Ангел в эфире - Светлана Владимировна Успенская

Настя сжала, челюсти так, что скрипнули зубы.

— Может быть, мне вообще с ним переспать для повышения рейтинга? — взяв себя в руки, проговорила она спокойно и даже насмешливо. — В прямом эфире, в реал-тайме?

Муж молчал. Кажется, ради рейтинга он был готов продать свою жену, мать своего ребенка. Хотя Алина, конечно, не его ребенок, а она ему не жена — потому. что…

— Что ж, — заметила Настя спокойно. — Возможно, в вашем предложении, Игорь Ильич, есть некое рациональное зерно. Только, я думаю, нам лучше какое-то время пожить отдельно. Не могу же я грешить с Земцевым на глазах у собственного мужа!

— Да, конечно, иначе в этой ситуации я буду выглядеть дураком, — согласился он. — Только у меня одно условие — Алина останется со мной. — В его голосе звучала жесткая, даже жестокая сила, с которой невозможно было спорить. — Я не допущу, чтобы моя дочь оказалась замешанной в скандале!

Ночью Настя измыслила виртуозный ход, призванный показать всему миру, что она совершенно ни от кого не зависит. Дабы, наконец, прекратились дурацкие слухи о ее связи с премьером, она выступит в «Новостях» с осуждением пенсионной политики Земцева. Тогда недоброжелатели заткнутся, поняв, что сплетни о них высосаны из пальца. Конечно, жалко ни за что ни про что пинать бедного Михаила Борисовича, однако, если при встрече Настя объяснит Земцеву, что позиция честного журналиста для нее дороже, чем старая дружба, премьер, старый поборник демократии, конечно, поймет ее и простит.

Как раз в эфир должен был выйти материал об очередной непопулярной реформе — повышении пенсионного возраста. Протасов уже набросал приличествующую случаю подводку к сюжету — мол, количество пенсионеров в стране растет угрожающими темпами, мера эта печальная, но вынужденная, так что, граждане, готовьтесь…

— Не годится! — заметила Настя, пробежав глазами текст. — Надо так: наше новое правительство заражено тем же вирусом, что и правительство старое, — искренней нелюбовью к своим гражданам. На Земцева люди возлагали надежды на улучшение жизни, а вместо этого премьер собирается отнять у них честно заработанные пенсии…

— Ты что, Настя! — в ужасе всплеснула руками Гурзова.

— Ангел мой, — бледнея, произнес Протасов, — нам всем головы оторвут, и тебе — первой! Что с тобой стряслось, а?

— Ничего особенного, — безмятежно улыбнулась ведущая. — Просто мне кажется, что вредно все время премьера По шерстке гладить…

— А Игорь Ильич знает о твоей инициативе? — с сомнением проговорил Протасов. — О том, что ты собираешься гладить премьера против шерстки?

Настя рассмеялась:

— Нет, Игорь Ильич ничего не знает… Ты не переживай, Антон, всю ответственность я беру на себя. До начала выпуска мы оставим твою подводку, так что, когда Игорь Ильич станет визировать верстку, он ничего не заметит. А потом… потом валите все на меня! — Она задорно махнула рукой.

— Настя, ты… — прочувствованно всхлипнула Гурзова.

Протасов неодобрительно покачал головой:

— Ты слишком много на себя берешь, это опасно.

— Должен же на себя кто-то брать! — улыбнулась девушка. — Если все время поддакивать правительству, в нашей стране скоро не останется пенсионеров. У меня родители, кстати, подпадают под реформу, так что у меня в этом деле имеется личный интерес… Я рискну.

В ее благие намерения поверили. Она сама в них верила.

Вечером Настя, сияя озерным светом пронзительных глаз, произнесла свой обличительный текст перед камерой. Верстку она исправила в последний момент, минут за десять до начала выпуска.

После эфира разгневанный Цыбалин объявил летучку.

— Что ты себе позволяешь, Плотникова! — возмутился он, в присутствии подчиненных впервые повысив голос на жену.

— У меня, Игорь Ильич, есть собственная позиция по вопросу о пенсионной реформе! — дерзко заявила Настя.

— Засунь свою позицию знаешь куда! — взбеленился шеф. — Мне уже звонил Земцев, спрашивал, как понимать этот выпад… Что я должен был ему сказать? Что я ни о чем не знал?.. Протасов, кто исправил текст в верстке? Вы?

— Нет, это сделала сама Анастасия Андреевна, — смущенно признался Антон.

— Протасов, я уверен, что вы знали об этом! Почему не доложили?

— Но Анастасия Андреевна сказала, что… — На Антона было жалко смотреть. — Что текст согласован с вами и…

— Да, я соврала! — с вызовом произнесла Настя. — Новости у нас авторские, и автор, между прочим, — это я. И, как автор, я имею право на собственную точку зрения!

— Ты автор? — возмущенно развернулся к ней Цыба-лин. — Прости, но ты лишь смазливая кукла, читающая с монитора! Даже тот текст, что ты исправила, и тот изобилует чудовищными речевыми ошибками. Если бы на тебя, милая, не вкалывали двести человек, никакой телезвезды Плотниковой не было бы! И своей отсебятиной ты подвела не только меня — ты подвела весь коллектив!

Настя медленно поднялась со стула.

— Если бы не было телезвезды Плотниковой и скандалов, связанных с ней, вы бы, Игорь Ильич, не объявляли тройные расценки на рекламу! И эти двести человек не получали бы свою немалую зарплату!

— Ага, тарифы повысили, а зарплату? — тихо возмутился кто-то из рядового персонала.

Настя стремительно вышла из комнаты, хлопнув дверью.

Глава 3

Вечером они столкнулись на кухне. «Холодная война» разгоралась.

— Нам надо разойтись, — заявила Настя, мрачно глядя на мужа.

— Иди, — ответил он устало. — Я тебя не держу! Но Алина останется со мной.

— Алина — моя дочь! Ты не имеешь на нее прав!

— Посмотрим, — спокойно заметил он, — кто кого… В принципе это я подарил девочке жизнь, если что, мне и отнять ее будет нетрудно. Она — мой последний шанс на земное, телесное воплощение. А ты еще молодая, ты еще можешь нарожать себе кучу детей…

Настя ненавистно сцепила губы. Конечно, она не собиралась вот так, с бухты-барахты срываться посреди ночи. Сначала надо подготовить надежную почву, запасной аэродром.

Поэтому она потянулась по-кошачьи, как будто не было никакого разговора между ними.

— Я пойду спать, — проговорила сонным голосом.

И сладко, по-детски зевнула во весь рот.

Ничего, без работы она не останется, ведь у нее столько телевизионных идей, что любой канал обеими руками вцепится в нее, — это и детские новости, и экстрим-шоу, а потом, еще одна программа, «Мысли и чувства»… Идея этой передачи пришла ей в голову совсем недавно — в ней речь пойдет о простых человеческих судьбах, разум будет противопоставлен чувствам, коллизии судьбы — сухой повседневной рациональности. Каждая передача будет строиться вокруг одного жизненного сюжета и сопровождаться авторским,