Ловец богов - Александр Матюхин

— Надо сначала поймать. Чувствую, он скользкий, как пол в твоей ванной комнате.

— Ага, он у меня кафельный, — закивал Афимин, — когда мокрый, поскользнуться можно за здорово живешь.

Иногда Говорухин сомневался, что в единственном целом глазе Афимина можно разглядеть проблески разума. Невозможно разглядеть то, чего не существует.

Он молча продолжил наблюдение. Урод Аленичев и женщина… как там ее звали… постояли немного у ступенек отеля, поболтали. Потом женщина помахала на прощание рукой и направилась по тротуару к перекрестку.

Говорухин крутанул ручку двери, вышел на улицу и пошел в сторону Аленичева. Парень, не обращая внимания на человека в офицерской форме, повернулся к нему спиной. Говорухин ускорил шаг. Где-то за спиной сопел, догоняя, Афимин.

Аленичев немного задержался на крыльце, кажется, прикуривал, и этого хватило, чтобы Говорухин в три прыжка преодолел ступеньки и крепко сжал пальцами плечо урода.

— Аленичев? Николай?

Он чувствовал, как напрягся парнишка. Он почти видел, как внутренности молокососа сотрясаются от страха. Да и голос дрожал:

— А что-нибудь случилось?

— У тебе серьезные проблемы в институте, — произнес Говорухин, впивая пальцы в костлявое плечо и с удовольствием отмечая, что у урода наверняка останутся синяки. В любом случае, синяков вскоре значительно прибавится, — тебя там не очень любят.

— Меня вообще, это, мало кто любит. — Ответил Аленичев, подумав. — Можно повернуться?

— Только медленно, — предупредил Говорухин, — я нервный, могу что-нибудь сломать.

Аленичев предупреждению внял и действительно не шалил. В уголке его губ застряла забытая и не прикуренная сигарета.

— Вы ошибаетесь, это был не я, — сказал Аленичев.

— Что?

И в следующее мгновение Аленичев вскинул руку, и что-то больно ужалило Говорухина за запястье. Запахло паленой кожей. Аленичев пригнулся, и засадил коленкой Говорухину между ног. Перед глазами Говорухина расцвели белые бутоны. Заскулив, он согнулся, и успел заметить, как урод перепрыгивает через перила и во всю прыть несется по улице, к перекрестку. Афимин беспомощно застыл на ступеньках, туго соображая, как поступить в сложившейся ситуации.

— Стреляй, придурок! — просипел Говорухин, разминая пах пальцами. Такой ужасающей боли он не испытывал давно. Под ногами валялась раскрытая зажигалка, из которой все еще с шипением вырывалось синее газовое пламя. Ужалил, змеюка!

— Оружие только во время дежурства! — замахал руками Афимин.

— Черт с тобой. Тогда дуй в интермобиль. Схвати этого придурка! Сбей его, в конце концов! — рявкнул Говорухин. Кое-как получилось разогнуться, но боль перешла в почки, потом поползла на живот и легкие. Перед глазами потемнело. Здорово ударил, не жалея.

Афимин уже мчался к интермобилю. Спина убегающего Аленичева маячила метрах в двухстах. Еще пара секунд, и он скроется за поворотом.

Взвизгнули шины. Интермобиль сорвался с места, поднимая клубы пыли. Помимо болтовни, Афимин еще умел неплохо управляться с транспортными средствами.

Интермобиль легко нагнал беглеца. Раздался глухой звук удара. На секунду Аленичев исчез из виду за интермобилем, потом выкатился и замер, лицо вниз, на асфальте. Отворилась дверца, и показался Афимин.

Говорухин быстро огляделся. Переулок был пуст.

«Моими молитвами» — подумал он и заковылял к интермобилю.

Афимин, хоть и дурак, но сообразил, что делать дальше, и уже самостоятельно запихивал бесчувственное тело Аленичева на заднее сиденье. Когда Говорухин доковылял, неустанно массируя пах рукой, ему оставалось только сесть в интермобиль.

Распахнулась дверь отеля и показался испуганный швейцар. Но он вряд ли что-то увидел. А если и увидел — не все ли равно? — Ловко, а? — рявкнул в ухо Афимин, — видел, как я его? Как в старые добрые времена! Подсек, словно рыбу на крючке. Он даже не успел оглянуться! Думал, сопляк, что уже смылся!

— Думал, что можно безнаказанно воровать у меня, — просипел Говорухин.

— Вот именно, — Афимин жизнерадостно улыбнулся редкими желтыми зубами, — ко мне на дачу?

— Теперь уже точно — да. — Говорухин снял очки и положил их на бардачок.

Сначала он хотел просто забрать диски с информацией и немного проучить этих двоих. Теперь все будет совсем по-другому. За разбитые яйца надо платить, черт возьми!

— Ты его не убил?

— Дышит, — Афимин завел мотор. — Башку разбил, кажется, но это нормально. Это без проблем.

— Пиво есть?

— Пошарь под сиденьем.

Говорухин пошарил. Пива было немного, если точнее всего банка, но чтобы промочить горло — достаточно. Главное дотянуть до дачи, а уж у Афимина наверняка найдутся хорошие транквилизаторы, чтобы утихомирить боль в паху.

Одним большим глотком он опустошил банку, смял ее и вышвырнул через открытое окно.

— Осталось поймать второго, — пробормотал он, закрывая глаза, — и тогда я буду счастлив! Реально, блин, счастлив!

2

Я сорвался с места первым.

Есть такое правило у софтеров, негласное — если слышишь подозрительные звуки либо замри, либо беги. Но уж если бежишь, то чтобы ни одна сволочь тебя догнать не смогла. Те, кого догнали, могут и не вернуться…

Я бежал по коридору, слышал за спиной топот обутых и босых ног и старался держать дыхание. Несмотря на прохладу, рубашка на спине намокла мгновенно. Рюкзак бился о спину.

Я выскочил из коридора и поскользнулся на мокром кафельном полу.

О-го-го!

Воды на платформах как не бывало. Зато пол блестел, словно его только что тщательно вымыли дорогим порошком.

Я огляделся, и понял, что мои догадки были верны. На левом перроне стоял прибывший электропоезд. Внутри вагонов горел яркий дневной свет. Двери были дружелюбно распахнуты. А вот из дверей выскакивали на перрон совсем не дружелюбные люди в военной форме, шлемах и при оружии.

За спиной громко выругался Паршивец. Я тоже не отставал.

— Где Пройдоха?! — кричит Сан Саныч.

Я замер. В идеале, видя такой поворот событий, Пройдоха должен немедленно отрубать нас от основной линии, переводить на резервную и выводить по очереди из Ниши. Паршивец хвалился, что у него великолепная резервная линия. А сейчас орет:

— Они доступ блокируют! Нужно выбраться на поверхность!

Понятно. Чтобы Пройдоха смог нас отключить, нужно попотеть. Слоны подготовились тщательно. На перроне их — туча. Человек пятьдесят, не меньше.

Я побежал к лестницам, краем глаза отмечая, что первые Слоны бросились за мной. Оружие они не использовали. По крайней мере, пока.