленные соломой вязанки хвороста. За прошедший месяц крепость стала почти родным домом для лучшей сотни Лека. И день и ночь три-четыре десятка воинов несли дозор на стенах, остальные занимались с лошадьми, с оружием, ожидали очереди заступать на посты либо разъездами отправлялись в соседние деревни, чтобы пополнить запасы на зиму. Дучь в окрестностях вырезать не успели, а теперь, с учетом того что хенны все больше прирастали к захваченным башням, крепостям и имениям, не собирались вырезать вовсе. Или отложили эту неприятную неизбежность на будущее. Лек распорядился обложить крестьян половинной данью, и, судя по недовольным лицам хеннов, их не вполне устраивала роль сборщиков дани, а не захватчиков богатства. К счастью, Зеес держал сотню в руках крепко, и после нескольких наказаний воинов плетьми жалобщики-дучь, оскорбленные не в меру ретивыми сборщиками дани, у ворот появляться перестали. Впрочем, та же Зия презрительно заметила, что, когда война продолжится, тот же Зеес будет смотреть на увеселения степняков не сквозь пальцы, а даже с интересом. А пока хеннам оставалось с интересом посматривать на упражняющихся во дворе воительниц из свиты молодого тана. Правда, палками стучали на морозном воздухе в основном только Зия и Айра. Чая, Ноя, Айдара и Зерта предпочитали отсыпаться впрок, но и эти схватки никого равнодушным не оставляли, тем более что достаточно быстро Зия поняла: стоит не только поднатаскать Айру, но и самой кое-чему поучиться. О чем говорить, если сам Зеес не один раз с раздраженным кряхтеньем отодвигал плечом хеннку и пытался перестучаться, как он говорил, с Айрой. Нет, она вовсе не могла похвастаться виртуозным владением клинком, но кое-чему Яриг обучить ее все-таки успел. Хотя до того умения, которое демонстрировала ей же Кессаа в первую зимовку под желтым утесом, Айре было еще ой как далеко.

– Рассказывай, – настойчиво повторила Зия. – Он тебя обидел?

– Кто? – не поняла Айра.

– Как это «кто»? – усмехнулась Зия. – Лек, конечно. Или ты стонешь на всю крепость, когда он возвращается из Дуисса, по какой-то другой причине?

– Разве он может обидеть? – смутилась Айра.

– Да, это вряд ли, – присела рядом Зия. – Убить может, забыть может. А обидеть… Он как снег – чего на него обижаться? Правда, Лек не тает. И это, кстати, вовсе не плохо.

– Он не холодный, – надула губы Айра.

– Конечно-конечно, – закивала Зия. – Только не нужно мне ничего доказывать, тем более с пылом и страстью юного одурения. Считай, что у меня есть некоторые основания с тобой согласиться. О себе скажи. Что стряслось? Сама не своя с неделю уже ходишь!

«Сама не своя?» – повторила про себя слова Зии Айра. А ведь и правда! Не своя. Сначала сама себе кивала на слишком долгое отсутствие Лека, потом на его кажущуюся невнимательность, и только теперь, кажется, пришла пора признаться: что-то происходит с нею самой. Тянет что-то изнутри, или даже нет – снаружи тянет, откуда-то с севера или северо-востока, со стороны Скира, но не ощутимо, а так – словно петелька появилась внутри у нее самой, и зацепился за эту петельку острый крюк, и тащит ее на себя невидимый и далекий ловец.