Запах серы - Гарун Тазиев

После утомительных для глаза базальтовых просторов Северного Данакиля здешнее разнообразие необыкновенно возбуждало ум и сердце. Игнимбритовые поля охряного тона окружали феерические риолитовые столпы, вздымавшиеся на сотни метров, словно персты чудовищной руки; покрытые мириадами трещин, застывшие тысячелетия назад толстые черные потоки обсидиана отливали словно донышки бутылок, и издали казалось, что они лишь вчера излились из чрева Земли; светлые трахиты вклинивались меж темно-коричневых пород, а белые пляжи гипса искрились на солнце, как снег.

Однажды утром вертолет опустил двух геологов на мощный слой обсидиана. Тысячи наложенных друг на друга таких слоев образуют почти километровый пик Гад-Элу, Сверху эта гора выглядела наслоением каких-то чудовищных змей — наползших друг на друга драконов. Доселе невиданное и весьма интригующее зрелище!.. Предстояло убедиться в идентичности пород всех этих потоков, посмотреть, варьируется ли их состав, а для этого собрать — в который уже раз! — образцы.

Однако на месте нас ждал такой сюрприз, что. мы позабыли про геологию: вся площадка, куда опустился вертолет, была усеяна обсидиановыми орудиями эпохи неолита… Крупные осколки десятками тысяч валялись окрест. У нас в группе были специалисты по первобытной эре, но открытие выпало на долю Франко Барбери и Жака Варе, ничего не сведущих в подобного рода вещах. Чистая игра случая! Месторождение оказалось одновременно карьером, в котором добывали сырье для древней индустрии, и мастерской, где эти орудия обрабатывали: тут в обилии лежали как орудия, так и отходы производства.

Обсидиановые поделки встречаются по всему Востоку Африки. Из природного стекла — обсидиана делали режущие орудия задолго до открытия металла, причем своей прочностью обсидиан подчас не уступает стали. По этой причине доисторический человек предпочитал обсидиан другим материалам. В Кении, Уганде, Танзании, на Эфиопском нагорье повсюду можно видеть орудия небольших размеров — от нескольких миллиметров до нескольких сантиметров, напоминающие иногда простые осколки. Те, что предстали нам в Афаре, были огромные, быть может самые крупные из обнаруженных до сих пор.

В этом районе Афара обсидиан встречался часто; поразительным было другое: люди устроили мастерскую посреди пустыни и изготовляли там крупные орудия, которые, на мой взгляд, могли служить лишь в качестве мотыги. Мотыги для вспашки чего? Каменной пустыни? Разве только тысячелетия назад этот район еще не был пустыней?.. Маловероятно, потому что климат хотя и мог быть менее сухой, но был все же недостаточно влажным для земледелия. Скорее всего здешние поделки уходили в южную часть Афара, в оазис Аваша или на плато, где давно уже обитали землепашцы.

Подобные залежи несомненно представляли интерес для серьезных ученых, и вести обследование надо было по всем правилам. К сожалению, включенная в этот год в нашу группу специалистка по доисторическому человеку, не выказала энтузиазма по поводу этой находки… Я до сих пор не могу понять, почему она встретила наше сообщение ледяным молчанием и даже отказалась взглянуть на карьер и мастерскую, удовлетворившись тем, что отобрала из привезенных образцов самые «симпатичные». Возможно, она слишком устала после 2-недельного пребывания в самом жарком месте планеты. Ничего не поделаешь, во Франции не нашлось других желающих отправиться в это забытое богом место, каким представлялся из европейского далека Афар…

Вираж Красное море — Аденский залив

Мы работали на широте 12°30′. Переместившись на полградуса восточнее, мы убедились, что Афар, состоявший в тесном родстве с Красным морем, связан нерасторжимыми узами также и с Аденским заливом. В северной части доминирующий элемент в структуре здешнего региона — разломы — идут строго параллельно Красному морю. К югу от тринадцатой параллели их направление с юго-юго-востока — северо-северо-запада постепенно меняется на юго-восток — северо-запад, а перед двенадцатой параллелью разломы поворачивают почти строго с востока на запад. Во время третьей полевой кампании в Афаре в декабре 1969 года мы с удивлением обнаружили при разведывательном полете обширную зону, где на площади в тысячи гектаров разломы скрещивались — одни шли параллельно Красному морю, другие — параллельно Аденскому заливу.

Горючее в баке подходило к концу, так что мы с Гаетано Джильей смогли снова попасть туда лишь несколько дней спустя. И нам воздалось за все труды! Зона была испещрена густейшей сетью разломов, сходившихся под углом 110°: точно под таким углом скрещиваются тектонические структуры Красного моря и Аденского залива… Причем дальше — к западу и к югу от этого поразительного перекрестка разломы никак не сопрягались, а здесь они сходились в фантастическом сплетении.

Детальный осмотр выявил еще одну особенность: «разломы Красного моря» были более свежими, причем сегменты северозападных разломов сдвинулись в результате наложения. Эти сдвиги были длиной в сотни, а то и тысячи метров каждый. Если вспомнить, что землетрясение, вызывающее сдвиг в 1–2 метра, — это уже катастрофа, сопровождаемая страшными толчками, можно представить себе, какова сейсмичность в подобном районе!

Естественно, что километровые сдвиги не были результатом какого-то одного феноменальнейшего потрясения, а следствием бесчисленных толчков на протяжении всего времени образования разломов, возникших несколько тысяч веков назад.

Сброс разломов тоже производил внушительное впечатление: глубина его достигала сотен метров, отвесные обрывы тянулись иногда на десятки километров. Днища огромных грабенов белели гипсовыми слоями. Бесчисленные трещины змеились и по горизонтальным поверхностям поднятых блоков. Там и тут между зияющими провалами возносились конусы невысоких вулканов с четко обрисованными кратерами в окружении базальтовых потоков. Иногда лава изливалась прямо из трещин и наслаивалась до тех пор, пока не заполняла их до краев. Особенно много подобных закрывшихся трещин было на севере зоны, но строй вулканов тянулся строго по направлению разломов, красноречиво свидетельствуя о том, что они были прародителями всех вулканических процессов данного региона. Мы совершили там несколько посадок.

На плоском дне больших желобов было влажно — невероятная вещь в пустыне, где дождь выпадает 1–2 раза в год, а то и раз в 2–3 года, причем дождевая вода мгновенно просачивается в трещины и остается там пленницей «подземелья». Поэтому вода в редких колодцах насыщена солями и гипсом. Зато в разломах влага дает жизнь растительности — низкорослые густые кустарники поражают взор после стольких недель созерцания выжженных камней. Можете вообразить, насколько мы были потрясены, столкнувшись в траве нос к носу с семейством кабанов! Их удивление, надо полагать, было не меньше нашего.