Империя звёзд - Элисон Бэрд

— Приданое — традиция. А насчет того, что убивают девочек при рождении… — Йарисс мрачно мотнул головой. — Я как подумаю о своей дочери и о жизни, которая у нее будет, так уж не знаю, не лучше ли ей было умереть, — Киран, я из-за тебя чувствую себя полной свиньей, — тихо сказала Лорелин. — Твой народ тоже страдает, а арайнийцы вряд ли вообще знают, что бывают такие страдания.

Фургон миновал просторную арену, где стояли на пьедесталах статуи, изображающие битву гладиаторов с быками и львами. Ворота были закрыты, но из-за круглых стен доносились крики толпы. Йомар напрягся, вспомнив давние ужасы, а Лорелин положила ему руку на покрытое шалью плечо. Он промолчал.

— Оттуда слышен запах крови, — тихо сказал Дамион.

Киран Йарисс поднял голову, сворачивая на другую улицу.

— Нет, это из храма — мы уже близко. От ежедневных жертвоприношений животных каждый храм Валдура воняет, как скотобойня.

Вскоре стало видно большое здание — точнее, то, что от него осталось. Высокий храм был полуразрушен, сильно поврежден и силами элеев, и освобожденными зимбурийскими крестьянами сотни лет назад. Рабы многих рас трудились на развалинах: шурканцы, мохарцы, каанцы и люди какого-то племени, подобных которым Лорелин и Дамион раньше не видели: светлокожие, очень мускулистые, с покатыми лбами, тяжелыми челюстями и выраженными надбровными дугами, Даже у их женщин были очень мускулистые руки и плечи. Йарисс назвал их дагодами: очень древняя раса из пустынных областей дальнего юга, как он сказал, и почти вымершая. Они ценились у работорговцев за невероятную силу и умение переносить любые трудности и лишения.

В разломанных саманных стенах стоял идол, подсвеченный мерцающими жертвенными огнями: каменный колосс, рядом с которым копошащиеся люди казались карликами. У идола были два крыла, как у ангела, расправленные в стороны, и перья на внешних краях изгибались языками пламени. Вокруг гигантской фигуры развевалась царская мантия, и эта мантия и крылья были облицованы листовым золотом. На голову статуи была возложена корона, тоже украшенная листовым золотом и блестящими самоцветами по краю. Но лица у статуи не было — его черты закоптились и расплавились, как при сильном пожаре.

Дамион поднял глаза вверх.

— Помнишь рассказ Эйлии о древней Священном Войне и об идоле Валдура? — шепнул он Лорелин. — Это должен быть он! Смотри, видишь, спереди в короне углубление? Там находился Камень Звезд.

— Одни говорят, что Камень уничтожил лицо идола своей магической силой, — сказал Йарисс — другие, — что горожане сами разбили лицо статуи во время Священной Войны. Халазар решил восстановить это лицо, но придать ему свои черты, конечно же.

— Ну и наглость! — взорвалась Лорелин. — Как он смеет считать себя богом, мерзкий и глупый коротышка…

— А ну, заткнулись все! — прошипел разозленный Йомар. — Услышат. Мы уже почти у двери.

Йарисс остановил фургон и привязал лошадей к кольцу в каменной стене.

— Оставьте копья и все оружие, которое не можете унести с собой, и накройте мешковиной, — велел он. Потом вывел их в колышущуюся толпу у главного входа и быстро подался обратно. — Здесь никто не заметит, что вы без сопровождения, — шепнул он. — Я буду ждать вас прямо в фургоне, чтобы убраться побыстрее.

Они вошли в просторный внутренний зал с разбитыми колоннами и приблизились к идолу. У его каменных ног находилась низкая квадратная дверь: вход во внутреннее святилище. Там приносились жертвы, и только жрецам был разрешен туда вход. Там было темно и страшно и, как говорят, находились алтарь и шахта-колодец, куда кидали трупы жертвенных животных — потому что никому из смертных не дозволялось есть освященное мясо. Дамион уставился на темную дверь, захваченный ужасом и еще каким-то непривычным для себя чувством — не страхом, не мрачным очарованием, а смесью этих ощущений. Сделав над собой усилие, он оторвал взгляд от двери.

Нарушители знали, что в своей женской одежде не смеют приближаться на выстрел к священной двери — или будут избиты за такую дерзость. Но у них было преимущество невидимости: ни один мужчина не снизойдет до взгляда на эти мрачные фигуры, затаившиеся и ждущие в тени, так что нежелательного внимания они не привлекут. Они медленно прошли вдоль стен и молча встали за колонами.

Потом из святилища вышел верховный жрец. Беренгази приносил в жертву животных: руки блеснули красным в свете факелов, когда он вознес их вверх.

— Привести осужденных! — крикнул он, и другие жрецы появились из боковых приделов и встали рядом с ним.

Дамион и его друзья быстро разделились и разошлись. Ударили барабаны, и звук их приближался. Шестерых заключенных крестьян вели солдаты, каждого по двое. Трое из смертников были стариками, остальные трое — едва ли не мальчишками. В толпе раздались всхлипывания женщин и глухие ругательства мужчин. Солдаты покрепче стиснули рукояти оружия.

— Как вы можете? Это же наши люди! — крикнул из толпы кто-то, у кого злость превозмогла страх. — Это же наши люди! А захватчики, взятые в плен, не казнены!

— Пока не казнены. А эти, которые умрут сегодня, ослушались своего бога-царя, — сурово ответил командир конвоя. — Они куда более виновны, чем враг, потому что их священный долг был — служить Халазару.

Йомар смотрел, еле-еле заставляя себя сдерживать гнев.

«Казнь в храме — как же! Это возвращение обряда человеческих жертв, и все это знают. Сегодня они берут заключенных, завтра не будут утруждать себя предлогом. И сколько будет невинных жертв — женщин, детей…»

Он подтолкнул локтем Дамиона и Лорелин, и они стали медленно продвигаться вперед.

У Дамиона сердце стучало как молот, во рту пересохло. Он теперь жалел, что не поехал в Мелнемерон: хороших бойцов здесь хватало, а вот чародей был нужен позарез. Эйлия все-таки оказалась права.

Жрец в черной мантии увидел, что они приближаются, и нахмурил брови.

— Сейчас! — шепнул Йомар.

Повстанцы встали вокруг смертников. Беренгази полыхнул по ним взглядом, полным праведного негодования.

— Эй, бабы, — назад! Я говорил, что никаких призывов к милости не будет!

— Но, ваше преподобие, — начал Йомар визжащим фальцетом, придвигаясь к первосвященнику.

— Нет! Как ты смеешь ко мне обращаться, женщина! — загремел жрец. — Выйди из храма! Где твой муж? Раз не умеет держать тебя в руках, пусть тоже выйдет. Немедленно покиньте это святое место!

Он повернулся спиной, жестами что-то объясняя остальным жрецам.

— Выйду, и ты со мной! — заревел Йомар своим настоящим голосом. Сбросив шаль и плащ, он выхватил мелькнувший железной полосой меч, обхватил рукой изумленного Беренгази за шею и приставил острие к его горлу. — Пойдешь с нами, преподобный, и эти смертники тоже. Назад! — рявкнул он на солдат. — Все назад, или вашему первосвященнику конец!