Японский фронт маршала Сталина - Анатолий Кошкин

Попытки «договориться» с Советским Союзом заметно активизировались после капитуляции Германии, когда Япония осталась одна перед коалицией союзных держав. В это время японское командование, потерпев поражение на Окинаве, начало спешно готовиться к сражению за метрополию. А для этого необходимо было сохранить Квантунскую армию, которую при резком осложнении положения планировалось перебросить на территорию Японии[539]. Поскольку вступление в войну СССР могло нарушить эти планы, японское высшее командование еще более решительно требовало от правительства сделать все возможное, чтобы разрешить все связанные с Советским Союзом вопросы дипломатическим путем.

15 мая на заседании Высшего совета по руководству войной было принято решение добиваться начала официальных японо-советских переговоров. Для этого считалось необходимым демонстрировать Советскому Союзу «позитивный характер» политики нейтралитета и склонять СССР к посредничеству в деле окончания войны на приемлемых для Японии условиях[540]. Вслед за этим японское руководство демонстративно аннулировало все японо-германские соглашения и дало указание прессе поддерживать дипломатические шаги японского правительства в отношении СССР.

Однако обстановка складывалась явно не в пользу Японии. Советское правительство, понимая существо японских замыслов, продолжало уклоняться от попыток правительства Японии вовлечь СССР в официальные переговоры. 6 июня на очередном заседании Высшего совета по руководству войной была дана весьма пессимистическая оценка складывавшегося положения. В представленном членам совета анализе ситуации говорилось: «Путем последовательно проводимых мер Советский Союз подготавливает почву по линии дипломатии, чтобы при необходимости иметь возможность выступить против Империи; одновременно он усиливает военные приготовления на Дальнем Востоке. Существует большая вероятность того, что Советский Союз предпримет военные действия против Японии… Советский Союз может вступить в войну против Японии после летнего или осеннего периода»[541].

Тем не менее у японского правительства и командования оставались надежды на резкое ухудшение советско-американских и советско-английских отношений. Участники совещания с нескрываемым удовлетворением отмечали, что «после окончания войны против Германии сотрудничество между США и Англией, с одной стороны, и Советским Союзом – с другой, ослабевает». При этом японские лидеры тешили себя надеждой на то, что в конце концов советское руководство поймет выгоду для себя от затягивания войны между Японией и США и Великобританией, в которой обе стороны лишь ослабляют друг друга. Поэтому ставилась задача использовать все возможности для поиска какой-либо договоренности с Советским Союзом. Вместе с тем на заседании Высшего совета по руководству войной 6 июня был подтвержден курс Японии на продолжение войны. В принятом на заседании решении указывалось: «Империя должна твердо придерживаться курса на затяжной характер войны, не считаясь ни с какими жертвами. Это не может не вызвать к концу текущего года значительных колебаний в решимости противника продолжать войну»[542]. Из этого следует, что «мирная дипломатия» Японии в отношении СССР преследовала цель избежать капитуляции, сохранить в стране существующий режим и продолжать войну до тех пор, пока США и Великобритания не пойдут на уступки в определении условий перемирия. В Токио всерьез рассчитывали на принятие США и Великобританией компромиссных условий мира, которые, в частности, предусматривали сохранение за Японией Кореи и Тайваня.

Осуществление дипломатических маневров на советском направлении было возложено на бывшего премьер-министра Японии К. Хироту, который 3 июня 1945 г. заявил послу Малику о желании японского правительства достигнуть с СССР взаимопонимание «для сохранения стабильности на Дальнем Востоке». Император Хирохито следующим образом объяснял после войны цели переговоров с послом Маликом: «…Мы решили начать переговоры Хирота с Маликом, имея в виду, что в случае согласия русских поставлять нам нефть, мы были готовы уступить им южный Карафуто (Сахалин) и Маньчжурию»[543].

Посол Малик подробно информировал Москву о содержании состоявшихся 3 и 4 июня беседах с японским представителем. В телеграмме от 7 июня 1945 г., в частности, сообщалось:

«…Хирота заявил, что в настоящее время все значительно изменилось, разногласий в Японии нет и теперь все едино стоят за дружественные отношения с Советским Союзом. Мы в одиночку, сказал Хирота, ведем огромную войну против США и Англии за освобождение и независимость Азии, но Советский Союз занимает значительную часть Азии, и мы считаем, что проблема безопасности Азии может быть решена только Советским Союзом, Китаем и Японией как основными странами Азии. Прежде были расхождения у нас в стране, теперь их нет. Были разные мнения, однако теперь общее мнение сводится к тому, что поскольку Советский Союз занимает значительную часть Азии, твердо обеспечить безопасность Азии можно только на основе сотрудничества СССР, Японии и Китая. А базой для этого должна быть дружба с СССР… Японская сторона прежде всего желает найти пути установления мирных и прочных отношений между Японией и СССР на очень длительный срок. Какая форма договора была бы целесообразной – для Японии безразлично. Мы согласны на любую форму, лишь бы она могла удовлетворить цели Японии. Форма для нас не страшна.

На вопрос, выражает ли он свое личное мнение или это в принципе является мнением определенных политических кругов Японии, Хирота ответил: «Я прошу понять это как мнение японского правительства и японского народа в целом». Я сказал: «Вы затронули целый комплекс больших и сложных вопросов, а в условиях современной обстановки даже своеобразных вопросов. Все они в целом и каждый в отдельности требуют обстоятельного изучения и обдумывания. Я полагаю, да по-видимому это так и есть, поскольку Вы имели намерение поставить эти вопросы передо мною, то Вы, видимо, если не обстоятельно, то все же достаточно хорошо продумали мнение японской стороны. В связи с этим, естественно, Вам легче сегодня сформулировать свое мнение по всем этим вопросам. Выслушав Ваше личное мнение по каждому из этих вопросов и о том, как Вы мыслите себе эти вопросы с точки зрения мнения японской стороны и как изволили отметить с точки зрения целей японской стороны, я мог бы обстоятельно продумать и изучить весь комплекс вопросов в целом, так и каждый из них в отдельности».

Хирота на это ответил: «Возможно, это мое разъяснение не совсем ясное и достаточное, но я думаю, что у Советского Союза имеется большая практика в вопросах о форме договоров и соглашений. У нас также есть своя практика. Надо изучить, по какой форме лучше договориться. Я полагаю, что у СССР есть практика принятия формы договора и надо сначала думать о форме договора. Когда мы достигнем понимания о форме, то это ускорит ход переговоров. Я хотел бы, чтобы советская сторона изучила вопрос о форме договора. Мы тоже изучаем этот вопрос.

Само собой разумеется, что я хотел бы установить такое положение между нашими странами, чтобы обе страны в продолжении достаточно длительного срока не чувствовали никакого беспокойства, и установить дружественные отношения. Это основная цель. Если этот коренной вопрос будет разрешен, то другие второстепенные вопросы найдут пути к своему разрешению.

Я лично не придаю важного значения тем вопросам, которые имеются между нами. Я думаю, что сейчас самое подходящее время для разрешения коренных вопросов между двумя странами. Я могу сказать, что я поставил это дело целью моей жизни и очень сильно хочу осуществить это свое заветное желание. С другой стороны, безусловно, и МИД, и японское правительство разделяют мое мнение. Нынешний момент наиболее удобный для разрешения этого вопроса. Вы уже в течение долгих лет пребываете в нашей стране и я хотел бы и прошу, чтобы в этот момент Вы приложили все усилия к осуществлению этих вопросов».

В заключение Хирота вновь подчеркнул желание Японии заключить с СССР длительный договор в любой форме и на любой, более длительный срок и усиленно добивался, чтобы поскорее вновь встретиться со мной. Я сослался на серьезность поставленных им вопросов и необходимость детального их изучения. Он весьма недвусмысленно намекнул, что поскольку сессия парламента, видимо, начнется 8 июня и продлится около недели, желал бы встретиться со мной до окончания сессии. Я уклонился от дачи ему конкретных обещаний.

Выводы: …У японцев почва горит под ногами, время не терпит, припекло, а посему им теперь не до внешних форм и благовидных предлогов. Скорее бы добиться существа, обеспечить прочность отношений с СССР. Сперва, видимо, предполагалось начать зондирование исподволь через «неофициального» Танакамару, однако последние авианалеты вынудили японцев делать сразу «ход конем». Встреча со мной была поручена непосредственно «полуофициальному» Хирота. Встреча явно инспирирована и заранее подготовлена. Начал он и закончил пожеланиями заключить с СССР договор в любой форме и на максимально длительный срок. В первую очередь заявил о намерении изложить ряд предложений, однако за ночь, видимо, передумал и в последующей встрече пытался выяснить мое мнение по этим абстрактно поставленным им накануне вопросам, не раскрывая своих карт, то есть не излагая своих конкретных предложений…