Ваш скандальный нрав - Лоретта Чейз

– Она была бы полной идиоткой, если бы не подозревала ее, – заметила Франческа.

– Она отчаянная и очень изобретательная, – пояснил Джеймс. – Марта просто вынуждена быть такой. Мужчины не любят получать приказания от женщин. Но Марта всегда с легкостью перерезала глотки, чтобы добиваться своего.

– Но ты же сказал, что на этот раз она так не поступит, – напомнила Кордеру Франческа.

– Шансы слишком малы, – сказал он. – Люди, пытавшиеся похитить тебя, находятся в тюрьме. Друг Пьеро Бруно полностью выведен из строя. Остается один Пьеро. Фейзи понадобится немало времени, чтобы нанять новых головорезов. Венецианского наречия она не понимает. Следует, однако, признать, что без чьей-либо помощи, испуганная, она может оказаться еще опаснее. С другой стороны, это может подтолкнуть ее к риску. Так что чем скорее она пришлет тебе письмо, тем очевиднее, что, кроме Пьеро, ей некого больше позвать на помощь.

Взгляд Джеймса наполнился тревогой.

– Может, ты боишься? – спросил он озабоченно. – Еще не поздно отступить. Я могу попросить Дзеджо переодеться в тебя – как я сначала и задумал.

Ох, как велик был соблазн согласиться!

– И позволить вам двоим испортить мне очередное платье? – проговорила Франческа с усмешкой. – Боюсь, что я не могу согласиться на это предложение. – Да, она была напугана. Но он же пригласил ее, точнее, предложил ей стать его партнершей, а для Франчески это было почти так же важно, как бриллианты в подарок.

К тому же, возможно, даже лучше, если один из них будет до глупости сентиментален и романтичен и решится вступить в противостояние с отчаявшейся – или отчаянной – женщиной.

– Кстати, если уж ты завела речь о нарядах…

Даже понимая, что ей придется весь вечер ждать послание, которое скорее всего получено не будет, Франческа не надела домашнюю одежду. Как обычно в это время, она облачилась в вечерний туалет для выхода. На ней было синее шелковое платье, а украшения к нему она подобрала жемчужные. В ее прическе тоже поблескивали жемчужины.

Внимательный взор Кордера устремился вниз, к ее туфелькам, а затем скользнул вверх, к жемчужинам, обнимающим ее шею, покачивающимся в мочках ее ушей.

– А тебе не кажется, что ты оделась немного вызывающе для встречи с убийцей? – спросил он.

– Но уже вечер, – промолвила Франческа. – И уж раз я вынуждена выходить сегодня, то хочу быть подобающе одета для этого.

– Ты, вероятно, хотела сказать «неподобающе», – поправил ее Джеймс. – И если бы твой вырез был хоть немного глубже, я бы смог увидеть, выпуклый у тебя пупок или втянутый.

– А ты разве не помнишь? – улыбнулась она.

– Помню, – ответил Кордер.

Франческу словно обдало приятной теплой волной, отчего голова у нее пошла кругом. Но она не была наивной девочкой, которую можно одурманить словами. Франческа провела указательным пальцем по краю декольте.

– С другой стороны, – заговорил Джеймс, – если я могу воспользоваться только этим порочным вырезом… – Он наклонил голову.

Внезапно дверь отворилась, и в гостиную с серебряным подносом в руках вошел Арнальдо.

Кордер мгновенно преобразился, страсть в его синих глазах погасла, уступив место жесткому, решительному выражению.

– Письмо принес какой-то грязный маленький оборванец, – сообщил дворецкий. – Он сунул его мне в руки и тут же убежал.

Арнальдо протянул поднос Франческе. Она взяла записку, дворецкий поклонился и вышел из гостиной.

Франческа развернула листок. Ее пальцы сильно дрожали, хоть она и старалась держаться. Кордер ласково прикоснулся к ее руке, и этого оказалось достаточно для того, чтобы Франческа немного успокоилась.

«Сегодня, в одиннадцать вечера, – извещали их тщательно выведенные буквы в окружении множества клякс. – Сан-Джакомо ди Риальто. Без масок».

У них оставалось совсем мало времени. Письмо принесли вскоре после того, как часы пробили десять, так что у них даже не было времени обдумать все как следует, не говоря уже о том, чтобы подготовиться к опасной прогулке. Впрочем, Франческа и без того немало думала обо всем этом в тот день, когда Кордер посвятил ее в свой план, касающийся Марты Фейзи.

Франческе оставалось всего лишь заглянуть в свой будуар, чтобы прихватить подготовленный заранее сверток. Тереза уже держала наготове ее вечернюю накидку. Не прошло и пяти минут, а Франческа уже спешила вниз по лестнице вместе с Кордером, который на ходу отдавал приказания слугам.

А спустя еще пару мгновений они оказались в ее гондоле. Как и потребовали в записке, они не надели масок, хотя для Венеции в этом не было ничего особенного.

Как только они пустились в путь и у нее появилась уверенность в том, что Кордер не отошлет ее обратно, Франческа вынула из-под шали сверток и положила его себе на колени. Он был завернут в розовый шелк и перевязан голубыми лентами.

– Что это такое? – спросил Джеймс.

– Подарок.

– Розовый шелк? Тогда, полагаю, это не для меня.

Франческа с трудом сглотнула.

– Это для нее, – с усилием проговорила она.

Несколько мгновений он изумленно смотрел на сверток, который она сжимала своими затянутыми в перчатки руками с поблескивающими на запястьях браслетами.

– Ты сошла с ума?! – воскликнул Джеймс. – Подарок?! Для Фейзи?!

– Скорее, это взятка, – уточнила она.

– Взятка… Взятка?! Ты обезумела! Ты понимаешь, с кем имеешь дело?

Кордер был очень сердит. На его лице застыло каменное выражение, как у мраморного изваяния – точно такое же, какое появилось у него в ту ночь, когда он выбросил угрожавшего Франческе головореза в канал.

– Я имею дело с женщиной, которая хочет меня убить, – промолвила Франческа. И повторила: – С женщиной.

– Да ты не знаешь такого типа женщин! Она не такая, как ты! И не такая, как Джульетта! – Он замолчал на мгновение, чтобы перевести дыхание. Но когда он снова заговорил, его голос звучал спокойнее: – Я узнаю очертания этого свертка. Но ты же не сделаешь того, что, как мне кажется, собираешься сделать.

– Она пришла в мой дом, – сказала Франческа. – Она видела мои украшения. Возможно, она держала их в руках. Но она же не взяла их! Марта забрала только изумруды.

– Марта Фейзи с ума сходит по изумрудам, – напомнил Кордер. – В прямом смысле. С ума сходит, – произнес он еще раз. – И становится практически невменяемой.

– Она – женщина, – повторила Франческа. – Все остальные украшения она оставила в доме. Могу себе представить, чего ей это стоило.

– Нет, я сейчас все волосы у себя повыдергиваю, – застонал Джеймс. – Что заставило меня втянуть тебя в это дело? Мог ведь я догадаться, что ты придумаешь какую-нибудь нелепую схему…