Минометчики - Алексей Дягилев

не увеличилась. Сыграл свою роль и лимит мин, ограничив возможности стрельбы. Пять выстрелов на орудие в сутки, и это во время наступления… Опупеть не встать. Узнал я и почему немцы перекрыли пути снабжения нашему полку. Сосед слева — свежая 338-я стрелковая дивизия, наступая на Атепцево в лоб, в связи с большими потерями исчерпала свои наступательные возможности и отошла к югу, заняв оборону возле деревни Слизнево, перегруппировывала свои части. Сосед справа — 201-я латышская стрелковая дивизия также пыталась взять Елагино в лоб, атакуя вверх по склону опорный пункт противника. Потеряв в дурацкой психической атаке более тысячи человек и устлав телами восточные подступы к деревне, двум полкам дивизии удалось только форсировать реку и укрыться от пулемётного огня под крутым правым берегом. Дальнейшие бои по овладению Елагино латыши вели, штурмуя деревню с севера. Естественно в связи с огромными потерями, все атаки немцы отбивали, и им даже удалось выделить несколько пулемётов, чтобы прикрыть километровый промежуток между Елагино и Атепцево. На нашей же дивизии, точнее на её 1287-м полку, лежит задача прикрыть трёхкилометровый стык между этими дивизиями. После недельных боёв в двух батальонах полка осталось около семисот человек личного состава, так что остатки нашего полка помогают крепить оборону. Вот и на нашу миномётную роту выделили «небольшой» четырёхсотметровый участок, причём в предполье.

В ночь на 26-е предприняли очередную попытку пробиться к окружённому полку, доставить боеприпасы и продовольствие. Операцию проводили на нашем участке обороны, так что мы стали невольными свидетелями, а ответственным сделали нашего ротного. В сани-дровни запрягли пару лошадей цугом, загрузили продуктами, и старшина с двумя автоматчиками отправился прокладывать новый маршрут опять же между Атепцево и Елагино. Удачно галопом проскочив через дорогу, а потом перелеском ещё метров двести, они выехали в чистое поле. До спасительного леса оставалось ещё метров двести, но на этом удача и кончилась. Одна из лошадей заржала, в небо взвились осветительные ракеты, ударили пулемёты, и через четверть часа наступила тревожная тишина. Лишь только ракеты взлетали на месте короткого боя. Посылаем Макара с Гусём выяснить, в чём дело, и ждём результатов проверки. Разведчики вернулись через час и доложили, что старшина не проскочил. О чём и рассказал нам пермяк.

— Пока дровни ехали по лесу, было всё нормально, но как только выскочили на открытое место, попали на глубокий рыхлый снег, лошади завязли, перешли на шаг. Тут их и стеганули фланговым пулемётным огнём. Все убиты, и люди, и кони.

— Ты точно знаешь, что убиты? Может ранен кто? — спросил ротный.

— Точно убиты. Мы потому и задержались так долго, что наблюдали, не ползёт ли кто. Ни один даже не пошевельнулся, и звука не издал. Им бы не выскакивать сразу на открытое место, остановиться в перелеске, выслать вперёд разведчика, дать роздых коням, может тогда бы и проскочили, а так… — Макар только махнул рукой и замолк на полуслове.

История имела продолжение, и на следующий день, собрав в тылах нашего полка всех, кого нашли, командование организовало очередной прорыв обороны противника. Пехотных лейтенантов не осталось, поэтому руководить сборным отрядом ополченцев из тридцати человек назначили нашего командира. Из миномётной роты лейтенант Огурцов взял только двоих, меня и Кешку Задорина. Задача была поставлена «простая» — прорвать оборону противника и соединиться с окружённым полком. А то, что подобную задачу не смог выполнить 1287-й полк нашей же дивизии, а потом и соседняя 201-я стрелковая, так это никого не волнует. Людей собрали, приказ отдали, вперёд и с песней, там всего один пулемёт, так что проскочите, тем более в темноте. Ох, и не лежала у меня душа выполнять подобные задачи! Но делать нечего, приказ есть приказ. Да и лейтенанта жалко, погибнет не за грош, а ведь молодой совсем.

С наступлением темноты после ужина выдвигаемся на исходную. Удачно перебегаем шоссе, по редколесью идём уже в колонну по одному по тропе, я замыкающий (чтобы никто не потерялся), Кешка страхует лейтенанта. Договорились с ним «на берегу», что когда начнётся бой, держаться поблизости, чтобы в случае чего, помочь друг другу. На опушке, перед полем разворачиваемся в цепь. Этот участок нужно проскочить как можно быстрее, а лучше обойти или переползти. Что справа от деревни Елагино, что слева от Атепцево, всё пространство простреливается перекрёстным пулемётным огнём. Да и миномётными батареями противника пристреляны все подступы к населённым пунктам. Единственный вариант проскочить между ними, с полукилометра авось ночью не заметят. Ракеты в основном взлетают с флангов от нас. Зато на поле тихо, темно, и мёртвые лежат. Чуйка вещует недоброе, но не я здесь командую, да и обозники, которые нам достались, если залягут, то хрен их поднимешь, а будут ползти, потеряются, или уползут не в ту степь. Неплохо бы выслать разведку, чтобы не нарваться на возможную засаду, только время нам тоже ограничили, приказ начать атаку в 20−00, а мы и так замешкались, пока собирали всех в кучу, формировали подобие взвода и выдвигались на исходные.

Ротный машет рукой, отдавая приказ — вперёд, и вся цепь выходит на открытое место, ускоряя шаг. Я иду правее лейтенанта, шагах в десяти, Кешка между нами, приотстав метров на пять. Немец молчал, ракет тоже не было. Когда поравнялись с повозкой старшины, раздалось шипение взлетающей осветительной ракеты, и почти сразу же застрочили пулемёты, причём не один, а целых три. Услышав посторонний шум, и ещё не осознав, что это такое, инстинктивно падаю в снег и ору что есть мочи. — Ложись!!!

Глава 38

Не знаю, кто упал сам, а кого скосило кинжальным огнём, только на поле начался форменный ад. К пулемётным очередям добавился ещё свист и разрывы мин, как ротных, так и батальонных миномётов противника, а люстры на парашютах не затухали в небе над нами. Сквозь грохот разрывов послышались стоны раненых и хрипы умирающих. Вскрикнул и стал звать на помощь лейтенант Огурцов. Когда миномётный обстрел немного ослаб, осматриваюсь по сторонам. Потом, разгребая снег руками, ползу к ротному, стараясь не попасть под фонтанчики от пуль, приближающиеся ко мне, и крутясь как уж на сковородке. Когда я добрался до лейтенанта, он был белый как полотно, видимо потерял много крови и не мог двигаться самостоятельно. Сняв с ноги валенок и размотав портянку, разорвал её на две части, и прямо через одежду перетягиваю ногу и руку раненому. Такой вот своеобразный жгут. Потом, взвалив Алексея на плащ-палатку, начинаем играть в