Чемпионы Темных Богов - Джон Френч

+ Я… + начал я, а затем остановился. «Свержение невежества» прибыло на четыре часа позже остального флота, выброшенное в реальность горящим остовом, чьи отголоски гибели тянулись следом изорванным шлейфом красной варп-кожи. Это само по себе было загадкой, тревожной загадкой. Как демоны сумели пробраться на корабль, если поле Геллера исправно работало?

+ Я не уверен, + закончил я.

По воксу раздался кашляющий смешок Санахта. Я собирался ответить, когда наши разумы наполнил еще один голос.

+ Он прав. +

Мы разом обернулись к явившемуся на мостик Ариману. Он не шагал, но парил, направляя себя нитями телекинетической энергии. Мимо него пролетали обломки, иногда настолько близко, что столкновение казалось мне неизбежным, но его скорость и курс оставались прежними. На высоких рогах его шлема и шелковой ткани одеяний искрилась корка льда. За ним маршировало отделение Рубрики, в блеклом единстве крепясь ботинками к палубе. Он замер перед нами, и мы склонили головы. Боль в черепе до сих пор была яркой.

+ Ктесиас прав, + послал Ариман. + Щиты не отказывали. Команда погибла, убегая от чего-то, пришедшего изнутри. Они вошли варп уже со своим роком на борту. +

+ Повреждения… + начал Астреос.

+ Один из членов команды перегрузил плазменные соединители. Храбрость или безумие, кто знает? + Ариман остановился, кружась над опаленной и погнутой палубой. + Я до сих пор слышу крики — они цепляются к корпусу. Но это шторм без какой-либо упорядоченности, просто цвет и текстура ужаса. А в нем… +

Его ощущения медленно угасали, и от этого колебания меня пробрал озноб.

+ Повелитель? + спросил в пустоту Санахт.

Ариман покачал головой и обратил свой взор на меня.

+ Узнай, что здесь случилось, Ктесиас. Мы выдвигаемся к Саматису через два цикла. Это все время, что у тебя есть. +

В голове начало возникать возражение, но оно умерло, так и не успев оформиться в нечто связное. Ариман уперся в меня взглядом, и я ощутил, как внутри шлема защипало лицо. Я инстинктивно понял, что не сумею отказаться от выполнения этого приказа. Из всего его Круга я больше всех знал о демонах. Только я мог дать ему ответ. Наш род не любит загадок; они вредят нашим претензиям на непогрешимость.

+ Как пожелаешь, + склонив голову, ответил я.

Ариман кивнул и указал на Санахта.

+ Санахт приглядит за тобой и убережет, если возникнет нужда. +

По позе и молчанию мечника я понял, что он уже получил мысленный приказ от Аримана, и нравилось ему это не больше чем мне. Я кивнул ему. Он отвернулся.

+ Два цикла, Ктесиас, + послал Ариман и направился к рваной пробоине в стене мостика. Во внешней ночи двигались огни-мотыльки кружащих рядом боевых кораблей. Я заметил, как один корабль лег на новый курс и начал приближаться к нам. + Два цикла, а затем ты дашь мне ответ, что здесь случилось. +

Я трудился весь лишенный солнца цикл дня и ночи. Санахт присматривал за мною, его наполовину разбитая душа наполняла пределы моих чувств покалыванием нетерпения. Я пробирался через мертвый корабль, касаясь разумом каждой стены и заклепки.

Эмоции — это течения варпа. Сильные эмоции заставляют его дрожать и оставляют след в том месте, где случился их всплеск. Большинство таких следов слабые и быстро гаснут. Наиболее сильные чувства оставляют куда более стойкие отпечатки. «Свержение невежества» походило на рваную рану, смешавшееся пятно впечатлений, такое густое, что у меня ушли часы на то, чтобы вычленить тени произошедшего на борту.

Конечно, Ариман был прав — корабль погиб в варпе, и его поле Геллера не давало сбой. Демоны уничтожили судно изнутри, и его взрыв произошел по вине собственной запаниковавшей команды. Но посреди накатывающих волн ужаса и темных клякс смерти было нечто еще.

«Свержение невежества» принадлежало банде, которой руководило жречество из числа псайкеров, поклонявшихся наобум выбранным демонам и аспектам Изменяющего Пути. Подобно множеству банд, что служили Амону, а после присягнули на верность Ариману, они были не выходцами из Тысячи Сынов, но авантюристами и наемниками, которых влекла власть и обещание заполучить ее еще больше.

Кем-то вроде меня.

Даже их самые могущественные колдуны были слабаками и детьми по сравнению с Ариманом и остальным Кругом, но их силы все равно были немалыми. И во всей круговерти смерти, ярости и отчаяния я не мог отыскать ни следа их искусства. Раны, оставленные колдовскими молниями, и отпечатки огня попросту отсутствовали. Все они погибли, так и не применив самое мощное свое оружие.

Это тревожило меня.

Я продолжал идти, стараясь не задумываться о том, что это могло значить.

Пока я пробирался и пролетал мимо обломков, начала вырисовываться картина. Поначалу она была едва различимой, но чем глубже мы с Санахтом заходили, тем яснее она становилась. Все разрушения и ужас на корабле исходили из единого эпицентра, как будто отпечаток, оставшийся после взрыва бомбы. В самом центре картины находился коридор. Ничем не примечательный отрезок из стен, пола и потолка в секции, населенной высшими кругами человеческой команды: умелыми сервами, помощниками-фаворитами и трэллами. Он походил просто на обычный пустой коридор с запекшимися на стенах брызгами крови. Но это было уже начало, точка отсчета, и если я собирался дать Ариману ответы, то именно отсюда мне стоило начать настоящую работу. Здесь я вызову прошлое и увижу, что же произошло.

Я выговорил последнее слово заклинания, и в безвоздушной пустоте появилось светящееся облако. Облако сгустилось и закрутилось, словно змея. Я неотрывно следил за ним. На дисплее шлема зашипела статика. Внутренним оком я видел, как облако растет, угольки света уплотнялись, пока не стали толстым узлом во мраке. Теперь я начал видеть в нем другие образы, руки и лица, вытянувшиеся мотками зернистого света.

+ Ты гордишься тем, во что превратился? + наблюдая за мною, спросил Санахт.

— Горжусь ли я? — ответил я обычным голосом. — Какой странный вопрос.

+ Честный, учитывая то, что ты такое, + послание ужалило мои мысли. Колдовской образ замерцал. Его границы раскололи резкие черные трещины.

— Пожалуйста, прекрати. Я понимаю, что твои способности более ограничены, чем прежде, но я занят деликатным и сложным делом, которое может привести к печальным последствиям, если что-то пойдет не так.

Я проговорил поток тихих слов, и тени в коридоре замигали и истончились.

— Учитывая то, что я такое… — осторожно повторил я, понимая, что мне не следует обращать на них внимания, но все же позволив раздражению пересилить благоразумие. — Так, видимо, ты знаешь, что я такое?

— Ты — результат собственных устремлений — существо без чести, что раз за разом продавало самого себя. Неудача.

— Неудача?

— Ты продал все, что имел, ради ничтожной власти. В твоем мире нет ничего, чем бы ты ни пожертвовал ради еще одного вдоха. Ты — величайшая из неудач. Ты — оболочка, оставшаяся от воина.

— Какие сильные слова, брат, — последнее слово сорвалось с моих уст, будто снаряд. — Ты-то, конечно, воин высоких идеалов, не ведающий ни слабости, ни поражения. Но я вижу их в тех, кому ты отдавал свою верность. Скажи мне, неужели Магнусу не хватало величия и достоинства? Уж не потому ли ты отвернулся от него? Неужели возвышенные мотивы Аримана оказались столь скоротечны в твоей душе, что когда Амон предложил будущее забвение, ты без промедления согласился? А когда он пал жертвой Аримана, новая мечта сменила старую до или после того, как тело Амона коснулось пола?

Его мечи превратились в размытые пятна, прежде чем я понял, что он достал их. Я оттянул толику своей воли от концепции, и ударил ею в Санахта. Ее было немного, но достаточно, чтобы тот пошатнулся. Сфера энергии раздулась и замерцала. По стенам пополз лед, и я почувствовал открывшиеся на коже раны, пока пытался удержать разум в единении с заклятьем.

— Осторожнее, — мягко сказал я. — Помни, нам обоим вряд ли захочется быть здесь, если я потеряю сосредоточенность.

Санахт взглянул на меня, острия его мечей искрились в бледном свете. Он покачал головой и вложил мечи обратно в ножны. Говоря по правде, я не думал, что он собирался убить меня. Будь оно так, эта история могла бы закончиться иначе.

— Горжусь ли я? Так звучал вопрос? — спросил я. Психическая концепция передо мною задрожала. — Горжусь ли я своими умениями? Горжусь ли тем, что, несмотря ни на что, я до сих пор жив, обитая в подземном царстве вселенной, населенной лишь врагами?

Я оглянулся на Санахта, и узел тусклого света развязался. Щупальца призрачной энергии заметались во тьме и забили по стенам, полу и потолку. Наружу потянулись бугры очертаний и тени, кипя размытыми образами и движениями. В ушах забормотали шепоты и сломленные голоса. Санахт вздрогнул, когда обратная волна проявления докатилась до его разума.