В когтях у сказки - Лана Синявская

Сквозь свист ветра в ушах до Анны долетало эхо новых выстрелов. То, что Охотник был плохим стрелком, казалось ей слабым утешением.

Каким-то чудом ей снова удалось оторваться, не слишком спортивная Анна не ожидала от себя таких успехов. Она позволила себе остановиться и с надеждой прислушалась.

Тишина. Ни шагов, ни хруста веток под ногами, ни выстрелов.

Начало темнеть. Девушка побрела по лесу сквозь холодные, мокрые сумерки, стараясь производить как можно меньше шума.

Она совсем было успокоилась, как вдруг кто-то невидимый язвительно шепнул ей прямо в ухо: «Ты обречена на смерть. Тебе не выбраться». Голос звучал так реально, что Анна невольно оглянулась. Она была одна на лесной прогалине, вокруг только молодые елочки, да мокрая трава. Девушка вдруг почувствовала себя очень усталой. Ноги, онемевшие от тяжеленных сапог, перестали ее слушаться. Все тело тряслось от перенапряжения. Она поняла, что больше не в состоянии сделать ни шагу и рухнула прямо на подстилку из прелых листьев. Ей было наплевать, что она сидит на самом виду. Закрыв глаза, девушка с наслаждением вытянула гудящие ноги.

Мысли в голове копошились вяло, как будто через силу. «Найдет – так найдет, догонит, ну и черт с ним», – храбрилась она, но по блестевшим на щеках мокрым дорожкам было ясно, что Анна плакала.

Над чащей висела луна. На залитую серебром поляну вышла из леса заблудившаяся лошадь. Анна громко вздохнула. Кобылка, щипавшая траву, тут же подняла голову, настороженно прядая ушами. В тени деревьев ее тело слегка поблескивало, будто серебряная статуэтка, гладкая и холодная. Любуясь животным, Анна пропустила момент, когда от деревьев отделилась вторая тень, уже человеческая, а когда заметила, бежать было поздно.

Человек приблизился к ней, но девушка даже не подняла голову. Тяжелая рука опустилась на ее плечо и легонько встряхнула.

– Анна? Откуда ты здесь? Тебе плохо? – спросил голос Ласло. – Да что это с тобой?

– Я, я, я… – заикаясь, проблеяла Анна.

– С тобой все хорошо.

– Я… заблудилась.

– Ерунда! Ты в двух шагах от дома. Давай-ка попробуем встать. Вот так. Хватайся за мою руку.

Анна послушно уцепилась за внушительный бицепс и повисла на нем, угрожающе покачиваясь. Ноги вдруг стали невероятно легкими и сильно дрожали. Голова сильно кружилась, как после выпитого вина.

Ласло изумленно смотрел на девушку, он впервые видел её такой слабой. Анна сильно бы удивилась, узнай она, что в таком виде он находил ее более привлекательной. Великан размышлял о том, что вся эта болтовня о женской независимости – полный бред. «Я бы с радостью защищал эту хрупкую малышку, – неожиданно подумал он, – и ее шепот звучал бы для меня боевым кличем, способным сокрушить адские врата. Но этого не будет никогда. Я сам все испортил. Когда она узнает…».

Гигант нагнулся к ее лицу и коснулся губами холодной кожи. Девушка настолько ослабла, что даже не пыталась отстраниться. Когда он перестал целовать ее, она долго не двигалась, прижавшись к его плечу и не открывая глаз. Потом она подняла голову, и Ласло взглянул ей в лицо. Пустые глаза встретили его взгляд. Ему показалось, что они смотрят из бездны.

На секунду он испугался, но руки девушки обвились вокруг его шеи, мягко притягивая к себе его лицо. Все звуки стихли, кроме бессвязного шепота сквозь туман.

Кобылка на лугу совсем успокоилась и вновь принялась щипать травку.

Только увидев дом, освещенный огнями, Анна очнулась, смутно припоминая, что, кажется, успела натворить глупостей. Что это на нее нашло? С чего она решила, будто Ласло – ее спаситель? Что, если в лесу и с ружьем был именно он? Ружья сейчас при нем не было, но это ничего не значило, ей ли не знать.

Великан тоже не выглядел счастливым. Он всю дорогу молча плелся позади, как будто боялся снова увидеть в ее глазах пустоту и отчуждение.

Несмотря на огромный рост, ступал Ласло беззвучно. У Анны покалывало затылок от его присутствия за спиной, но она запретила себе оборачиваться.

Свен с женой и Ромола торчали в столовой и выглядели так, словно весь день втаскивали рояль на десятый этаж, а в конце оказалось, что они ошиблись подъездом. Толстяк угрюмо тянул из бокала коньяк. В графине оставалось пойла на донышке. Патриция куталась в шаль, похожую на дырявый невод, забравшись с ногами в кресло у камина. Ее глаза, как всегда, были прикованы к лицу мужа, но в них не было привычного огня – они значительно потускнели.

Ромола бодро возилась у камина. При виде Анны она издала звук, который производит при открывании банка с теплым пивом, – что-то среднее между щелчком и шипением – и, кажется, погрозила девушке кочергой.

– Где вы были? – Бесцеремонно спросил толстяк.

– Дышала воздухом.

Прежде, чем продолжить, Анне хватило ума оглянуться. Ласло снова исчез – засосало-таки его четвертое измерение. Взгляд девушки зацепился за вешалку в холле, где мирно висели три мокрых насквозь дождевика – братья-близнецы того, что носил Охотник. Внизу высилась груда мокрых сапог с заляпанными грязью голенищами. Её подозрения подтвердились: на нее покушался кто-то из этого дома.

– Дорогая, вы озираетесь так, словно опасаетесь встретить призрак, – заметил Свен.

– Судя по вашему виду, мой призрак навестил и вас, – парировала Анна.

– Ах, бросьте, – неожиданно тявкнула Патриция, – после того, как замок пропал, у всех нас душа не на месте.

Свен одобрительно взглянул на жену и снова уставился на Анну.

– Что вы искали в лесу? – напрямик спросил он.

– У вас удивительная осведомленность, – прищурилась в ответ девушка. – Но можете спать спокойно: уж точно не замок. Он ведь не гриб, за одну ночь под елкой не вырастет.

– Не знаю, не знаю, с некоторых пор я уже ни в чем не уверен.

– Успокойтесь, я ничего не нашла в лесу, кроме полуразрушенной хижины.

Ромола уронила свою кочергу, в сердцах бросила ее на решетку и, бормоча себе что-то под нос, прошлепала на кухню. Анна проводила ее удивленным взглядом: похоже, ее шутка не пришлась служанке по душе. Кстати, Ромола прекрасно подходила на роль Охотника. С ее высокой, мужеподобной фигурой, женщину легко перепутать с мужчиной, особенно если на ней будет надет бесформенный брезентовый плащ. Впрочем, из всех живущих в доме, исключить из подозреваемых можно только Патрицию, уж ее-то Анна узнала бы наверняка.

Девушка вспомнила о событиях утра и в упор посмотрела на Свена:

– Что вы наплели моему сыну?

– Кому?! Ах, да. А что я наплел?

– Рассказали ему глупую историю о Зеркальном коридоре, – вежливо напомнила Анна, с трудом держа себя в руках.

Свен выглядел оскорбленным. Он пошел пятнами, но гигантским усилием воли сдержал гнев.