Нострадамус: Жизнь и пророчества - Манфред Бёкль

Катрены-двойники

ЦЕНТУРИЯ VIII[135]

Когда ожиданья многих обманут,Народ реформаторам грех не простит.Воздушные замки в декретах завянут,И сор от иллюзий по свету летит.

Возможен ля искренний мир между ними,И кто из них выше — монарх или Господь?Богов отвергают земные кумиры,Дух Божий в монархе святит нашу плоть.

Народ вызывает и ужас и жалость.Простой человек обманул сам себя.Сражаются стаи волков, зубы яро оскалив,В содружестве всех, никого не любя.

Трибуны лелеяли ропот народа,Внушая, что Бог будет против него.Не всем негодующим это в угоду,Раз добрых деяний не видно кругом.

Надежды на помощь все крепнут и крепнут,Но, Господи, сколько ж приходится ждать!Ведь силы народные блекнут и меркнутИ многим приходится долго страдать.

Ну что ж! Будет рад иностранный правитель,Что Вену и Австрию с войском займет.Трибуны, солдаты, остановитесь!Пусть яростный гнев ваш скорее пройдет!

ЦЕНТУРИЯ IX

1. Все письма — призыв к коренным переменам,    Бурэ, переводчик, их взял со стола, —    И здесь демагог с краснобаем тому набьют цену,    Кто множество благ всем своим обещал.

2. Скорее, скорее, скорей уходите!    Из Монт Авентайна разносится зов,    Колонья с семьей! С Аримини и с Прато бегите!    Здесь жизнь насыщают страданья и кровь.

3. Ведь из ничего[136] вспыхнут бури в Равенне,    Бунт сильных пятнадцати душит Форнез,    А в Риме пожары и кровь благоденствия сменят,    Ведь два двухголовых уродца окрест.

4. Могущество двум дано выборной властью,    Изгнанник отброшен в позорную тень.    Разграблен весь дом и повсюду несчастья,    И в нови колышется пасмурный день.[137]

5. Из третьих рядов он продвинется в первый,    Опорой ему станет сброд, а не знать.    Тиран оккупирует Пизу и Люкку, наверно,    Громила с низов мог людей усмирять.

6. Полки англичан наводняют Кайену,    И здесь аквитанцы присвоили власть.    Ну как, Лангедок, хороши перемены?    Вот барбоокситанцев намерены звать.

7. Злой дух обитает в старинной гробнице.    Открывший — захлопни ж, захлопни скорей!    Но поздно, и бедствию дали разлиться,    И лучших оно не щадит королей.

8. Никто не уйдет от возмездия свыше,    Сам Бог покарает волчат и волков.    Отца принц убил, и потомки об этом услышат,    Цени ж Тайнописцев минувших веков!

9. Мистический свет виден в храме Весталок,    Останки колонн, точно мачты затопших судов.    Тень девочки с лампой в руках пробежала.    Низмесцы! Разлив сокрушает ваш кров.[138]

10. Монах и монашка у трупа ребенка,     Чье тельце стекольщик случайно нашел…     К военному лагерю с Фойкса проложены тропки,     Готовься, Тулуза, принять эту боль.

11. На смерть осужден был совсем невиновный,     И зрелище казни пьянило людей.     Потом здесь чума разжигала жаровни,     И судьи бежали отсюда скорей.

12. Кому серебро этих статуй вернули?     Диана с Меркурием видят озерное дно,     Рыбешки над старым сосудом блеснули,     И золото в нем никому не сдано.

13. Бежали они из темницы салонской,     Свирепый болоньец, моденские два,     Костер с Буранкоза открыл их тряпье и обноски,     И ночью всех видно у скользкого рва.

14. Готов для преступников чан над Равенной,     Чая с медом, с оливковым маслом, с вином.     Живьем в нем кипеть будет всякий повинный:     Семерка предстанет в Бордо пред судом.[139]

15. Парпан не сумеет помочь кардиналу.     Куда же, куда непокорным бежать?     Три мирных и немощных пять устояли,     Бургонский прелат может их поддержать.

16. Блеск молний одобрят лихие созвездья,     Тот блеск омрачит центр Майенских лесов.     Кровь с листьев стекает на зверя из бездны,     Великие люди похожи на псов.

17. Страна не сорвется в глубокую бездну.     Решительный Франко друзей созовет.     Пускай неприязнь дипломатов исчезнет:     Испания силой традиций живет.[140]

18. Что ж! Новый король любит кровопролитье,     И умер для Франции век золотой.     Вы третьего сына Нероном Креста назовите,     И он воссоздаст Форнерон дорогой.

19. О славе империи знают фламандцы,     Дофин сделал лилии частью Нанси.     Уйдя с лучших мест, трудно с болью расстаться,     Под гнетом препятствий сам Монморанси.

20. Он ночью идет сквозь леса возле Рейна,     А камень белеет в Волторте-Херне,     Весь в сером монах вызвал бурю в Варенах,     Где вольные люди и храмы в огне.

21. С собора Блуа виден мост чрез Луару,     Король и прелат встретят зло на мосту.     У Лонских болот воевали недаром,     Раз все духовенство отсюда сметут.

22. Придворным здесь надобен вкрадчивый шепот:     Король был в соборе вблизи от дворца,     А Альба с Мантором, ступив на садовые тропы,     Кинжалом и словом пронзают сердца.

23. Недаром обрушилась кровля у дома.     С продавленным черепом сын короля.     Молитва отцу не приходит на помощь,     И праздничный блеск не полюбит земля.

24. Их двое, детей королевского дома.     Карета бежит от дворца над скалой,     Поездку сады монастырские помнят,     Где плод недозрелый качался с листвой.

25. Известье летит из Испании птицей,     Крылом задевая куст роз у моста…     Быстрее, чем мысль, эта весть разлетится:     Безирс для погони еще не устал.

26. Уход его глуп: нет серьезной причины.     Неверно, что папа ему угрожал.     Люблю освежающий ветр в Пиомбино     И стены в Вультрее в зеленых плащах.

27. Достигший высот изменяет дофину.     Мост сломан, и ветер повалит забор.     Но старый Текон в тех делах неповинен     И герцогу стелет в знак дружбы ковер.

28. Встречай Геную и Сицилию пушечным громом!     Летит над Иллирией рой парусов.     Не видишь: с Венеции и Масильона     Противник с венгерцем схватиться готов.

29. Да! Он Сент-Квентин никому не уступит,     И он же с упорством захватит Каллас,     Дома, корабли у Шарье испугаются крови и трупов,     Так новый порядок встречают у нас.

30. Пуолская гавань и Сент-Николас видны с борта,     Корабль норманнов качал фанатичный залив.     «Алла!» — слышен крик с Византийского порта,     Кадиз и испанцы крестов не сдали.

31. Земля на куски раскололась от взрывов,     Полузатоплены развалины островов Сент-Джорджа.     Есть бреши в соборе у края обрыва,     И Пасха идет сквозь жестокость и ложь.

32. Порфирий! Сквозь время плывут манускрипты,     Подобно словесным большим кораблям.     Твой череп истлел, но твои паруса не забыты,     И мысль не догнать даже будущим дням.[141]

33. Он будет сильней европейских монархов,     Его называют французской грозой,     Италия сбита великой нападкой,     И Рим Геркулесовой схвачен рукой.

34. Свершилось — один пятистам его предал.     Нарбонн! И ты, Солк! Чем зажечь фонари?     Ведь явь станет хуже кровавого бреда,     Монархия в зареве штурмов горит.[142]

35. Теперь победителям роз не кидают,     К бесславию шел белокурый отряд,     В полях Македонских успех Фердинанда бросает,     И он с мирмидонцем сцепиться не рад.

36. Юнцы короля оттеснили от трона.     Он гибнет — топор занесен с высоты.     Сигнал светит с мачт: берегись беззаконий,     Три брата друг другу — враги и скоты.[143]

37. «Кругом! Шагом марш!» всем мостам с ветряками,     Теченью реки и дворцам на Тулузском пути     Декабрь дал приказ и взмахнул ветровыми руками.     Бассейн всей Гаронны крутящимся диском летит.[144]

38. Французов, поди, будут ждать у Ажана,     Подсобник с Нарбонна беспечностью пьян,     Теперь англичане, рашельцы с Бордо выступают по плану.     Епатьян! И ты пострадаешь от ран!

39. Гляди: в Арбизеле, в Гревари так лихо.     Савонна взята штурмовою волной.     За старой стеной над дворцом — бой и дикие крики.     Их слышат Гвиара, Шарье и Гасконь.

40. Летит в Сен-Квентин шум листвы Баурлиса.     Фламандцы в Абее идут под удар.     Путь к миру гвардейскою шпагой пронизан,     Двух юных сынов ждет нежданный угар.

41. Да! Герцог теперь уже занял Карпентрез,     И черный берет его с красным пером,     Вот Генрих Великий царит в Авиньоне под ветром,     И в римском посланье оплакан был шторм.

42. К Тунису откатится варвар разбитый.     Мы вместе: Монако, Сицилия, вся Генуя,     С Венецией флот снарядим знаменитый:     Не быть полумесяцу в наших краях.

43. В бою — измаэлиты и крузодеры,     В огне паруса десяти кораблей.     Неверные и христиане — в неистовом споре,     Но в небе теперь над мечетью светлей.

44. Скорее беги из проклятой Женевы,     Где золото станет железной звездой,     Оттуда на землю лучи устремятся из гнева,     И небо подаст нам свой знак пред враждой.

45. К чему ему истина в важных вопросах?     Он ложью свои поправляет дела.     Законы и совесть он вовсе отбросил.     В Париж и Пьемонт злая скорбь забрела.

46. Он в мантии красной идет по Тулузе:     Не грешников — жертвы ища средь людей.     Тень тыкв в огородах над камерой пыток не сузят,     И новые казни предвидят везде.

47. Проекты реформ составлялись напрасно,     Раз голову слову снес переворот.     Смещенный монарх пред судьбою опасной     Ворота дворца бурей крутит и рвет.

48. Шатается город у вод океана,     Дома валит с ног сумасшедшей волной,     Разбиты суда и мосты ураганом,     И ветер смеется над ранней весной.

49. Война и мятеж множат груды развалин,     К Антверпену движутся Кент и Брюссель,     Английский король к эшафоту отправлен,     От соли с вином будет Лондон хмелеть.

50. Большим демагогом был хитрый Мендозус,     Став демоном многих горячих юнцов,     Здесь варварство мечет напрасные грозы,     Норларис — теперь — не отрада отцов.

51. Опасен для красных рост сект и религий:     Ударами плети не выстроишь мир!     Никто не спасется от дьявольской лиги,     Лишь демон земной приглашен был на пир.

52. Жизнь делит всю землю на две половины,     Одна будет с миром, другая — с войной,     В крови захлебнется и зверь и невинный,     Кому же вся Франция ближе душой?

53. Горели живьем три пажа в трех каминах,     Их юный король приказал умертвить.     Будь счастлив, живущий в дали неповинный,     Свои же безумцу спешат отомстить.

54. Они в Корсибон прибывают с почетом.     Равенна! Ликует ограбивший даму в порту.     Посол Лиссабона! Морские пучины разверсты.     Засевшие в скалах душ семьдесят с места сметут.

55. Весь Запад шатает войной небывалой:     Никто не спасется, ни старый, ни юный, ни зверь.     Пожары за кровью горячей бежали,     Меркурий, Юпитер и Марс не считают потерь.

56. Их лагерь раскинулся под Наудамом.     Оставлен в Майотах их выцветший флаг.     Ведь более тысячи на два разделятся стана,     Но только стан первый второму не враг.

57. Король прибыл в Друкс, чтобы вместо покоя     Оставить незыблемым прежний закон.     Ворота срывались с петель, трон был смят и расколот,     И кровь короля станет шелком знамен.

58. Три красных давно поджидали француза,     Заметив брег левый напротив Витри,     Жив черный, но красным распорото пузо,     И бритт был обрадован светом зари.

59. Да, красный Ник связан с нелегкою жизнью,     И знал, что в Ферне будет схвачен Видам,     Великий Люк счет предъявляет отчизне,     И зависть Бургундию бриттам отдаст.

60. Далмация в страхе, почуяв пролитие крови,     И варвар сражается в черном углу.     Раз дрогнул туман, Измаил наготове.     Спасет ль Португалия преданных слуг?

61. Грабитель морских побережных владений     И в новых народах теряет друзей,     Мессинско-мальтийский союз не ржавеет,     Не терпит обид от чужих якорей.

62. Октябрь в день третий — под знаком великих событии,     Возвышены будут Ругон, Мандрагора, Оппи-Пертинанс,     Теперь Черногорец весь мир сотрясает открытьем,     И многое грозным предстанет для нас.

63. Опять потрясения вызовут войны,     И бедствия выветрят дух перемен,     Не зря же Нарбонн и Байон беспокойны,     Им больно от горя, страданий, измен.

64. Вторженцы пройдут Пиренейские горы,     Противиться в марте не сможет Нарбонн.     Здесь жизни сгорают, как дождь метеоров,     Над морем и сушей разносится стон.

65. Зеленые мысли вредны для реформы,     Раз плод недозрел — не срывайте его,     Потомков никчемные сдвиги не кормят,     И ложное благо не даст ничего.

66. Предвижу реформы и честную дружбу,     Меч, вложенный в ножны, — не самообман.     Поместья, поля и сады делу мира послужат,     Закон станет другом залеченных ран.

67. У врат у скалы их до сотни сойдется,     И видны ворота с Дизерских вершин,     В Шато с мест других удалец к удальцу подберется,     Друг Рима с крестом: ты, крепись и держись!

68. Когда заговорщики шли из Аймара,     Солдаты таились в Ликийском лесу,     Савону и Рону знобило недаром,     От крови, от страха наш трон не спасут.

69. Две трети их стран изувечены градом,     Италия с Веной поникли разбитой главой,     Над Брессом и выше Байли — кладовые кровавого ада,     Град создан гренобльцем и введен был в бой.[145]

70. Какое оружие сокрыто в ракете,     Которую мчит крыловидный огонь?     Латинское небо рвет северный ветер,     И взорван грозою был венский покой.

71. Святыни им видимы будут у Трикса,     Но их осквернять не осмелятся днем.     Каркассон! Будь рад, что немилость продлится,     С вторжением справятся долгим путем.

72. Все церкви и все синагоги зачахнут:     Исчезнут обряды в две тысячи сто пятьдесятом году     И Крест и Давидовы звезды истлевшею славой запахнут,     Но милость небес люди в новом найдут.[146]

73. Тюрбан голубой завладеет всем Фойксом     Пред тем, как Сатурн совершит оборот,     А белый тюрбан спорит с Турцией громко,     И звезды[147] на мачты судов созовет.

74. Убийца тайком покидает град Ферстод,     Чернеет на пашне заколотый бык.     Здесь плащ Артемиды взметается облаком дерзким,     И пепел вулканов к погибшим приник.

75. С прибрежной волной будут ладить французы,     Амбрасия с Трасией хлынут в Прованс,     Законы и нравы их здесь они сгрузят,     Чтоб след свой надолго оставить у нас.

76. Беда, коли мир куплен страхом и кровью.     Два русла зажаты в железной руке,     Жестокость и злобу Нерон сделал новью,     Но был Кальвероном убит на реке.

77. Правитель чужой восседает на троне,     И к смерти идут королева и сын,     Зато конкубину злой рок не затронет,     Раз сам победитель красой ее сыт.

78. Гречанка казалась античной богиней,     Успех ее цвел средь дуэлей и ссор,     Однако в Испании власть ее сгинет,     В темнице ждет казни пленительный взор.

79. Коварный галерным командовал флотом,     Стремясь подавить и протест и мятеж,     Уловки слабее взбесившихся глоток:     «Хватай командира… Души его… Режь!»

80. Пожалуй, во вред себе действовал герцог,     Сильнейшего друга куда-то сослав,     Деспотии в Пизе и Люкке с ним бились совместно,     А трезвый дикарь виноград собирал.

81. Спасайся уловкой, раз чуешь засаду,     Король перед врагами на трех сторонах,     Измена в Лонгине была хуже ада,     И слезы повисли росой на стеблях.

82. Обрушатся воды на град осажденный,     И новые бедствия с ними придут,     И все же доволен был страж удивленный:     Внезапной атакой людей не убьют.

83. Мир — в язвах и трещинах землетрясений.     Созвездья ломают хребты городам,     Дворцы и мечети стоят на коленях,     Безбожник идет по Христовым следам.

84. Полюбит мятеж серый мрамор гробницы.     Мысль главы медуз на толпу наведет.     Дух мести в бесправие нищих вселится     И злобою трон на куски разнесет.

85. Гасконь, Лангедок быстро пройдены ими,     Ажанцы держали Арманд и Реаль,     Фоценцы дерутся и новой короны не примут,     И бой под Сент-Полом уже грохотал.

86. К Шартрезу прорвутся Бурже и Ла Рейнцы,     Антониев мост будет видеть привал,     Семерка за мир, ибо схватка бесцельна,     И скорби Париж осажденный встречал.

87. Да, храм от Туфонского леса отрезан,     И был в Монтлехери[148] унижен прелат.     «Мой герб на монете! Держи, не побрезгуй,     Чеканю их сам», — ему герцог сказал.

88. Калас и Аррас пособят Терроане,     Когда же придут и порядок и мир,     Отряд с Аллоброкса спустился к Роане,     Но марш убежденных был все-таки сир.

89. Семь лет улыбалась Филиппу фортуна,     Но варвары счастье пронзили стрелой.     Расцвет уничтожен смятением бурным.     Что ждет Огмиона с ослабшей душой?

90. Вождь сызнова бредит немецким величьем:     Решетки тюрьмы не задержат идей.     У Венгрии будет иное обличье,     Но мощь не построишь на крови людей.

91. Страдают от мора Коринф и Никополь,     Зараза идет в Македонию, в Крым,     Мрачат Амфиполис и плачи и ропот,     Яд трупный на улицах трудно отмыть.

92. И вот к Новеграду правитель стремится,     В бараний хозяева скручены в рог,     Из тюрем вернут палача и убийцу,     Чтоб кровь просочилась в державный чертог.[149]

93. Флот делят на три боеносные части,     Вторая найдет пораженья и скорбь,     С Полей Елисейских доносятся плачи,     Часть первая мстит за безмачтовый гроб.

94. Враг правильный путь выбирает из форта,     И вот к бастиону повозки спешат,     Буржеские стены нашествием стерты,     Побитый злодей Геркулесу не рад.

95. Один пропадет беззащитный корабль,     Но слабость утратит союз кораблей.     Штурм слаб. Братислава! Здесь враг не пограбит,     И к варварам Любек притянут сильней.

96. В мундирах солдат побережья Арама,     И армию новый ведет человек,     Потухнет в Милане военное пламя,     Вождь в клетке железной окончит свой век.

97. Не верьте, что враг не войдет в этот город,     И герцог напрасно не ведал тревог,     Уловкой врата отпираются скоро,     И кровь на мечах так порадует рок.

98. Отступник к чужим поневоле подался,     И вынужден сдаться наш вождь в Молите,     Но есть смельчаки, что намерены драться,     К суду тех, кто с ними идти не хотел.

99. Сёк всех осаждающих северный ветер,     Им трудно пробиться сквозь бури и мрак,     Дождь хлещет их плечи струящийся плетью,     И исповедь хуже сражений и драк.

100. Пожар корабли претворяет в руины,       И пламя в ночи спорит с светом дневным,       В военных уловках два флота повинны,       Победа сокрыта туманом густым.

ЦЕНТУРИЯ X