Популярные лекции по атеизму - Владимир Алексеевич Карпушин

Ломоносова, преследовали русских дарвинистов, организовывали кампании против И. М. Сеченова, И. И. Мечникова, Д. И. Менделеева, К. А. Тимирязева, И. В. Мичурина. В архивах можно найти немало доносов духовных лиц на В. Г. Белинского, Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова и других прогрессивных деятелей. Сам обер-прокурор святейшего синода Победоносцев объявил вредными блестящие сочинения Д. И. Писарева. Издание антирелигиозной литературы наказывалось в уголовном порядке. А о марксистских книгах (даже выпущенных легально) православные церковники неизменно отзывались с бешеной ненавистью, выступая (вкупе с жандармерией) против идей Маркса, Энгельса, Ленина и их единомышленников.

2. ИЗМЕНЕНИЕ ТАКТИКИ ЦЕРКОВНИКОВ

Крах мифа о единстве религии и науки

Таким образом, созданный нынешними проповедниками религии миф о единстве религии и науки в прошлом, об отсутствии многовековой постоянной борьбы между ними лопается при первом же к нему прикосновении, как мыльный пузырь. Буквально тысячи и тысячи исторических фактов (из которых мы привели лишь весьма малую часть) свидетельствуют, что гонения духовенства на научную мысль отнюдь не были плодом печальных случайностей или досадных недоразумений. Исследования и открытия ученых противоречат «священному писанию», подрывают его авторитет в глазах верующих, ставят под сомнение религиозные догмы и в конце концов приводят к их отрицанию. Немудрено, что на протяжении многих столетий церковники всех вероисповеданий и направлений неизменно проводили вполне определенную линию в отношении научно-технического прогресса. Эта линия была направлена на уничтожение научного знания и, во всяком случае, на максимальное его ограничение и безусловное подчинение религии. И потому история (конечно, действительная, а не выдуманная богословами) не знает такой отрасли науки, крупного научного открытия или технического изобретения, которые так или иначе не вызывали бы недовольства и сопротивления церковников, стремления «закрыть» научные истины или исказить их и обесценить в глазах верующих.

Но, может быть, теперь положение изменилось? Может быть, как уверяют ныне некоторые богословы, проповедники религии поняли, что раньше они заблуждались, и начали устанавливать действительно дружеские связи с наукой? Ведь достижения и результаты научного прогресса в наше время столь велики и бесспорны, что отрицать их и тем более открыто выступать против них просто бессмысленно!

Да, в век ядерной энергии и кибернетики, в век покорения космоса открытая война с наукой выглядит дико. И все же она идет. Как и сотни лет назад, вдохновителем главнейших «операций» против научного знания и прогрессивных ученых выступает духовенство. До сих пор действует позорно знаменитый средневековый «Индекс либрорум прохибиторум» (то есть «Указатель запрещенных книг»), не позволяющий верующим католикам под страхом отлучения от церкви и вечных мук в аду чтение выдающихся произведений естественнонаучной литературы, марксистских трудов и т. д. Последнее издание «Индекса» включает около восьми тысяч названий, не считая огромного количества другой печатной продукции, которая тоже категорически отвергается мракобесами в сутанах. Сохраняется в силе анафема, провозглашенная в 1870 году Ватиканским собором тому, «кто будет говорить, что человеческие науки должны быть развиваемы в таком духе свободы, чтобы позволено было считать их утверждения истинными даже в том случае, когда они противоречат богооткровенному учению». В США законодательством некоторых штатов до сих пор официально запрещено преподавание дарвинизма в школах. Церковники в мире капитала активно выступают против передовых ученых и отстаиваемых ими идей, ожесточенно борются с марксизмом. Отнюдь не жалуют науку и проповедники религии в нашей стране, хотя в условиях господства научного мировоззрения они не могут открыто выражать свое отрицательное отношение к научному знанию. По существу же это отношение осталось неизменным; оно лишь для приличия прикрывается доброжелательными фразами об успехах научно-технического прогресса, на чем мы еще остановимся подробнее.

Новоявленные «союзники» науки

Понятно, что защитники религии вынуждены так или иначе учитывать обстановку, принимать во внимание новое соотношение сил на идеологическом фронте, сложившееся уже довольно давно не в пользу религиозного мракобесия. Не отказываясь от прямых выступлений против науки и ученых, церковники стараются действовать и более тонко, применяя обходные маневры. Отсюда разговоры о наличии якобы союза между научным знанием и религиозной верой, о существовании будто бы единства научного исследования и религиозных устремлений. При этом в отрицании и замазывании непримиримой противоположности науки и религии с одинаковым рвением участвуют и католические идеологи, и протестантские теологи, и православные «теоретики», и сектантские проповедники. Предпринимаются подобные попытки все с той же целью: выхолостить научную мысль, лишить ее атеистического духа, максимально ограничить поле ее распространения и действия, превратить ее в служанку богословия. «Современный фидеизм, — писал В. И. Ленин, — вовсе не отвергает науки; он отвергает только „чрезмерные претензии“ науки, именно, претензию на объективную истину». Но если научное знание не дает объективной истины, то оно перестает быть научным. Иными словами, потерпев неудачу в открытом бою с наукой, церковники в основной своей массе стали поступать по принципу Макиавелли: если не можешь убить своего врага, то обними его, чтобы задушить.

3. ТЕОРИЯ «ДВОЙСТВЕННОЙ ИСТИНЫ»

Теория «двойственной истины» в прошлом

Излюбленным доводом непрошенных «союзников» научного знания из среды богословов являются рассуждения в духе теории «двойственной истины». В свое время эта теория была развита передовыми мыслителями Ибн Синой (Авиценной, около 980–1037), Ибн Рошдол (Аверроэсом, 1126–1198) и другими, стремившимися вырвать науку из цепких лап церкви и обосновать ее право на самостоятельное существование. Богословие и научное знание выделялись упомянутыми учеными и философами в различные области, причем без взаимного вмешательства разума и веры в дела друг друга. Таким образом провозглашалось, что наука и религия имеют каждая свою истину, и это в мрачной обстановке средневековья объективно способствовало освобождению научной мысли от религиозных оков. Однако уже очень скоро церковники выдвинули свою интерпретацию теории «двойственной истины», повернув ее на защиту веры от дерзких поползновений разума. Так, теолог Фома Аквинский (1225–1274), на труды которого в значительной мере опирается нынешний католицизм (а втихомолку в какой-то степени и православие), утверждал, будто «наука не должна противоречить религии, но при этом она настолько же ниже религии, насколько человеческий разум ниже божественного». Именно такое истолкование старой теории «двойственной истины» и берется сейчас на вооружение церковниками всех направлений, дабы всемерно возвеличить религиозную веру и унизить научное знание.

На вооружении современных церковников

«У науки есть свои пределы, — заявляют, например, теперешние православные богословы, — наука занимается только тем, что человек видит и осязает, что слышит или о чем может умозаключать, исходя из того, что видит и наблюдает. Но есть другая область, область другого, особого знания — это область веры. Кроме видимого мира