Динамит для сеньориты - Елизавета Паршина

Сменивший Мамсурова в Испании Христофор Интович Салнынь был отозван в марте 1938 года. Работавший под его руководством Андрей Эмилев, он же Турок, который принял отряд Артура Спрогиса, вспоминает, что, уезжая в СССР, Салнынь говорил: «Я старый большевик, моя душа чиста, но со мной случится то же, что и с Берзиным». «Его арестовали недели через две после приезда, — говорит Андрей Эмилев. — Во время обыска у него ничего не нашли. При втором обыске в просверленных ножках стола у Гриши нашли старые документы, которые он хотел сохранить».

История с документами очень сомнительна. Во-первых, уезжая в Испанию, он, конечно, ничего не оставил бы в ножках стола. Во-вторых, вернувшись, он ничего не положил бы туда, так как ждал ареста. В-третьих, ножки стола высверливают спекулянты валютой, а не разведчики такого класса, как Салнынь.

А бывало и так: когда отозвали советника 5-го корпуса Ивана Григорьевича Пидголу (он же Шевченко), он задержался с выездом только на один день, а на следующий оказался убитым с маленькой дырочкой в виске. В печати сообщалось, что это был крошечный осколок бомбы. («Знамя», 1967, № 3, стр. 224)

Полковник Львович (Лоти) по возвращении в СССР тоже был арестован. Уже вовремя войны 1941–1945 в одном из лагерей для заключенных его встретил Лев Лазаревич Хургес, тоже заключенный: «Мы с Лоти работали в лагере, в цехе, изготовляющем деревянные пресс-папье. Он был начальником технического контроля. Очень строгий был. Потом всех военных заключенных, в том числе и Лоти, отделили от нас и куда-то увезли. Больше мы их не видели». Добавлю, что больше их не видел никто.

Убивший Троцкого Рамон Меркадер не успел скрыться и был арестован местными властями, осужден и, отсидев двадцать лет, в 1960 году через Кубу и Чехословакию приехал в СССР. 1 ноября 1969 года Е. Паршина видела его в президиуме торжественного собрания в московском Дворце пионеров. Он похоронен на Кунцевском кладбище под именем Рамона Ивановича Лопеса.

«Генерал Эйтингон, — пишет Hugh Thomas на стр. 777, — начавший свою карьеру в Барселоне как Котов в качестве начальника контрразведки Испании, был, очевидно, расстрелян вместе со своим следующим шефом Берия в 1953 году». Это неверно. С началом Отечественной войны Эйтингон стал заместителем начальника вновь созданной Особой группы при Наркоме НКВД, возглавлявшейся генералом Судоплатовым. В задачи Особой группы входила организация и руководство подпольем и партизанским движением на занятой фашистами территории. В подчинении у Эйтингона работали Е. Паршина (организация московского подполья) и Кирилл Орловский (партизанское движение). После войны Особая группа была преобразована в Управление контрразведки. Орловский, которому во время войны оторвало кисти рук, был отправлен в председатели колхоза, а Паршина послана на нелегальную работу за границу.

Затем Берия арестовал Эйтингона, и он пробыл в заключении полтора года до разоблачения Берии. Вскоре Эйтингон был арестован во второй раз, теперь уже вместе с Судоплатовым. Они получили один 10, другой 15 лет. Похоже, что за ними ничего по понятиям того времени криминального не было, так как 10 лет дают проворовавшимся завмагам, а не генералам КГБ. Их, вероятно, просто надо было на время изолировать, пока не стабилизируется положение внутри страны. Оба потом благополучно вышли на свободу. Недавно Наум Исаакович Эйтингон умер. Он был прирожденным контрразведчиком и, что в КГБ большая редкость, очень бережно относился к своим подчиненным. Умер и Павел Анатольевич Судоплатов, издав незадолго до смерти свои мемуары.

«Генерал Вальтер Кривицкий (настоящая фамилия Гинсбург), — продолжает Hugh Thomas, — этот особо ценный свидетель коммунистического шпионажа 20–30-х годов, был найден загадочно убитым в отеле Bellevue в Вашингтоне 10 февраля 1941 года».

Советники менее высокого ранга — Артур Спрогис, Андрей Эмилев, Станислав Ваупшасов, Кирилл Орловский — дожили (нельзя сказать, чтоб спокойно) до старости и умерли в 70–80-х годах. Елизавета Александровна Паршина скончалась в Москве 14 июня 2002 года.

Испанцев в ту войну погибло около одного миллиона человек.

Эрнест Хемингуэй застрелился в 1961 году, и каким бы ни был его роман, он будит память по всем погибшим — испанцам и иностранцам, республиканцам и националистам, героям и трусам, правым и неправым.

По всем по ним звонит колокол.

1985–2006, Москва