Бритва Оккама - Анри Лёвенбрюк

— Надо полагать, на некоторые вопросы все еще нет ответа, Ари. В частности, прокурор пытается найти одного человека. Из всей сети Альбера Крона он единственный, чью личность судебной полиции так и не удалось установить.

— Кто?

— Понятия не имею. Загадочное имя, которое, по-видимому, встречается во многих доку ментах. Некто Ш. Вэлдон. Вам это о чем-нибудь говорит?

Ш. Вэлдон. Имя как будто ему не знакомо. Он несколько раз мысленно повторил его. Вэлдон. И все же до конца он не был уверен.

— Нет, — ответил он наконец.

— Забудьте, Ари. Пусть военная разведка разбирается, как хочет. Это уже не наша забота.

— Как скажете.

Маккензи решил, что сейчас лучше действительно об этом забыть. Ясно одно: так легко квадраты Виллара он не отдаст. Несколько веков их скрывала завеса тайны, шесть человек погибли, пытаясь их защитить, не для того, чтобы в итоге их заграбастала военная разведка. Ари твердо знал, что Поль бы ему не простил, открой он вот так, запросто, их секрет.

— А как там Залевски, мой телохранитель?

— С ним все обошлось. Три-четыре дня в больнице поставят его на ноги.

— Отлично. А Лола?

— Вашу подругу наблюдали двенадцать часов, а теперь она дома. Ближайшие дни ей будут оказывать психологическую помощь. Она непременно хотела вернуться домой, поэтому двое полицейских в гражданском будут дежурить возле ее дома, пока мы не убедимся, что опасность полностью миновала.

— Отлично.

— Я звонил вашему врачу, Ари. Вы можете вернуться домой, если хотите. Само собой, на этой неделе вы не обязаны выходить на работу.

Даю вам время до понедельника, чтобы оправиться.

— Как это мило с вашей стороны, — съязвил Ари.

Через час, собрав вещи и выполнив все формальности, он вышел на улицу и поймал такси, чтобы прямиком отправиться к Лоле, на улицу Бомарше. Ему не терпелось снова ее увидеть подальше от этого кошмара, от расследования и круживших над ним стервятников. Увидеться, говорить с нею, целовать ее. Все остальное не имело значения. Прошедшие дни заставили его признать очевидное: они созданы друг для друга, и он был полным идиотом, что так долго ждал и боялся. Хоть что-то хорошее вышло из всей этой истории: больше он не станет зря терять время и признается Лоле в любви.

По пути он пытался ей дозвониться, но безуспешно. Или она отключила мобильный, или спала. Бедняжка, конечно, вымоталась и к тому же еще не оправилась от шока. Ари боялся представить себе, что ей довелось пережить в плену. Стоило ему вспомнить, как она сжалась в глубине контейнера, и его передергивало от ужаса. Но теперь это в прошлом. И он полон решимости помочь ей все забыть.

Такси подвезло его прямо к дому. Шел мягкий легкий снег. Ари приметил двух полицейских, сидевших в машине у противоположного тротуара. Он помахал им, чтобы дать о себе знать. Когда он нажимал на кнопку возле фамилии «Азийане», у него в горле стоял комок.

Никто не ответил. Он позвонил снова. Наконец раздался надтреснутый голос Лолы:

— Да?

Ари перевел дух.

— Это я, Ари.

Она помолчала.

— Ари…

— Впусти меня.

Снова наступило молчание.

— Лола! — поторопил ее он. — Скорее, здесь холодно! Открой.

— Ари… Мне жаль…

— Что?

— Я… никого не хочу видеть…

Маккензи вытаращил глаза от удивления:

— Но… Я ведь пришел…

Он не договорил. Не смог подобрать слов. Ему так хотелось ее увидеть, что теперь он не мог поверить своим ушам. Быть того не может.

Но голос Лолы убедил его, что это не сон. И на этот раз он звучал гораздо тверже:

— Мне… Мне жаль. Но я не хочу тебя видеть, Ари. Ни тебя, ни кого-либо другого.

Эти слова поразили его в самое сердце.

— Но… Лола…

— Оставь меня, Ари. Я с тобой свяжусь.

Послышался щелчок. Она повесила трубку домофона.

Ари опустил руку. Последние слова Лолы все еще звучали у него в голове, словно смертный приговор.

Я с тобой свяжусь.

Потрясенный, он сделал шаг назад.

Я с тобой свяжусь.

Он ничего не понимал. Как Лола могла отказаться его видеть? Как она могла отгородиться от него? Так внезапно, так холодно. Он с таким нетерпением и надеждой ждал этой минуты. В этот миг он хотел одного: сжать Лолу в своих объятиях. Быть с ней, с ней одной, изгнать из памяти события последних дней. Думать только о них двоих, смаковать каждую секунду, проведенную с ней, словно освобождение, долгожданный отдых. Упиваться ее запахом, касаться ее рук, читать ее взгляд, слушать стук ее сердца.

Потрясенный до глубины души, Ари не сдержал слез. Его захлестнуло ощущение незаслуженной обиды и одиночества. Это невозможно понять. Я с тобой свяжусь. Ари едва не позвонил снова, чтобы выкрикнуть, что он любит ее и не может без нее жить… Но рука застыла в нескольких сантиметрах от домофона.

Он просто не имел права так поступить. Ари рукавом смахнул слезы и, пошатываясь, направился к площади Бастилии, стараясь не встречаться взглядом с двумя полицейскими, которые наверняка наблюдали за ним. Стиснув зубы, он ускорил шаг, словно надеялся, что ветер сотрет его слезы. А может, просто спасался бегством. Снег хлестал его по лицу, когда он торопился вернуться домой.

Добравшись до своей квартиры, он рухнул на диван и не шевелился, пока поздно ночью не забылся сном.

90

Ари три дня провел взаперти у себя на улице Рокетт. Каждое утро, едва встав, он бросался к мобильному, чтобы проверить, нет ли пропущенных вызовов или эсэмэсок от Лолы.

В первый день он не раз пытался дозвониться ей сам, но напрасно. А теперь уже не решался. Он то и дело начинал набирать короткое сообщение и тут же стирал его. Ари не находил нужных слов и боялся, что сделает только хуже. Ведь в конце концов она обязательно позвонит! Не может быть, чтобы все вот так и закончилось! Она не уйдет из его жизни. И как только ей удается замыкаться в своем молчании? Не поддаваться желанию, от которого у него буквально перехватывало дыхание?

Целыми днями Ари валялся перед телевизором, хотя толком его не смотрел, без конца пил виски и курил свой «Честерфилд». Перед глазами неотступно стояло лицо Лолы, ее имя звучало в ушах в такт биению сердца. Он сам себе был смешон, вел себя как незрелый, капризный подросток. Но ничего не мог с собой поделать. Его руки тосковали по ее коже, глазам не хватало ее глаз, слуху — хрипловатого голоса Лолы. Он жить не мог без ее смеха, сумасбродства, хрупкости, ребячливости, нежных поцелуев, гладкого мускулистого живота, ямочек на щеках, пирсинга на языке, ее запаха — все это не отпускало его, неотступно преследовало. Теперь его окружала пустота.

Стоило телефону зазвонить, как Ари, убедившись, что это не она, затыкал уши и не брал трубку. Потом включал старые альбомы семидесятых так громко, словно хотел утонуть в их звуках, спрятаться в них.

По вечерам он часами лежал в горячей ванне с бутылкой виски под рукой, пока кожа на пальцах не сморщивалась, а перед глазами не начинали плыть круги.

Так проходили дни, похожие один на другой, мучительные и тусклые, и ночи, тревожные, как никогда раньше. И не раз Ари казалось, будто он сходит с ума.

Утром четвертого дня у него не хватило сил даже подняться с дивана. Голова трещала, и он метался по постели, пытаясь устроиться поудобнее. Одна за другой, словно насмехаясь над ним, текли бесполезные минуты.

Ближе к полудню он вышел за сигаретами и снова лег в постель. Желудок сводило от голода, но даже заставить себя поесть он не мог и вместо этого закурил очередную сигарету.

Внезапно в дверь позвонили.

Ари затаил дыхание. Вдруг это она? Он открыл глаза и уставился в потолок. Да, что, если это она?

Верилось в это с трудом, но лучше не рисковать. В конце концов, жизнь полна неожиданностей.

Он вышел в прихожую, посмотрел в глазок и сразу узнал шевелюру Ирис Мишот и худое лицо Залевски с неизменной лакрицей во рту. Понурившись, Ари прислонился спиной к двери.

— Ари! Мы знаем, что ты дома. Не валяй дурака, открой! Я принесла Моррисона! Даже ради тебя я не намерена держать его у себя до скончания века. У меня вся квартира провоняла кошками!

Аналитик потряс головой. Он прекрасно понимал, что кот — это всего лишь предлог. И чего ради она притащила с собой Залевски? Он бы отправил их восвояси, но разве он вправе так обойтись с ними? Именно с ними. Ведь он им стольким обязан.

Ари повернул замок и впустил посетителей.

Спрыгнув с рук Ирис, кот мгновенно просочился на кухню.

— Здравствуйте, Маккензи, — прошепелявил Кшиштоф, которому мешала говорить лакрица.

— На кого ты похож!

— Извини, я не ждал гостей и не успел накраситься, — отрезал Ари, проходя в гостиную.

Он рухнул на диван, гости сели напротив. Залевски явно чувствовал себя неловко. Похоже, Ирис притащила его насильно.