Проклятие Гиацинтов - Елена Арсеньева

Такси тронулось, и человек, сидевщий в бледно-зеленом «Рено» в нескольких метрах от ее крыльца, завел свой автомобиль и пристроился в хвост «Форд Фокус». При это он был очень сердит на Алёну Дмитриеву, потому что в эту минуту разговаривал по телефону, а он терпеть не мог ездить с трубкой в руке. Он сто раз говорил себе, что давно нужно купить гарнитуру хэндс-фри, но что-то его собственные «хэндс» никак до этого не доходили. И сейчас он напомнил себе об этом в сто первый раз.

Главное, он никак не мог прервать свой разговор, и по параллельной линии его вызвали, и сигналы следовали один за другим, он заканчивал одну беседу — и начинал новую, из-за этого он один раз потерял из виду такси Алёны, но тотчас же выловил его в потоке машин. Сначала ему показалось, что Алёна едет в отдел милиции… сдаваться решила, хмыкнул он, а может, сдавать… но такси миновало здание Советского райотдела, свернуло на Юбилейную, и человек, следивший за Алёной, хмыкнул снова, на сей раз — озадаченно.

Неужели писательница и до этого додумалась?! Неужели она и это разгадала?! Но даже если и так, она явно не понимает главного: теперь, зная так много, она стала по-настоящему опасной. Такие люди — помеха. Они из охотника очень быстро превращаются в жертву.

Ну что ж, философски пожал он плечами, она этого сама хотела. И нажал на газ, энергично посылая автомобиль вперед.

За некоторое время до описываемых событий

Лерон помнила, как Вишневский сказал ей: она, мол, ему еще позвонит, когда побывает у нотариуса. У нотариуса она побывала, но звонить ей никуда не хотелось. Десятирублевку, на которой был записан телефон Вишневского, она, как ни странно, не потеряла, но на нее даже смотреть было тошно. Вообще тошно ей было видеть и слышать хоть кого-то! Она шла, как во сне, и изрядно удивилась, обнаружив себя стоящей перед дверью шестаковской квартиры и звонящей в нее. Вот сюда-то ей меньше всего хотелось возвращаться! Пришла, что называется, на автопилоте, не успев придать лицу подобающего выражения… удивительно ли, что Ларисса, открывшая ей дверь (с этим странным, ожидающим чего-то недоброго выражением, которое теперь невольно возникало на ее лице, стоило ей увидеть Лерон), мигом поняла: случилась какая-то новая неприятность. Впрочем, почему — какая-то? Ларисса, оказывается, совершенно точно знала, что именно произошло.

— Ну, я вижу, ты побывала-таки у Ивана Борисыча, — сказала она спокойно, глядя, как Лерон снимает туфли и надевает тапочки — от этой «деревенской», как это называла Ларисса, привычки Лерон так и не смогла избавиться, несмотря на то что Ларисса непрестанно твердила: вся Европа, мол, ходит в доме в том же, в чем и на улице. В Европе бывать Лерон не приходилось, однако она втихомолку думала: на их улицах небось почище будет, чем у нас…

— Побывала, — кивнула Лерон.

— И все знаешь…

— Знаю…

— И как тебе в новой роли?

Лерон пожала плечами. Если честно, все, что сказал ей Борисов, она не могла толком воспринять. По-прежнему не относила это к себе. Вишневский сказал: мол, в этой истории одна сплошная Санта-Барбара, и вот теперь Лерон в этом в очередной раз убедилась. Только в иностранных сериалах такое бывает — а в нашей жизни нет и быть не может! Разве не довольно с нее того, что она рождена не от того мужчины, которого привыкла считать отцом, а совершенно от другого? И вот теперь, в довершение всего, этот другой лишает наследства… какие слова, с ума сойти, — лишает наследства! — свою жену и пасынка, а все свое баснословное состояние отдает дочери, которая прежде знать о нем не знала и которой он сам не больно-то интересовался…

Баснословное состояние — так выразился нотариус, это не сама Лерон придумала. Она читала завещание отца, ничего, ни слова в нем не понимая, хотя написано оно было просто, без затейливых юридических оборотов. И все же она ничего не понимала, и Борисову приходилось растолковывать ей чуть ли не каждое выражение.

Наверное, он считал ее круглой дурой и думал: вот же повезло идиотке! А может, понимал, что не каждый день человеку сваливается, как кирпич на голову, эдакое и нужно дать ему время, чтобы он мог осмыслить случившееся и прийти в себя. Нет, правда — иногда Лерон казалось, будто этот немолодой толстяк (в отличие от Вишневского, который круглому и авантажному слову «адвокат» никак не соответствовал, Борисов-то вполне подходил к толстому, пузатому и немолодому слову «нотариус»!) ей даже сочувствует. Во всяком случае, голос его был таким, каким врач разъясняет тяжелобольному, что дни его сочтены, когда он говорил Лерон, что теперь она, совместно с каким-то там Сергеем Сергеевичем Коржаковым, владеет месторождением драгоценного камня красный шерл. Месторождение названо по месту своего нахождения — «Белая полоска», и находится оно в деревне Правобережной, Нижегородской губернии.

— Смешно, правда? — сказал нотариус, но Лерон никак не могла взять в толк, что же именно ему смешно, — до тех пор, пока он не объяснил: смешно, что на Белой полоске будут добывать красный шерл. Лерон тупо кивнула: да, мол, очень смешно. Нотариус вздохнул сочувственно — а может, безнадежно — и продолжил свой рассказ. Выходило, что, согласно условиям завещания, разработки пока не ведутся, но, как только Лерон вступит в права наследства, они могут быть начаты. Средства для этого у Коржакова есть, Лерон не придется ни о чем беспокоиться. Разработка месторождения — вещь серьезная. Вести буровые и взрывные работы, прокладывать пути доставки руды и все такое — хлопотное и совсем даже не женское дело. От всего этого Лерон будет освобождена. Ей останется только деньги получать. Баснословные деньги, снова подчеркнул Борисов.

— Собственно говоря, — добавил он с несколько вороватым видом, — кое-какая продукция уже выходит на рынок. Те шерлы, что были добыты открытым способом, говоря по-русски, найдены в песке, поступают в магазин «Красный шерл», торгующий дорогой бижутерией. Принадлежит этот магазин господину Коржакову, но об этом никто, кроме вас, Лерон, не должен знать! Директор — близкий ему человек: госпожа Евгения Стахеева. При магазине работает небольшой ювелирный цех, где образцы проходят обработку, а потом поступают в продажу и приносят немалый доход, часть от которого уже сейчас идет на ваш банковский счет, Лерон. Но это капля в море по сравнению с тем, что вы получите, когда начнется промышленная добыча шерла.

Вас, конечно, интересует, кто такой господин Коржаков, — не с вопросительной, а с утвердительной интонацией продолжал нотариус, и Лерон покорно кивнула: да, мол, интересует. На самом деле ей было все равно. Коржаков был столь же нереален, как какой-то красный шерл с Белой полоски. — Этот человек — старый друг вашего отца. Когда-то Шестаков познакомился с ним на зоне…