Алмазный тигр - Энн Максвелл

Эрин нашла для себя тень погуще. Было такое ощущение, словно ее все плотнее и плотнее укутывали горячими одеялами. Все ее тело покрылось испариной, а на груди и под мышками пот стекал тоненькими струйками. Мухи тучами носились в воздухе, но почему-то избегали ее. Может, из-за спрея против насекомых, которым Эрин нещадно обливалась.

Она очень жалела, что у нее нет какой-нибудь жидкости и против здешней чудовищной жары. Она уже начала замечать, что стала угрюмой, напряженной и раздражительной без причины.

Она полагала, что и Коул чувствует себя точно так же, но только ему удается лучше скрывать свои истинные чувства. Это тоже раздражало Эрин, которая хотела лишить его внешней невозмутимости.

— Сколько обычно длится здешняя жара? — спросила она.

— Пока не начнутся дожди.

Она раздраженно хмыкнула.

Коул искоса взглянул на девушку. Еще недавно очень бледная, Эрин уже немного загорела. На потемневшей коже хорошо заметны капельки пота. Коул снял свою шляпу и накрыл ею огненную копну красно-рыжих волос Эрин.

— Где твоя панама? Я же говорил тебе…

— И я тебе тысячу раз говорила, что не могу работать, когда шляпа налезает на глаза и закрывает мне поле зрения, — оборвав Коула, сказала Эрин. — А кроме того, мне отлично известно, что под палящими лучами солнца мы бываем только тогда, когда идем к дому, ведь снимаю я в тени.

Эрин, сорвав шляпу, вернула ее Коулу. Тот, однако, вновь водрузил шляпу ей на голову.

— Пусть будет у тебя, — сказал Коул. — Ведь еще какие-нибудь две недели назад ты сидела на леднике на противоположном краю земли и готовилась к очередной зимовке. А теперь забралась в печку, в самое ее нутро, и ожидаешь лета. Твой организм сбит с толку, ничего не может понять.

— Но ты здесь, кажется, чувствуешь себя отлично, — с отвращением сказала Эрин.

— Я перед этим был в Бразилии. Печки разные, но примерно та же температура и то же время года. И давай договоримся, что ты перестанешь тратить свою энергию, пытаясь доказать, будто можешь переносить здешний климат так же, как и я. Пока это тебе не удается. И, ради Бога, дай мне штативы.

Коул, не дожидаясь ответа, выхватил у нее увесистые треноги. Остальной путь они прошли молча. Когда наконец добрались до фермы, Лай поджидала их за столом, предусмотрительно поставленным под тент. Тент тянулся вдоль всего заднего двора. Под ним жили шестеро китайцев. Формально они должны были налаживать и обслуживать электронную связь. Однако Эрин не без основания подозревала, что китайцы также и охраняли всю эту электронику.

Лай выглядела загорелой и изящной, как фарфоровая статуэтка, насколько об этом позволяли судить шелковые слаксы и блузка цвета индиго. Она вежливо поклонилась Коулу и только затем удалилась в дом.

— Слушай, неужели она никогда не потеет? — вполголоса поинтересовалась Эрин.

— Камень никогда не потеет. Садись. Я принесу завтрак. Кофе, что ты варишь, такой крепкий, что мне иногда кажется: капни его на нержавеющую сталь — останется дырка.

— И ты готовишь точно такой же.

— Да, в этом смысле мы очень похожи друг на друга.

Посмотрев на Коула, Эрин уселась за стол, положила сумку и штативы, затем прошла на кухню. Она знала, что Коул из комнаты мог ее отлично видеть. Устало выругавшись, Эрин оттянула пальцами свою майку, чтобы охладиться, но впустую.

Оставив это бесполезное занятие, Эрин принялась рыться в своей сумке, где наряду со стихами Эйба хранила некоторые старые фотографии. Наконец конверт отыскался. От избыточной влажности воздуха он стал мягким, будто из поролона. Фотографии внутри были привычно твердыми, с жесткими краями. Вынимая за уголки снимок за снимком, Эрин внимательно разглядывала их.

— Ты что же, думаешь, что тайна алмазного рудника в этих фотографиях? — раздался вдруг тихий голос Лай.

От неожиданности Эрин вздрогнула. Она подумала: или Лай нарочно подкралась на цыпочках, или же она настолько изящна и легка, что движется бесшумно.

— Нет, я вовсе так не думаю, — сказала Эрин. — Но эти снимки могут мне раскрыть тайну Сумасшедшего Эйба: зачем он жил, кого ненавидел и отчего умер.

— Он умер от солнечного удара, — сказала Лай и через плечо Эрин посмотрела на снимок.

Это была едва ли не самая любимая фотография девушки, та, где ее бабушка была снята на фоне пологого холма, усеянного темными, странного вида камнями. Вокруг росли акации, образующие настоящие заросли. Справа от бабушки стоял высокий мужчина и страстно смотрел на нее. С помощью Коула Эрин смогла установить, что многие из снимков были сделаны в одном и том же районе Бриджетс-Хилл, хотя фотограф использовал для съемки различные ракурсы и расстояния. Одна из фотографий запечатлела белую женскую юбку, взметнувшуюся вверх от ветра. Сама женщина взобралась на невысокий утес, и ее наряд на фоне неба издалека казался огромной звездой. Эрин подумала: «Интересно! Наверное, фотограф был чем-то занят, и бабушка, воспользовавшись случаем, решила сама выбрать необычное место для съемки:

— А это кто? — спросила Лай.

— Моя бабушка.

— А мужчина — твой дедушка?

Эрин пожала плечами.

— Понятия не имею.

— Они сейчас живы?

— Нет.

Китаянка, еще раз взглянув на снимок, перевела взгляд на Эрин, затем вновь уставилась на фотографию. Некоторое время спустя, удовлетворив свое любопытство. Лай отвернулась.

— Человеческие тайны сами по себе ничего не значат. Важны только те, с помощью которых можно приобрести влияние и власть, — сказала Лай и, не интересуясь мнением Эрин, направилась к выходу из комнаты. Возле двери она обернулась и добавила: — Открывать тайны мертвецов — бесполезное занятие. Мертвых нельзя подчинить себе.

Эрин удивленно вскинула голову, однако китаянка вышла так же неслышно, как и вошла. Почувствовав явное облегчение, Эрин углубилась в изучение полюбившейся ей фотографии. Когда-то люди, запечатленные на ней, были совсем молодыми, полными жизненных сил. Они стояли на пороге важных решений, которые должны были определить их судьбу и судьбу их потомков. Она вновь перевернула фото и прочитала слова на обороте: «Кто-то любит ради серебра и злата, мы же любим по сердечному влечению».

Эрин, не отрывая взгляда от этих строк, опустила в сумку руку и вытащила сложенный экземпляр «Заморочки». Расправив листы, она положила их рядом с фотографией. Неожиданно ей в голову пришла невероятная мысль, и у Эрин даже мурашки побежали по спине.

Когда к столу подошел Коул, Эрин была поглощена очередным изучением строк «Заморочки»

— Упражняешься в мазохизме? — поинтересовался он, поставив для нее на стол чашку горячего кофе.

Эрин подняла голову. В рассеянном свете под тентом глаза Эрин лучились такой чистой зеленью, что Коул не мог не залюбоваться ею. Никогда он не видел ничего более восхитительного, даже зеленый алмаз по своей красоте не мог сравниться с глазами девушки.