Пришедшие из мира имен - Леся Соколова

Я был постоянно пьян энергетикой огромного города, я не мог сосредоточиться ни на одном деле. Начатые бытовые процессы завершались автоматически, часто я забывал о них. Я не вспоминал о еде до тех пор, пока голова не начинала кружиться от голода и о сне, до тех пор, пока не засыпал где-нибудь в капсуле транспортной сети. Жизнь кружила меня тысячами объятий и рвала на части сотнями предложений провести время с пользой или удовольствием.

Прошел год, я понемногу адаптировался и приобрёл иммунитет к болезни под названием Всевозможность, перестал пытаться объять необъятное. Однажды я проснулся и не смог вспомнить ни одного лица из тех, с кем проводил время. Впервые я остался дома, закрыл все оконные проёмы, чтобы побыть одному и лучи Синона не проникали в помещение, напоминая о том, что день в разгаре и новые встречи ждут меня.

Я начал искать лежбища инунгмов и диких ксаргов в сети. Но, побывав виртуально на нескольких из них, убедился, что это не то, что я ищу. Сеть предоставляет реальное голографическое изображение местности в реальном времени. Масштаб я могу настроить сам.

Было очень прикольно установить масштаб 1:1, и превратить квартиру в лежбище ксаргов. Пройтись, присматриваясь к отдыхающим существам, так похожим на настоящих животных. Изображение настолько реально, что я почти забыл, где я нахожусь, если бы не отсутствие специфического запаха, которым обладают одичавшие инунгмы.

Я обошел несколько лежбищ в течении дня Синона — все существа они выглядели не достаточно одичавшими по сравнению со стадом, которое пасётся в Ксланенале. Инунгмов, созданных на основе одной и той же матрицы и похожих друг на друга, делает индивидуальными именно одичание. Превращение в ксарга протекает у каждой особи индивидуально. У некоторых отрастают кожистые крылья разного размаха, может зарасти кожей кабина, лапы утрачивают возможность трансформации в колесо. Одичание последней стадии предполагает отрастание зубов и когтей, увеличение желудка и кишечника. С этого момента они не нуждаются в биоплазме — тягучей жидкости, дающей им высокоэнергетичное, оптимально сбалансированное питание. Они теперь могут жевать растения и пить воду, находя всё это в Кслантенале, изобилующей сочными травами.

Система упоминает так же случаи появления половых признаков у тех, кто был приручен и был с хозяином или хозяйкой несколько лет. Существо, как бы, копирует, наследует половую принадлежность хозяина. Случаи естественного размножения не зафиксированы.

Я нашел интересующее меня стадо уже тогда, когда собрался идти спать, валясь от усталости. Просмотрел голограмму поверхностно, ровно настолько, чтобы убедиться в том, что это именно то, что мне нужно. Вдали от источников биоплазмы, ксарги выглядели устрашающе дикими.

С наступлением следующего дня Синона, я отправился на пустырь, где обитало стадо. Транспортная сеть выплюнула меня в одном из тупиков на краю огромного пустыря. Это было самое странное место, которое я видел до сих пор.

Здание станции поплавком одиноко висит над бездной. За спиной не жилой район, судя по специфичным строениям, здесь никто не живёт. Это автоматизированные предприятия: заводы, фабрики, фермы. Человек вмешивается в чётко отлаженный запрограммированный процесс, только если наблюдается ухудшение качества продукции. Где-то среди этих монстров архитектуры находится и лаборатория по выращиванию инунгмов. У одичавшей формы взяли верх животные инстинкты, заставившие их вернуться к месту рождения. Сейчас, стоя на краю жизни, я прожил и понял это. Моё сердце ёкнуло от близости Кслантеналы там внизу, оставшейся для меня навсегда в другой мерности.

Справа и слева от себя я мог видеть вдалеке строения города, чтобы разглядеть здания на линии горизонта впереди, мне пришлось напрячь зрение. В паре километров от выпукло — линзовидного здания станции, я обнаружил то, что искал: лежбище ксаргов. «Нет проблем, я дойду туда пешком, вот по этим мостикам» — подумал я и активировал вход. Но, вместо этого мой путь преградила яркая голограмма, убеждающая, что выход за пределы опасен.

«Разрывы мембраны, опасность падения, угроза для жизни!»

Предупреждала меня голограмма, воздействуя на мой мозг слабыми импульсами, активирующими центр борьбы за выживание. Я постоял какое-то время, но не хотел сдаваться так просто и настоял на необходимости выйти за пределы. При этом я обратил внимание на то, что двигаться я буду по зыбкой трясине — там, где мембрана целостна, её не видно, но я буду ступать на твёрдую пружинистую поверхность. В местах разрыва кто-то проложил висячие мостики, опирающиеся на края разрывов. Местами, там, где края разрыва увеличились, мостики обрушились.

Повторный запрос подействовал, но система жизнеобеспечения предложила мне защитить организм от воздействия внешней среды и выдвинула из пола контейнер. Мне были так же предложены страховочные средства: растягивающаяся лиана с фиксаторами. Как это работает, я разобрался чуть позже.

Вынув из контейнера, тёплые вещи, стал одеваться, на станции я был один. В Ягинуине почти никогда не приходится выходить на открытый воздух. Все открытые площадки, парковки, плавающие острова, открытые мансарды и крыши, тематические социальны центры и места массового отдыха защищены куполами, генерирующими давление, температуру и состав атмосферного воздуха, разреженного в естественной среде на такой высоте. Купол так же реагирует на осадки любого типа и, усиливая защиту, экранирует их.

Мне предстояло выйти почти в открытый космос, поэтому я натянул кроме комбинезона, ещё и перчатки, капюшон и развернул защитную поле-маску на всё лицо. Моя кожа стала нежной в парниковых условиях города и запросто могла сгореть и обветреть. Отправляясь в путешествие, я как-то совсем не подумал об этом.

Я шагнул в прозрачную пустоту и осторожно пошел к ближайшему мостику, надеюсь, он выдержит мой вес. Мембрана, разделяющая Ягинуин и Маголиум, не является объектом физического присутствия, поэтому невидима и я иду, кажется, прямо по воздуху. Лиана, закрепленная на комбинезоне корсетной сеткой, прочно присосалась к краю станции и начала растягиваться без усилий. Если я оступлюсь, она замедлит скорость моего падения до безопасного приземления.

Если выдержит.

Стараясь не смотреть вниз, где едва виднеется ландшафт Маголиума, изрезанный сетью рек, как кровеносными сосудами, я подошел к первому мосту. Странно видеть эти сооружения, без видимых опор висящие посреди бездны. Шагнув на шаткую тропку, я понял, что сделать это будет сложнее, чем мне казалось. На мосту нет поручней, я стараюсь смотреть вперёд, но это не помогает, так как, мой взгляд упёрся в соседний ближайший мост, он оборвался, его остатки колышутся на ветру. Мой мост тоже может оборваться, прямо подо мной.