Барбаросса - Михаил Попов

«Дракон» миновал полукруглую громадину внешнего форта и медленно вошел в гавань. Сарацин указал место, где надлежало пришвартоваться испанскому кораблю. Справа и слева от него двигались по две шестидесятивесельные галеры. Борта их были увешаны гроздьями веселящихся пиратов, которые самыми доходчивыми жестами объясняли неверным, что они собираются с ними сделать сразу после швартовки.

Речь шла, конечно, не о торговле хлебом.

Испанцы вели себя спокойно, словно все эти угрозы были обращены не к ним.

Приближенный Салаха Ахмеда обратил на это внимание, и его подозрения в адрес этой странной галеры еще более укрепились. Ничего, думал он, скоро все эти странности будут разъяснены. Надо только пристать к берегу и дождаться портовых стражников.

Мартин де Варгас отдавал команды громким голосом и не выказывал признаков беспокойства. Нескольким своим солдатам он подмигивал совершенно не скрываясь, чтобы их ободрить.

– Ты хочешь обязательно швартоваться бортом?

– Да.

– Но галера займет слишком много места! – нервно заявил сарацин.

– Зато нам так будет удобнее.

– Я приказываю тебе…

– Поздно, теперь уже ничего не поделаешь.

– Безумец, ты же поломаешь весла!

– Зачем жалеть то, что уже не понадобится?

– Что ты имеешь в виду? Клянусь Аллахом…

– Клянись чем хочешь, только уже ничего не изменить!

В это время раздался треск ломаемых весел, гребцы стали вскакивать со своих мест. Сарацин выпучил глаза:

– Они что, не прикованы?!

– Они свободные люди!

С этими словами Мартин де Варгас ударом в челюсть свалил с ног одного из телохранителей. Второго оглушил куском рангоутного дерева Илларио. Приближенный Салаха Ахмеда выхватил из-за пояса пару кинжалов и начал, ощерившись, отступать к борту. Но это ему не помогло. Как именно он умер, осталось незамеченным. Незамеченным потому, что на палубе началось форменное столпотворение. Две сотни испанских моряков с ревом ринулись на набережную. Успевшие собраться у места швартовки сарацины бросились врассыпную. За подмогой. Испанцы бежали вслед за ними. Но как-то странно бежали. По крайней мере, на атаку их действия похожи были мало. Скорее можно было подумать, что они хотят убраться подальше от набережной и как следует спрятаться.

Ничего похожего на строй испанцы не сохраняли. Они врывались в дома, лавки, но грабить не спешили, а искали какой-нибудь закуток поукромнее.

Собравшиеся с силами сарацины со всех сторон сбегались к месту швартовки захваченной галеры.

Никто ничего не понимал.

На сопровождавших «Дракона» судах тоже никто ничего не мог понять. Все в один голос кричали, что надо поскорее пристать к берегу.

Торговцы были в панике, а ничего шумнее, чем охваченный паникой торговец, и придумать нельзя.

Одним словом, кошмар.

Но это был еще не кошмар.

Кошмар начался тогда, когда взорвалась испанская галера. Со всеми своими центнерами пороха.

О том, что она взорвалась, мгновенно догадались и пехотинцы полковника Комареса, и всадники шейха Арафара. Гигантское клубящееся облако серо-черного цвета встало над гаванью.

Полковник выхватил шпагу и скомандовал:

– Огонь!

Залп пятнадцати его пушек дополнил звуковую картину. Пять из семи рот ринулись в атаку.

До самого момента взрыва старый шейх сомневался в серьезности молодого испанца. Его замыслы казались слишком фантастичными. Поэтому Арафар вел себя в высшей степени осторожно. Он мог бы уйти из апельсиновых рощ под Ораном в любой момент, никто никогда не узнал бы, что он там был.

Но, когда перед его белым глазом встало это черное облако, он словно прозрел. Да, испанец послан ему богами. И старик отдал приказ атаковать.

Трудно представить, что в этот момент творилось в гавани. Две трети сарацинского флота было уничтожено, оставшиеся корабли искалечены и загорелись. Их экипажи пытались гасить пламя, но не всегда успешно. Количество погибших невозможно было определить. Среди полыхающих развалин, в которые превратилась набережная, метались обезумевшие люди, отовсюду доносились вопли раненых. Кто бы мог навести в этом аду порядок? Никто. Да никто и не пытался.

Нет, неправда. Был один такой. Мартин де Варгас.

Как только стала оседать пыль, его люди внезапно, организованно, сразу со многих направлений вернулись на то место, с которого так подозрительно исчезли. У всех под одеждой было спрятана разное мелкое .оружие. Кое-чем посерьезнее они разживались тут же, вырывая сабли и протазаны из хладеющих пальцев истекающих кровью сарацин.

Побоище продолжилось.

Через какой-нибудь час порт был в руках Мартина де Варгаса, и желающих сопротивляться не наблюдалось.

На стенах хозяйничала пехота полковника Комареса.

В лагере Аббас Дану сажали на кол два десятка непочтительных молодых родственников шейха Арафара, а он спокойно наблюдал за этим, поигрывая четками.

Размазывая по лицу пороховую гарь, Илларио подбежал к своему командиру.

Тот загадочно улыбался, глядя на весело потрескивающие галеры сарацин.

– Мартин де Варгас, ты не победишь,– шептали его губы.

– Что вы сказали, капитан?

– Вели подать мне бумагу и перо.

– Бумагу? Где я возьму бумагу в этом пекле?

– Тогда сдери кожу с кого-нибудь из этих негодяев.

– Вы шутите, капитан!

– Мне нужно срочно написать письмо кардиналу. Мне нужно сообщить ему, что война началась. Шкура сарацина лучше всего подойдет для такого послания.

Глава десятая

КАПИТАН И ПЕНЬОН

Все получилось так, как рассчитывал Мартин де Варгас. Узнав о великолепной победе в Оране, король существенно изменил свое мнение о перспективах войны в Магрибе. Он выделил десяток галер и две тысячи солдат во главе с генералом Куэльяром для окончательного вытеснения пиратов из портов западной части Средиземноморского побережья Африки.

Вместе с этим войском выступил в поход (совершенно неожиданно) и отец Хавьер. Явившись в Оран, он вручил новому правителю города полковнику Комаресу письмо от кардинала Хименеса. Из письма следовало, что полковник должен всячески и абсолютно беспрекословно выполнять все просьбы монаха и содействовать ему всеми силами в любом, даже непонятном начинании. Комарес, как всякий военный, терпеть не мог такие приказания, но слишком уважал его преосвященство, чтобы ослушаться.

– Приказывайте, святой отец.

– Мне нужна здешняя тюрьма.

– Однако!

– Причем пустая.

– Без охранников?

– Без заключенных.

– Куда же их прикажете девать?

– Разогнать. Или отпустить. Кто там может быть, кроме заложников, томящихся в ожидании выкупа, и мелких торговцев, что задолжали ростовщикам и менялам?