Остров сокровищ. Черная стрела - Роберт Стивенсон

Картер застонал, и Дик услышал, как он — то ли от боли, то ли от страха — заскрежетал зубами.

В эту минуту во двор вышел сэр Дэниэл. В руке он держал письмо.

— Ребята, — сказал он, — мы разбиты в пух. Разве мы отрицаем это? Нет, мы не отрицаем. Но мы постараемся как можно скорее снова сесть в седло. Старый Гарри Шестой потерпел крушение. Ну что ж, мы умываем руки. Среди приверженцев герцога Йорка у меня есть добрый друг, его зовут лорд Уэнслидэл. Я написал этому моему другу письмо: я прошу у него покровительства и обещаю полностью искупить прошлое и быть лояльным в будущем. Не сомневаюсь, что он отнесется к моей просьбе благосклонно. Но просьба без даров — все равно что песня без музыки. И я наобещал ему, ребята, множество всякого добра, я не поскупился на обещания. Чего ж нам теперь не хватает? Не буду обманывать вас, нам не хватает очень важного. Нам не хватает гонца, чтобы доставить письмо. Леса, как вам известно, кишат нашими недоброжелателями. А нужно спешить. Но без осторожности и хитрости ничего не выйдет. Кто из вас возьмется доставить это письмо лорду Уэнслидэлу и привезти мне ответ?

Сразу же поднялся один из воинов.

— Я, если позволите, — сказал он. — Я готов рискнуть своей шкурой.

— Нет, Дикки-лучник, не позволю, — ответил рыцарь. — Ты хитер, но неповоротлив. Ты бегаешь хуже всех.

— Ну, тогда я, сэр Дэниэл! — крикнул другой.

— Только не ты! — сказал рыцарь. — Ты бегаешь быстро, а думаешь медленно. Ты сразу угодишь в лагерь к Джону Мщу-за-всех. Вы оба храбрецы, и я благодарю вас. Но оба вы не годитесь.

Тогда вызвался сам Хэтч, но и он получил отказ.

— Ты мне нужен здесь, добрый Беннет. Ты моя правая рука, — ответил ему рыцарь.

Наконец, из многих желающих сэр Дэниэл выбрал одного и дал ему письмо.

— Мы все зависим от твоего проворства и ума, — сказал он ему. — Принеси мне хороший ответ, и через три недели я очищу мой лес от этих дерзких бродяг. Но помни, Трогмортон: дело не легкое. Ты выйдешь из замка ночью и поползешь, словно лисица; уж и не знаю, как ты переправишься через Тилл, — они держат в своих руках и мост и перевоз.

— Я умею плавать, — сказал Трогмортон. — Не бойтесь, я доберусь благополучно.

— Ступай в кладовую, друг, — ответил сэр Дэниэл, — и сначала поплавай в темном эле.

С этими словами он повернулся и ушел обратно.

— У сэра Дэниэла мудрый язык, — сказал Хэтч Дику. — Другой на его месте стал бы врать, а он всегда говорит своим воинам всю правду. Вот, говорит, какие нам грозят опасности, вот какие нам предстоят трудности, и еще шутит при этом. Клянусь святой Варварой, он прирожденный полководец! Каждого умеет приободрить! Посмотрите, как все принялись за дело.

Это восхваление сэра Дэниэла навело Дика на одну мысль.

— Беннет, — спросил он, — как умер мой отец?

— Не спрашивайте меня об этом, — ответил Хэтч. — Я ничего о его смерти не знаю и не хочу болтать попустому, мастер Дик. Человек должен говорить только о том, что касается его собственных дел, а не о том, что он слышал от других. Спросите сэра Оливера или, если хотите, Картера, но только не меня.

И Хэтч отправился проверять часовых, оставив Дика в глубоком раздумье.

«Почему он не захотел мне ответить? — думал мальчик. — Почему он назвал Картера? Картер… Видимо, Картер принимал участие в убийстве моего отца».

Он вошел в замок, прошел по длинному коридору с низкими сводами и очутился в той комнатушке, где стонал раненый. Картер вздрогнул, увидя его.

— Вы привели священника? — воскликнул он.

— Нет еще, — ответил Дик. — Я прежде хочу сам с тобой поговорить. Ответь мне: как умер Гарри Шелтон, мой отец?

Лицо Картера дернулось.

— Не знаю, — ответил он угрюмо.

— Нет, знаешь, — возразил Дик. — И тебе не удастся меня обмануть.

— Говорю вам, не знаю, — повторил Картер.

— Ну, раз так, — сказал Дик, — ты умрешь без исповеди. Я не двинусь отсюда, и не будет тебе никакого священника. Какая польза в раскаянии, если ты не хочешь исправить сделанное тобою зло? А исповедь без раскаяния не стоит ничего.

— Как легкомысленны ваши слова, мастер Дик, — спокойно сказал Картер.

— Дурно угрожать умирающему и, по правде сказать, недостойно вас. Вы поступаете скверно и, главное, ничего этим не добьетесь. Не хотите звать священника — не надо. Душа моя попадет в ад, но вы все равно ничего не узнаете! Это последнее мое слово.

И раненый повернулся на другой бок.

Сказать по правде. Дик чувствовал, что поступил необдуманно, и ему было стыдно своих угроз. Все же он решил сделать еще одну попытку.

— Картер, — сказал он, — пойми меня правильно. Я знаю, что ты выполнял чужую волю: слуга должен повиноваться своему господину. Я тебя ни в чем не виню. Но с разных сторон я слышу, что на мне, молодом и ничего не знающем, лежит великий долг — отомстить за отца. Прошу тебя, добрый Картер, забудь мои угрозы и добровольно, с искренним раскаянием помоги мне.

Раненый молчал. Как ни старался Дик, он не добился от него ни слова.

— Ладно, — сказал Дик, — я приведу тебе священника. И даже если ты и причинил зло мне и моим родным, я не желаю зла никому, и уж меньше всего человеку, ожидающему с минуты на минуту смерти.

Старый солдат выслушал его все так же молчаливо и неподвижно, он даже не стонал. И Дик, выходя из комнаты, почувствовал уважение к этой суровой твердости.

«А между тем, — думал он, — что значит твердость без ума? Если бы у него были чистые руки, ему незачем было бы молчать; его молчание выдало тайну лучше всяких слов. Все улики сходятся. Сэр Дэниэл — либо сам, либо с помощью своих воинов — убил моего отца».

С тяжелым сердцем остановился Дик в каменном коридоре. Неужели в этот час, когда счастье изменило сэру Дэниэлу, когда он осажден лучниками «Черной стрелы» и затравлен победоносными сторонниками Йорка, Дик тоже пойдет против него, против человека, который его выпестовал и воспитал? Сэр Дэниэл сурово его наказывал, это верно, но разве он не охранял его от невзгод во все дни его малолетства? Неужели Дик должен поднять руку на своего покровителя? Жестокий долг — если это и в самом деле его долг!

«Дай бог, чтобы он оказался невиновным», — думал Дик.

Раздались чьи-то шаги по каменным плитам пола, и сэр Оливер важно прошествовал по коридору.

— Вы очень нужны одному человеку, — сказал Дик.

— Я как раз к нему направляюсь, добрый Ричард, — ответил священник. — Бедный Картер! Ему не поможет уже никакое лекарство.

— Его душа страдает сильнее тела, — заметил Дик.

— Ты его видел? — спросил сэр Оливер, заметно вздрогнув.