Вперед в прошлое 8 - Денис Ратманов

будут по старинке топить печи и их использовать как кухонные плиты.

Ну а пока… Я развернул написанный на обоях плакат, где было выведено красным: «Покупаю хурму. 100 ₽/кг». Это, конечно, не заработки с продажи кофе, но, если ее продавать в Москве по тысяче, то в Гаечкином ведре — пять тысяч. Килограммов сорок раздобыть бы…

Я посмотрел на тучи, клубящиеся над горами. Красиво, черт возьми! Облака такие плотные, что кажется, будто по склонам стекает огромная лавина, если находиться недалеко — дух захватывает, так и кажется, что вот-вот лавину снимут с паузы, и она ринется вниз, сметая поля, деревья, город.

— Кого на приеме товара оставить? — спросил я. — Саша? Зарплата — пятьсот, это ненадолго.

Ян поднял руку, как в школе:

— Меня! Я смогу. И взвешивать умею.

Гаечка посоветовала:

— Наверно, лучше у дороги встать или возле почты, где люди ходят.

Кабанов, все это время молчавший, вскинул голову и, красный, как рак, направился к калитке двора, где росла хурма. Затарабанил в ворота с криком:

— Хозяева! Хозяева!

В этот момент вернулся Ден с неплотно набитым мешком, достал детскую черную шубу.

— Вот, лет на семь, рваная. Шапка из нутрии, моль съела. Мамин старый халат, в пятнах весь, не отстирывается. И куча носков. А! Сапоги еще дубовые с отвалившейся подошвой.

— Отлично. — Я сложил вещи, что принес Илья, туда же, поглядывая на Кабанова, которому, видимо, уж очень нужны были деньги.

Димоны решили тянуть жребий, чтобы узнать, кто поедет первым. Повезло Чабанову, и он укатил домой.

Кабанов уже собрался уходить, но в этот момент калитка распахнулась, и высунулась старушка в платочке, спросила:

— Вам кого?

Кабанов так обалдел, что потерял дар речи, только глазами и хлопал. Алиса покраснела, отвернулась и закрыла лицо рукой. Наконец Кабанчик отмер и пролепетал:

— Вы это… хурму продаете?

— Нет, — мотнула головой старушка, и Кабанов смолк окончательно, впав в тот самый ступор, что одолевал меня в минуты растерянности.

Наблюдавший за приятелем Памфилов рванул на выручку, придержал калитку, когда старушка собралась ее закрыть.

— Погодите! Продайте нам хурму! — воскликнул он. — Вам она ни к чему же, ведь так?

— Она же зеленая, — удивилась хозяйка дома такому напору.

— А мы заморозим, и она поспеет!

Я не видел лица Памфилова, но был уверен, что он сейчас улыбается во все тридцать два, а перед его улыбкой трудно устоять. Ладно, не тридцать два, а двадцать восемь — зубы мудрости у него еще не прорезались.

— У вас хурма, вам ненужная, у нас деньги, — почуяв сомнения, усилил натиск Ден. — Продайте! Хотите, я сам все оборву. Аккуратно, не волнуйтесь, вот этими руками. Достану! Я большой! А вы посмотрите, чтобы не набедокурил. Ну что вам, пара тысяч помешает?

Видимо, старушка тихонько спросила, сколько он заплатит, и Ден сказал:

— Сто рублей за килограмм, откуда у нас больше? По двести на рынке продадим, конфет купим. Ну?

— А деньги-то есть? — спросила старушка с сомнением.

Я подбежал к ней и протянул тысячу.

— Вот, задаток.

Аж морщины разгладились на ее лице. Купюра перекочевала в карман халата. Все вытянули шеи. Хозяйка дала добро, и Памфилов показал «класс», они с Кабановым вошли во двор.

— Во талант, — проговорила Гаечка с завистью, покосилась на Алису. — Идем и мы?

Девушка побледнела, но кивнула, и они медленно потопали от главной дороги в сторону моря, выискивая дворы, где растет хурма. Остановились, потоптались на месте, и Гаечка решилась, подошла к забору, крикнула:

— Хозяева! — От волнения ее голос стал хриплым.

Залаяла собака, кинулась на забор, и девчонки шарахнулись. Крупный пес, похоже, немецкая овчарка — Лаки таким же вырастет.

— Валите! — крикнул Рам и превентивно бросился на выручку — а вдруг перемахнет через забор такая махина?

Но нет, во двор вышел хозяин, дед-армянин в клетчатой кепке, и пес угомонился. Гаечка набралась смелости, улыбнулась.

— Здравствуйте, хозяин! Продайте нам хурму. Мы сами ее оборвем, вы проконтролируете, чтобы ветки не сломали. Сто рублей за килограмм. Вон, у вас два дерева, куда столько девать? Мороз скоро ударит — сгниет все.

— Сто рублей! — воскликнул дед. — Да что мне те сто рублей?

В разговор влезла Алиса:

— На вон том, большом, дереве, тысячи на три-четыре. Но сами смотрите.

— Извините за беспокойство. — Гаечка приложила руку к груди и пошла прочь.

— Двэсти! — начал торговаться хозяин.

— Откуда у нас столько? — развела руками Гаечка.

Я думал, жадность возобладает, но нет, армянин не стал окликать девчонок, и они побрели дальше под надзором Рамиля.

Мы наблюдали, как старушка и Ден вынесли строительного козла. Кабанов залез на него, а высокий Ден обрывал плоды внизу.

Вернулся Чабанов, привез серый мужской плащ с дырой на заднице. К тому моменту Памфилов закончил обдирать хурму и пришел за весами и деньгами, загоготал, надел этот плащ, подбежал к Минаеву, распахнул полы с криком «Бу». Ян покатился со смеху.

Мимо проходил младшеклассник, Ден проделал тот же трюк с ним — пацан выпучил глаза и рванул прочь. Памфилов в распахнутом плаще пробежал немного за ним и упал на траву, сраженный собственной шуткой.

Илья обратился к Чабанову, который тоже смеялся:

— Дим, это чей плащ?

— Деда.

— Дед гулял в парке и встретил девушку, — совершенно серьезно произнес Илья. — Девушка оказалась с собакой.

Памфилов покрутил задом, демонстрируя дырку — и правда, как будто собака порвала — чем спровоцировал новый взрыв хохота. Ян аж валялся и дрыгал ногами. Только Чабанову стало не смешно. Глянув на открытую калитку, Ден взял у меня пару тысяч, весы и побежал расплачиваться.

Минаев уселся на Карпа и сказал:

— Поеду и я ветошь дома поищу, может, есть чё.

Пока Кабанов заканчивал обносить дерево, Памфилов вынес три ящика хурмы и отчитался:

— Шестнадцать кэгэ! — И протянул руку, куда я положил честно заработанную тысячу шестьсот.

Спустя десять минут появился Кабанов румяный и довольный, вынес два ведра плодов.

— Пятнадцать!

Получив три тысячи, он убежал расплачиваться со старушкой. Вот, и всем хорошо. Пока они тут при деле, я отдал Илье деньги, поручив ему заниматься скупкой. Сорок килограммов уже есть, план выполнен. Чем больше мы запасем, тем лучше. После мороза она мгновенно созреет и превратится в кашу. Осталось дождаться Минаева