Atomic Heart. Предыстория «Предприятия 3826» - Хорф Харальд

— И он сделал тебя своим помощником! — закончил за него Петров. — Блестящий взлёт! Мои искренние поздравления! Беру с тебя пример! Надо продумать свой алгоритм тщательней! Вдруг удастся оптимизировать его ещё более эффективно! Скажи, Михаэль, если у меня получится, ты сможешь показать его лично академику Лебедеву в АПО?

— Протекционизм? — нахмурился Штокхаузен и тут же рассмеялся. — Не пугайся, я пошутил. К сожалению, я не вхожу в число сотрудников, имеющих доступ в Академию последствий. АПО военный объект с максимальным уровнем секретности.

— Жаль, — поник Петров. — Если будет что показать, я хотел бы достучаться до самого верха, не то опять всучат убогую грамоту, и весь мир будет пользоваться моим улучшением за большое человеческое спасибо.

— Если ты придумаешь что-то стоящее, я не понесу это в АПО, — Штокхаузен стал серьёзен, — а положу на стол академику Сеченову. Он умеет ценить уникальных специалистов. Пример перед тобой.

— Круто! — воспрянул духом Петров. — Ты настоящий друг, Михаэль, в который раз я в этом убеждаюсь. Чёрт!

Он спохватился.

— Совсем забыл! Я же приготовил для тебя сюрприз! Минуту!

Он убежал на кухню, и Штокхаузен улыбнулся. С Виктором Петровым он познакомился в первый день своего приезда на «Предприятие 3826». Ждать этого назначения действительно пришлось целый год. За это время Штокхаузен написал ещё три заявления на имя Сеченова, но ответа не было. Он уже подумал, что его отфутболили не глядя, как вдруг в Центральный клинический госпиталь Берлина на его имя пришёл официальный конверт. Оказалось, что конкурс желающих попасть на «Предприятие 3826» немал даже среди докторов наук. Ему досталось место по квоте. Как выяснилось, на «Предприятии 3826» тоже существуют квоты, согласно которым на работу принимаются уроженцы братских республик.

Но даже по квоте нужно выдержать конкурс, и он там вообще никак не из лёгких! Квотированных мест мало, и выигрывают их в основном прибалты и украинцы. Его послужной список был неплох, но главным фактором оказалось то, что он из Германской ССР. Немецких учёных на «Предприятии 3826» не было, и партийное руководство настоятельно рекомендовало Сеченову взять хотя бы одного, чтобы соблюсти формальности, мол, в СССР все дороги открыты для всех. По этой причине его так долго не вызывали: проверяли научные монографии на предмет плагиата и повторов.

По прибытии Штокхаузену был назначен трёхмесячный испытательный срок, несмотря на докторскую степень, на время которого его поселили в общежитие. Общежитие, надо признать, было шикарным. В сравнении с его берлинской квартирой, построенной в первый послевоенный год, оно было маленьким технологическим чудом. В соседней комнате проживал Виктор Петров, так они и познакомились. Петров был выпускником Энергетического института АН СССР, факультет электросистем которого он окончил с золотой медалью. Несколько лет после выпуска перспективный инженер работал в лаборатории электрических проектов при институте, после чего получил назначение на «Предприятие 3826».

На тот момент Петрову было двадцать семь, работал он на предприятии третий месяц, и его испытательный срок подходил к концу. По сравнению со Штокхаузеном, Виктор был тут чуть ли не завсегдатаем всего и с удовольствием показывал ему — что, где да как, попутно объясняя тонкости русского разговорного языка и особенности советского менталитета. В итоге они сдружились и продолжили общаться после того, как каждому была выделена собственная служебная жилплощадь.

Сказать, что Петров ему сильно импонировал, было бы преувеличением, но для компании, в качестве средства от скуки, он вполне подходил. Амбициозный, тщеславный, жаждущий карьеры и признания — это лучше, чем коммунистические болванчики, у которых вместо мозгов конспекты трудов Ленина. С Петровым можно поговорить на жизненные темы, это разнообразило общение с коллегами по лаборатории, которые все как один были преисполнены плакатных лозунгов о светлом будущем. Может, боялись потерять работу, а может, они и вправду верили во всё это торжество мирового коммунизма. Впрочем, воочию увидев, чего достигла наука на «Предприятии 3826», Штокхаузен и сам был недалёк от того, чтобы поверить в светлое будущее. Вот бы ещё в этом светлом будущем иметь возможность пожать плоды собственных достижений в полной мере, а не делить их с каждым безмозглым бездельником, прожигающим свою бесполезную никчёмную жизнь в соцсетях. А то как-то несправедливо получается: работало, изобретало и строило деятельное меньшинство, а пользоваться будут все.

— Та-та-та-да! — провозгласил Петров, возвращаясь с парой бокалов и двумя запотевшими бутылками пива. — Оцени, Михаэль!

— Ого! — Штокхаузен расширил глаза. — «Баварское»! Где ты его нашёл в Казахстане?!

На этикетке, покрытой холодными каплями, красовалась знакомая надпись: «Советское пиво номер один в мире!» И ниже название: «Баварское». До Казахстана такой изысканный деликатес довозили крайне редко, и Штокхаузен за всё время своего пребывания на «Предприятии 3826» видел его всего однажды.

— В продуктовые автоматы завезли сегодня утром, — раскрыл секрет Петров. — Там мгновенно образовались очереди, и всё смели за полчаса. Я успел отхватить последнюю пару бутылок, знал, что тебе понравится!

— Ты не ошибся, мой друг, ты не ошибся! — Штокхаузен с удовольствием разливал холодное пиво по стаканам. — У нас говорят: «Весь мир встаёт в очередь к СССР за двумя вещами — гражданскими роботами и баварским пивом».

— Логично! — улыбнулся Петров и поднял бокал. — Ну, за дружбу и перспективы!

— За перспективы! — подхватил Штокхаузен.

Дремлющий за центральным диспетчерским пультом дежурный инженер встрепенулся и протёр глаза. Он окинул настороженным взглядом сложную схему комплекса, размещённую во всю стену перед центральным пультом от пола до потолка, и облегчённо расслабился. Всё спокойно, показалось! Громадный пульт испещрён сотнями лампочек, но ни одна из них не горит красным. Судя по жёлтому огоньку, в одном из хранилищ экспериментально-тестовых образцов идёт техническое обслуживание термической установки хранения, остальные сегменты сложного научного комплекса функционируют в штатном режиме.

Дежурный инженер откинулся на спинку широкого удобного кресла и прикрыл глаза, не забывая поглядывать на громадный пульт, переливающийся сонмами сигнальных огоньков. С самого вечера, с момента заступления на дежурство, его не покидает какое-то смутное неприятное ощущение. Наверное, это сказывается переутомление. Причём даже не своё собственное, а полимеров. Говорят, они могут уставать, если их перегружать. В случае перегрузки полимер может на какое-то время утратить связь с электроникой. Вот только никто не знает, насколько это существенная проблема, потому что вроде как такое за всю историю «Предприятия 3826» случалось всего три или четыре раза. Но если они устают и при этом испускают волны, кто сказал, что их усталость не может передаться дежурному инженеру? Может, с научной точки зрения это чистой воды ерунда, зато тут вокруг полно полимеров, всё заполнено ими! Это же единственный комплекс за пределами основного периметра «Предприятия 3826», производящий полимеры.

Здесь, в Раменках, создан самый настоящий наукоград! Конечно, истинным храмом советской науки является само «Предприятие 3826». Именно там сосредоточена квинтэссенция научно-технического прогресса: исследовательские центры, конструкторские бюро, экспериментальные полигоны, производственные фабрики, сборочные заводы и, конечно же, знаменитые научные комплексы, в лабораториях которых куётся научное будущее. Огромные территории, подчинённые Её Величеству Науке! В Раменках, разумеется, подобного размаха нет, всё же это часть Москвы. Но и утлым местный комплекс уж точно не назовёшь!

Двадцать гектаров пространства, примыкающего к благородной высотке МГУ, являют собой роскошный парк, усеянный массивными стеклянными куполами научных корпусов. Под этими куполами вольготно расположились физико-математические и биохимические лаборатории, в которых проводятся различные расчёты и вычисления, связанные с производством новых видов полимеров. Здесь же находится НИИ, занимающийся изучением скрытых свойств полученных новинок, и мощный вычислительный центр, сводящий воедино информацию от всех вышеперечисленных объектов.