О чем рассказали мертвые - Ариана Франклин

Аделия поспешила к сестре Вальпурге, которая при выходе из кухни рухнула без чувств. Салернка пошлепала ее по щекам. Когда монахиня очнулась, лекарка шепнула:

— Делай короткие неторопливые вдохи. Сейчас все пройдет.

За ее спиной говорил король Генрих:

— Ну, милорды, я думаю, вы наглядно убедились, что если сатана и был в этом замешан, то женщина помогала ему с преогромной охотой.

В трапезной стало тихо. Одна Вальпурга панически сопела, приходя в себя.

Наконец один из епископов решился заговорить:

— Несчастная, разумеется, будет судима церковным судом.

Однако не для того король устроил мерзкую ловушку Веронике, чтобы остаться с носом.

— Она обычная преступница, — грозно возразил он. — И действовала по указке не бесов, а богомерзкого убийцы. Ее следует казнить как сообщницу.

— Монахиня подсудна только церкви.

— И что вы с ней сделаете? Вешать или проливать кровь вам не положено. Стало быть, ваш суд наложит на нее вечное покаяние и оставит в монастыре. Или отлучит от церкви, приговорит к проклятию души и отпустит гулять на воле. А что она там будет делать? Ждать, когда другой убийца свистнет ее на подмогу? Или в одиночку продолжит кровавое баловство?

— Берегись, Плантагенет! — громыхнул в ответ архидьякон. — Желаешь ли ты опять воздвигнуться на святого Фому Бекета, павшего от меча твоих рыцарей? Смеешь ли ты оспорить его великие слова: «Церковь имеет одного государя и подчиняется едино Королю Небесному; посему она живет по собственным законам»? Эта женщина лишится спасения души. На веки веков. Есть ли казнь страшнее, чем не иметь надежды на искупление и знать, что будешь вечно гореть в аду!

— Душу она уже давно потеряла, — огрызнулся король. — Если не казнить ее, Англия потеряет новых детей!

Происходила та же сшибка духовной и светской властей, что при Фоме Бекете. И снова аргументы короля были весомее. Но не в глазах церкви.

Генрих Второй повернулся к своим союзникам: сэру Роули, раввину и Хью:

— Видите, в чем было мое несогласие с архиепископом? «Вершите свои суды, — говорил я, — но преступников отдавайте мне — для настоящего наказания. Иначе вы становитесь укрывателями убийц и насильников!»

Король повернулся к иерархам и грозно вознес кулак. Губерт Уолтер быстро подскочил и повис на его руке:

— Сир, умоляю, остыньте… не забывайтесь…

Генрих сердито стряхнул секретаря.

— Нет, Губерт, я этого не потерплю! — крикнул он. Потом, стирая слюну с губ, сказал более спокойно: — Слышите, милорды? Я этого не потерплю!

Судьи, даже самые храбрые, ежились под яростным взглядом Плантагенета.

— Берите ее, пытайте, приговаривайте к вечному проклятию… Только помните, что эта тварь не должна отравлять своим зловонным дыханием воздух моего королевства. Ушлите ее в Тюрингию или в Индию, пусть там режет детей. А я не отдам на заклание больше ни одного английского ребенка. Если через два дня эта тварь будет все еще в Англии и жива, я всему миру объявлю, что церковь оберегает неслыханную преступницу. А касательно вас, матушка-настоятельница…

Приоресса Джоанна подняла голову. Ее лицо было заплакано. В волосах змеилась свежая седая прядь.

— Если бы вы радели о своих монахинях и приглядывали за ними хотя бы с половиной того усердия, что за псами и лошадьми… Словом, если Вероника останется в вашем монастыре, я разнесу его по камушку! Зарубите это себе на носу! А теперь вон отсюда! И заберите с собой поганую воспитанницу.

После того как король, все еще кипя яростью, вышел во двор, сел на коня и ускакал вместе со свитой, остальные беспорядочно потянулись к выходу. Дождь прекратился. Занимался холодный и туманный рассвет. Из лошадиных ноздрей валил пар. Судьи рассаживались по паланкинам. У дверей стоял усталый, изможденный и постаревший настоятель Жоффре.

Аделия нарочито отвернулась, когда стражники провели мимо нее Веронику, за которой с потерянным видом следовала настоятельница Джоанна. Раввин помахал лекарке рукой и направился в сторону крепости. Вальпурга, окончательно пришедшая в себя, тоже побрела в обитель. С Аделией остался только Мансур, благослови его Бог.

Она медлила идти прочь: ждала сэра Роули Пико. Но напрасно.

Он все не появлялся… или уже ушел. Впрочем, какая разница?..

— Пойдем, Мансур, — сказала салернка.

— Вам нехорошо? На вас лица нет!

— Пустяки. Это все проклятые впечатления последних суток.

Они пошли через двор к воротам. Аделия оглянулась и по привычке поискала глазами Страшилу. Собаки не было… и никогда не будет.

Мансур заметил ее движение и печально поджал губы.

За воротами, в низине, стоял туман. За ними кто-то шел.

Аделия вскрикнула, узнав страшную фигуру, которая маячила по ночам на другом берегу Кема.

Араб выхватил кинжал:

— Стойте тут. Это его друг. Я разберусь.

Аделия, все еще тяжело дыша от испуга, наблюдала, как сэр Джервейз Котонский, тоже выучивший арабский в Святой земле, беседует с Мансуром. Араб поначалу грозно размахивал кинжалом, но потом заткнул его за пояс.

Вскоре Мансур вернулся и сказал:

— Идемте дальше. Ему нужны не вы, а настойка змеиного горца.

Аделия ахнула и расплылась в улыбке:

— Всего-то! Как просто все объяснилось! Стало быть, у него дурная болезнь?

— Верно. Обращался к лекарям, но никто не помог. Бедняга хотел тайком посоветоваться со мной. Поэтому и ждал ночами, когда я вернусь в дом Вениамина.

— Да, я видела его и напугалась до смерти. Ладно, получит он от меня лекарство. Только чтоб проучить этого олуха, я прибавлю в настойку добрую порцию перца. Пусть попляшет. Неповадно будет стоять ночами на берегу реки и пугать мирных женщин!

— Вы уж не сердитесь на него, — сказал Мансур. — Он боится, что супруга прознает о его заразе. Поэтому и шастал в темноте.

— Раз боится, не стоило изменять! — сурово возразила Аделия. — Ну ладно, будем надеяться, что это всего лишь гонорея и моя настойка с ней справится.

Уже совсем рассвело, когда они подошли к городским воротам. По Большому мосту на бойню гнали овец. Несколько студентов возвращались домой после ночной пирушки.

Когда они перешли реку, их нагнал всадник. Это был сэр Роули Пико.

Аделия не сбавила шага.

Сборщик податей спросил, глядя на нее сверху:

— Сударыня, по-вашему, я даже объяснения недостоин?

— Я все изложила настоятелю Жоффре, который передал вам мои слова. Благодарю за предложение руки и сердца. Я польщена, но…

Это был неверный тон.

— Роули, — сказала она, — если бы я решила выйти замуж, то только за тебя. За тебя одного! Однако…

— Разве я плохо вставил тебе сегодня утром?

Они говорили на английском, поэтому сэр Роули мог не опасаться реакции Мансура.

— Чудесно, — ответила она.

— И я спас тебя от монстра, вырвал из лап неминуемой смерти!

— Да, и тут не поспоришь.

Глупо, конечно, что она в одиночку побежала ночью на холм Вандлбери. Однако именно особое искусство, которым владели она и Симон Неаполитанский, привело к разоблачению преступника.

И благодаря мастерству смертоведения был спасен Ульф, а евреи очищены от возведенной на них напраслины.

Хотя только король помянул добрым словом заслуги Симона Неаполитанского и Аделии, их расследование стало торжеством логики и холодного разума… Правда, инстинкт тоже сыграл свою роль. Но если вдуматься, ее чутье базировалось на знании и опыте.

В эпоху невежества и тупого суеверия незаурядные способности редки, а потому почти бесценны. Симон утонул. Если она зароет свой талант, выйдя замуж и нарожав детей, то кто будет спасать жизни? Аделия чувствовала себя в ответе за феноменальный дар.

Сколько она ни думала об этом, вывод был один. Ее влюбленность ничего не изменила в окружающем мире. По-прежнему трупы убитых будут взывать: «Найдите и накажите наших убийц!» Если она перестанет слушать их мольбы, то кто заменит ее на этом посту?

— Я не вольна принимать решения, — сказала Аделия, печально глядя в глаза сэру Роули. — Поэтому не могу выйти замуж. Я доктор мертвых.

— Ну и оставайся со своими покойниками! — в сердцах крикнул Пико и пришпорил коня.

— Эй, — крикнула она ему вслед, — зачем ты забрал голову Ракшаса?

— Пошлю на Восток, Хакиму!

Аделия грустно усмехнулась:

— Что ж, мысль хорошая.

В тот день в Кембридже много чего случилось.

Суд шел своим чередом. Разбирали земельные споры, мордобой между соседями, дела воров, фальшивомонетчиков, уличных драчунов, матерей, задушивших собственных нежеланных младенцев, а также всяческие мошенничества типа разбавления эля водой или использования гирь неправильного веса. Судили бродяг и попрошаек, непочтительных подмастерьев и быстрых на расправу горожан, сбежавших наследниц и их соблазнителей…