Приговоренные к приключениям - Вадим Викторович Шарапов

и разит кровью, порохом, углем и ханжеством. В полный рост. Пожалуй, Древний Рим мне нравился больше…

Куда-то не туда меня занесло. Это все меланхолия, видимо оттого, что никак не получается разобраться с главной задачей, ради которой мы торчим здесь уже долго. Найти Потрошителя – обезвредить Потрошителя – выпотрошить Потрошителя… хотя вот, с последним Фараон не согласен. Добрый человек мой компаньон. По его мнению, достаточно просто пристрелить маньяка, и на этом считать нашу миссию законченной.

Сентябрь и октябрь пролетели со скоростью пули, выпущенной из «смуглой Бесс». Но так получилось, что нам не удалось предотвратить убийство ни Элизабет Страйд, ни Кэтрин Эддоус – двоих проституток, которых Потрошитель или кто-то вроде него лишил жизни в один и тот же день, 30 сентября. Дату и время мы знали, место тоже было известно благодаря отличной памяти валлийца. Бернер-стрит – та еще дыра, Уайтчепел славится трущобами, но эта была просто одной из самых выдающихся. Буквально пять шагов до относительно приличной Коммершиал-роуд, но контраст просто разительный. Рабочий клуб, который располагался по соседству, особо не скрашивал это мрачное место. Впрочем, Элизабет было все равно, она просто обходила этот район по привычному маршруту, пытаясь склеить какого-нибудь припозднившегося моряка или солдата.

30 сентября 1888 года. Уайтчепел, Девоншир-стрит

Фараон и Вар

– Слышь, парень, – Вар остановил мальчишку, по виду – ученика сапожника, который уныло тащился вдоль стены со здоровенным деревянным ведром, полным помоев. Сдвинув грязный картуз на затылок, паренек оглянулся и испуганно вжался в черные от копоти кирпичи. Вид лысого здоровенного громилы, пусть и щегольски одетого, не располагал к задушевным беседам.

– Да не дрожи ты! – досадливо поморщился повар. – Держи вот…

Шиллинг блеснул в воздухе, мальчишка шустро перехватил монету и присвистнул, не веря своим глазам.

– Это за што ж платите? – сипло спросил он, зыркая по сторонам.

– За пару слов, – цыкнул зубом Вар, крутанув между пальцами еще одну монетку, – а скажи-ка мне, малый, где тут Майкл Кидни обитает?

– Кидней? – уточнил мальчишка. – Который в доках работает?

– Ну, – в разговор вступил валлиец. Фараон артистически изобразил презрение ко всему окружающему миру, смешанное с легким похмельем. – Ты эт’, пострел, не тяни. И без тебя тошно, а тыт тут еще со всоими помоями… Кидней, или как его там, у которого баба еще такая долговязая, дает за деньги… тут он живет?

– А то! – закивал головой мальчишка и ткнул куда-то вглубь двора. – Вон там, дверь зеленая, на которой венок висит! Там они живут, второй этаж по лестнице, не ошибетесь. Только это, мистер… Кидней, он злой как бес, не то что Лиззи. Чуть что, сразу в кулаки.

– Эт’ ничего, – барственно взмахнул рукой Фараон, – эт’ мы понимаем. Ладно, катись давай, и не расплещи.

- Стой, – повар кинул вторую монетку, которую ошалевший от радости паренек поймал так же ловко, как и первую. Простучали торопливые шаги, и в переулке снова стало безлюдно. Почти.

– Ну что, изучим местность? – осведомился валлиец, скучающе оглядевшись по сторонам. Но его компаньон уже решительно шагнул в темень двора.

– Было бы что изучать… – донеслось глухо из полумрака.

Зеленую дверь можно было назвать таковой только с очень большой натяжкой. Судя по всему, у нее была долгая тяжелая жизнь. Дверь пинали грубыми ботинками, резали ножами, об нее тушили окурки дешевых сигар и даже, очень на то похоже, бились в нее головой. Венок и правда имелся: жалкая кучка сухих грязных листьев, каким-то чудом удержавшаяся среди всех треволнений.

Варфоломей толкнул дверь, но облупившиеся доски не поддались.

– На себя, – буркнул валлиец, – ты как маленький. Ясно же, что если дверь наружу открывается, то вышибить ее тяжелее. Вот и делают так.

Повар пожал плечами и дернул почерневшую латунную ручку.

Узкий коридор встретил их непередаваемой смесью запахов. Задохнувшийся от неожиданности Фараон сдавленно выругался, прикрывая нос рукавом пиджака. В застоявшемся тяжелом воздухе самым чудовищным образом перемешалось все: дух подгорелой прокисшей еды; сырость несвежей одежды, кое-как выстиранной с помощью золы; вонь дешевого крепкого табака. Дерьмо и прочие вещи окончательно закрепляли этот «букет». Проморгавшись в полумраке, валлиец с удивлением понял, что лысый здоровяк широко улыбается.

– Ты чего, Вар? – просипел он.

– Да понимаешь, я все детство в такой общаге прожил. «Все жили вместе, дружно так, система коридорная, на тридцать восемь комнаток всего одна уборная», – отчаянно фальшивя, пропел повар. – Конечно, так у нас не свинячили. Времена не те. Но вот запахи… о да, запахи никогда не меняются. Прямо детство золотое в полный рост.

– Ничего больше не рассказывай мне про свое детство, – уткнувшись в рукав, пробубнил Фараон. – Я помню казарму, но по сравнению с этим там была просто парфюмерная лавка.

– Вы просто слишком цивилизованы, мой друг! – Вар шутовски прикоснулся к котелку и начал, скрипя ступенями, подниматься по деревянной лестнице. Наверху кто-то лежал и богатырски храпел, добавляя в общее амбре перегарный выхлоп. Вар перешагнул через тело, меланхолично отметив:

– Надеюсь, это не наш докер.

На втором этаже приятели осмотрелись. Дверей здесь было всего две. Одна, почему-то оклеенная клочьями старых газет, была заперта на огромный висячий замок, покрытый густейшей ржавчиной. Вторая, покрашенная в темно-красный цвет, щеголяла болтавшимся на одном гвозде номером «2» и тряпкой у порога – дырявой и истертой почти до прозрачности. Тряпка, видимо, должна была заменять коврик.

– Выбор у нас не то, чтобы большой, – Фараон пожал плечами, и Вар, восприняв это как сигнал к действию, постучал в дверь кулаком. Через секунду с той стороны в доски грохнулось что-то тяжелое и пропитой, хриплый мужской голос проорал:

– Катись куда хочешь, шлюха! Я тебя пришибу, сказал же!

– Неласково нас тут встречают, – озадачился повар. Он еще пару раз саданул кулаком в дверь и встал вполоборота, предусмотрительно отодвинувшись под защиту стены.

– Да чтоб тебя, сука! – под рев разъяренного быка дверь, выбитая могучим пинком ноги, распахнулась, жалобно крякнув на петлях. В дверном проеме возник кряжистый силуэт босоногого мужчины, одетого в одни лишь штаны.

– Майкл Кидни… Кидней? – вежливо уточнил повар.

– Чего? – из дверей поперла волна густейшего сивушного перегара. – Ты хто? Да я...!

Докер взмахнул кулаком, но больше сказать ничего не успел. Удар с правой у Вара был отменный.