Агиология - Елена Никулина

Преподобный Павел Обнорский (1317–1429) – один из выдающихся отшельников XIV века. Устремляясь на высшие подвиги и желая иметь опытного наставника, он поступил в братство к прп. Сергию, который и был его старцем в течение 15 лет пребывания Павла в Троицкой обители. Затем Павел двинулся на север, в непроходимые Вологодские леса, и жил в стволе липы. Здесь нашел его афонский исихаст прп. Сергий Нуромский, который стал его духовником и сотаинником. Молитва, богомыслие и углубление в святоотеческие писания имели своим плодом дар духовной прозорливости. Павел постигал невысказанные тайные помыслы собеседников, исцелял их благодатным своим словом. В 1389 году св. Павел основал монастырь в честь Живоначальной Троицы. Из монастыря Павла Обнорского остался письменный памятник, Учительное писание о руководстве молодых монахов, дающий нам понятие о монастырском быте того времени и свидетельствующий о существовании старческого руководства. Хотя это писание в основе посвящено внешней аскезе, тем не менее находим мы в нем основные черты внутренней аскезы. В нем встречаются такие понятия, как «духовная молитва», «собранность духа», «молчание», которые служат признаком школы восточной аскезы[673].

Житие св. Павла Обнорского, написанное в первой половине XVI века, рисует образ великого исихаста. «Блаженный Павел смирен сый умом, и ненавидяй славы и чести от человек, безмолвие же любя, Боголюбец сый, и во мнозе времени моляше святаго Сергиа яко да повелит ему в уединении пребывати». О Павле рассказывается, что он пребывал «поя и моляся присно и ума зрительное очища». Он заботился о чистоте своих помыслов «да не прилипнет ум его никацем же земных вещей», «со усердием присно моляшеся Богови, тщаливо трудяшеся, зрительное ума очищая». Перед своей кончиною Павел окончательно «безмолствовати начат, всего человеческаго жительства ошаяся, в молитве же и внимании к Богу ум свой присно имеа, зрительное очищая и свет Божественнаго разума сбирая в сердци своем и чистотою его созерцая славу Господню, тем сосуд избран бысть Святому Духу»[674].

Величайшим святым XV века был преподобный Кирилл Белозерский († 1429). Через него Сергиевы заветы перешли к последующему подвижничеству всего северо-востока России («Северной Фиваиде»).

Иноческий путь Кирилл начал в московском Симоновом монастыре. Там его часто посещал преподобный Сергий, часами беседуя «о пользе душевной». Потом по велению Матери Божией Кирилл вместе с единомысленным иноком Ферапонтом († 1426 г.) покинул обитель и двинулся на север, в Белозерский край, где среди дремучих лесов нашел дивной красоты озеро, то самое место, которое ему было указано в видении. Ради строгого безмолвного жития спутники решили расстаться. Преподобный Ферапонт отошел на 15 верст, где впоследствии основал монастырь, украшенный в XV веке фресками Дионисия.

Оставшись один, прп. Кирилл некоторое время жил в землянке, потом вокруг него стали собираться иноки, возник общежительный монастырь. Преподобный Кирилл обладал многими духовными дарами: даром слез, даром прозорливости, даром чудотворения. Он воскрешает умершего монаха Далмата, чтобы иметь возможность его причастить, знамением креста успокаивает волны и прекращает пожар, умножает в сосуде вино для совершения Литургии, исцеляет больных. Когда случался в чем-либо недостаток, братия даже не приходила утруждать об этом настоятеля, зная, что по его молитве все даровано будет от Бога. И не только монахи, но и окружающее монастырь население чудотворно кормится преподобным: во время голода у посетителей чудесно умножаются данные им на дорогу припасы[675].

«Житие Кирилла, – говорит Кадлубовский, – прославляет нестяжательность святого, его кроткое милостивое и участливое отношение к людям, духовную независимость его и учеников его от сильных мира сего». Действительно, и слова святого, и поступки его свидетельствуют о его нестяжательности. Преподобный говорит: «Аще села восхощем держати, болми будет в нас попечение, могущее братиям безмолвие пресекати». Получив извещение о завещании боярина (Даниила Андреевича), Кирилл «села не восхоте прияти, рече яко не требую сел, при моем животе, по моем же отшествии еже от вас якоже хощете, тако творите»[676].

Преподобный Кирилл Белозерский является прямым продолжателем Сергиевых традиций. Превосходя всех своих современников изобилием духовных дарований, он был вождем подвижников своей эпохи, когда особенно процветало «умное делание»[677]. Преподобный Кирилл возглавлял ту школу духовного делания, которая, вслед за преподобным Сергием, «с легкостью и окрыленностью духовного подъема и созерцания» совмещала служение миру (духовное окормление, благотворительность, обличение неправды)[678]. Эта школа продолжала монастырскую колонизацию северо-востока, начатую во время преподобного Сергия.

Заветы преподобного Кирилла распространились в «Северной Фиваиде» благодаря преподобному Дионисию Глушицкому (1362–1437), «возглавителю» всего северо-восточного монашества[679]. Дионисий совмещал в себе и афонские, и Сергиевы традиции. Он был пострижеником святителя Дионисия Святогорца, архиеп. Ростовского, и жил при нем 9 лет, некоторое время подвизался и в обители Белозерской в числе учеников св. Кирилла, написал его портрет, потом основал монастырь на Вологодской земле. Жизнеописатель говорит о нем: «Се бо дело истиннаго мнишескаго чина, име преподобный, отнележе вселися в пустыню еже николиже праздну духовнаго делания обретися». «Сотвори ум твой единаго Бога искати и прилежати к молитве», – учил сам прп. Дионисий. Перед кончиной он слышал голос Богоматери, обещавшей небесное покровительство братии его монастыря. Как и преподобные Сергий и Кирилл, Дионисий совмещал в себе умное делание с заботой о страждущих мирянах. В похвальном слове о нем сказано: «Алчущим питатель, сущим в наготе покровитель, обидимым пособник, вдовам заступник, печальным утешение, беспомощным помощник и рабом освободитель»[680].

Начиная с прп. Феодосия Печерского, нищелюбие является характерной чертой всех русских подвижников. Эту традицию можно видеть и в подвиге прп. Григория Пелынемского († 1451 г.), друга и ученика Дионисия Глушицкого. Она оказалась близкой по духу и Иерусалимскому Уставу, вошедшему в жизнь Русский Церкви с середины XIV века. Палестинцы находили время для служения миру, и Святая Русь, как уже говорилось, приняла это за образец[681].

К школе прп. Кирилла, базирующейся на Предании святых отцов, принадлежит также прп. Савватий Соловецкий († 1435 г.), выходец из Кириллова монастыря, положивший начало Соловецкой обители. Его учеником был архиеп. Геннадий Новгородский (1484–1504).

От прп. Кирилла получило вдохновение и все заволжское нестяжательное отшельничество: из его монастыря выходит Паисий Ярославов, старец и учитель великого подвижника того времени, созерцателя и исихаста преподобного Нила Сорского († 1508)[682].

Преподобный Нил был «списателем» книг, «скорописцем», следовательно, принадлежал к культурному слою. Это явствует «из его слога, его исключительной тонкости чувств и его манеры выражаться с присущим ему лирическим даром»[683].

Преподобный Нил был пострижен в Кирилловом монастыре, долго жил на Афоне, наблюдал скитскую жизнь, познакомился с учением прп. Григория Синаита и, вернувшись в свое отечество, в Белозерском краю на реке Соре основал первый на Руси скит. Скитское жительство – это форма подвижничества, средняя между общежитием и отшельничеством. Скит похож на отшельничество малым числом братий, живущих в двух-трех келиях, а на общежитие тем, что у братии пища, одежда, работы – общие.

Жизнь в скиту преподобного Нила была посвящена умному деланию. «Нил был строгий пустынножитель; но он понимал пустынное житие глубже, чем понимали его в древнерусских монастырях. Правила скитского жития, извлеченные из хорошо изученных им творений древних восточных подвижников и из наблюдений над современными греческими скитами, он изложил в своем Скитском уставе. По этому уставу подвижничество – не дисциплинарная выдержка инока предписаниями о внешнем поведении, не физическая борьба с плотью, не изнурение ее всякими лишениями, постом до голода, сверхсильным телесным трудом и бесчисленными молитвенными поклонами. «Кто молится только устами, а об уме небрежет, тот молится воздуху: Бог уму внимает». По учению преподобного Нила, «скитский подвиг – это умное, шш мысленное, делание, сосредоточенная внутренняя работа духа над самим собой, состоящая в том, чтобы «умом блюсти сердце» от помыслов и страстей, извне навеваемых или возникающих из неупорядоченной природы человеческой. Лучшее оружие в борьбе с ними – мысленная, духовная молитва и безмолвие, постоянное наблюдение за своим умом»[684].