Котерия. Пристанище заблудших - Алекс Рауз

под фуру в последний момент, выхватывая хрупкое тело в безразмерной толстовке, укрывая в шелесте крыльев, унося прочь от неминуемой смерти. Грузовик вошел в стальной забор. Кажется, водитель выжил, но я не остановился проверить. Я уносил девчонку прочь от визжащей толпы зевак до того, как меня заметят.

Остановился только на последнем этаже своего дома, спланировал на террасу, с трудом приземлился, но никак не мог отдышаться. Я никогда не поднимался на крыльях так высоко – и был уверен, что это невозможно. Сердце молотило о ребра так сильно, что мешало дышать.

– Идиотка! – свистящий шепот вырвался изо рта. – Мы оба чуть не сдохли, ты это понимаешь?!

Я разжал объятия, с силой швыряя ее рядом. Она не устояла на ногах и упала. Но в карих глазах не было ни капли отчаяния, свойственного смертникам, – напротив, там светилось торжество, хоть ее и трясло как ненормальную. Эта дура улыбалась.

– Пыталась привлечь твое внимание, – с трудом выговорила она, поднимаясь на ноги.

– А если бы я прошел мимо? Или просто не успел?!

Нет, она точно ненормальная…

– Любовь без доверия не имеет смысла.

«Десятки таких, как ты. Наивно хлопали глазами и чего-то ждали от меня…»

Мы стояли на сорок восьмом этаже, мокрые до нитки, и ливень хлестал прямо в лицо. Раскаты грома стали ближе, как метроном отсчитывая мои последние мгновения. Бешено сверкала гроза, будто сам мир вокруг заходился в агонии.

– Кто ты? – Я уже не кричал, голос ослаб. Хотелось сесть и рассмеяться, так глупо все выглядело.

– Та, кого ты будешь спасать несмотря ни на что, – спокойно ответила девушка.

Так вот как выглядит моя смерть. Она звонит в дверь, вероломно выламывает все замки. Она упорна, неумолима, никогда не отступает. И она будет бороться за меня, даже если весь мир ополчится против нее.

– Проваливай, – глухо простонал я и все-таки уселся на мокрые плиты террасы. Уткнулся лицом в ладони, но рассмеяться уже не смог.

– Просто в один ужасный момент твое сердце становится важнее здравого смысла, – повторила она мои слова.

– Кира, за что ты так со мной?..

Сердце дилера

Она стояла напротив, и я смотрел на Киру снизу вверх. Хрупкая, решительная, отчаянная. Прекрасная. Я старался запомнить каждую черту, свет ее глубоких глаз, растрепанные мокрые волосы, облепившие круглое личико, даже безразмерную серую толстовку…

Могла ли сила, которой была переполнена эта нежная девушка, удержать меня на этом свете?

Томительные секунды тянулись как карманная вечность. Все воспоминания, последние безумные месяцы, счастливые мгновения, искаженные моей болью и страхом, – все стремительно возвращалось… Я ждал расплаты, ждал, когда мир навсегда потухнет в моем сознании.

Жалел ли я? Нет, на этот раз я был рад. Впервые в жизни я понял, что эти мгновения с Кирой, мои воспоминания, наши чувства – оно стоило всего. И что бы ни ждало меня дальше, какую бы кару ни уготовила мне судьба или Котерия – я добровольно шагну в ее руки, но больше ни за что не откажусь от нее. Любовь – это страшная, сокрушительная сила, пробивающая любые доспехи. Сносящая на своем пути последние страхи.

Я умру счастливым, вместо того чтобы коротать вечность бессмысленной тенью человека, которым мог бы быть. Я умру собой.

И я улыбнулся.

– Я люблю тебя, Кира, – сказал и почувствовал такое зверское облегчение, что будто воспарил без крыльев. Никакие оковы больше не сдерживали меня.

Сказал и прикрыл глаза. Но расплата не наступала. Лишь умолкающий дождь омывал мое уставшее лицо.

Я снова открыл глаза. Секунды превратились в минуты, но ничего не происходило…

А потом Кира протянула мне руку.

– Вставай, мой добрый дьявол, – ласково улыбнулась она в ответ. – Еще ничего не закончено.

Я растерянно смотрел на ее протянутую руку, потом на собственные ладони – они все еще были при мне. Свет не мерк, я был жив. Черт побери, я был живее всех живых!

Мы вместе зашли в квартиру, молча прошли по ее безразмерным коридорам, привычно сели на кухне. Я не включал лампы, потому что происходящее казалось сном, который развеется при ярком свете.

И только когда я опустился на стул у барной стойки, окончательное осознание догнало меня. Все обрушилось каменной плитой на мое едва ожившее сердце.

Котерия, погибшие ведьмы, Рой, хаос. Тени, пожиравшие Город. Желание Киры бороться. Мое желание защитить ее любой ценой…

Кажется, она что-то говорила, но я не разбирал слов. Сотая ядерная ракета за этот вечер накрывала мой разум, и что-то необъяснимое творилось с телом. Сначала я подумал, что это последствие возвращения памяти, глухой удар психосоматики. Но когда я ощутил каждой клеткой дикий жар, разливавшийся по телу, сомнений не осталось.

Все тело горело, и я еле усидел на стуле. Вцепился в стол и сжал его так, что дерево затрещало. Потом огонь стал ослабевать, переместился и сконцентрировался в районе груди. Он шел изнутри, прожигая кожу.

Закончилось резко, в одно мгновение, и в пустой голове осталось всего несколько фраз. Они были сказаны моим собственным голосом и одновременно голосами всех, кого я знал – Киры, Авроры, моего наставника в церковной школе и даже матери, которую я слышал только в раннем детстве и уже давно забыл, как она звучала.

«Теперь придется идти до конца. Твое желание – твоя плата, последняя роль. И побольше веры в себя, Крис».

Я распахнул рубашку – на груди был выжжен огромный символ – пентаграмма, в которую вписаны глаз и ключ. Обожженная кожа слегка дымилась, но уже не болела.

– Что это? – Голос настоящей Киры наконец-то прорвался в мое сознание.

Я смотрел в ее огромные карие глаза и не видел там страха, как его не было и в моих. Мое желание… Неужели я получу ее? Неужели меня действительно отпустят?! О боги, ради такого шанса я готов перевернуть весь этот проклятый мир!

– Наш шанс, Бэмби. Поехали, расскажешь все по дороге.

Я опять мчался как бешеный. Но на этот раз меня переполняли совсем иные чувства. Только сейчас я осознал, что раньше моя скорость была побегом от реальности, которая так сильно угнетала меня. Сейчас же я заменял педалью газа ощущения полета, твердо поселившееся у меня внутри. Что бы ни ждало впереди – я справлюсь. Я преодолею, мне есть за что бороться.

Одной рукой я выкручивал руль, второй – сжимал горячую ладонь Киры. От нее лилось такое упоительное тепло,