50 величайших женщин. Коллекционное издание - Серафима Чеботарь

С Улановой он познакомился еще во время ее гастролей в Москве, а во время войны, когда они оба были в Алма-Ате, их знакомство переросло сначала в дружбу, а затем – в нечто намного большее. Завадский обожал Уланову, найдя в ней идеал женщины. Хотя вместе они не жили – оба были поглощены своей работой в театре, – зато их брак был заключен официально, хотя это и случилось тогда, когда сам роман был уже почти закончен. Тем не менее развод так и не был оформлен, они остались в превосходных отношениях до самой смерти Завадского в 1977 году, и для него всегда была огромной радостью любая встреча с нею. Как вспоминает один из его друзей, стоило Галине Сергеевне позвонить ему и позвать к себе, он бросал все дела и, абсолютно счастливый, летел к ней… На его похоронах Уланова быть не смогла – работала за границей; только прислала венок: «Завадскому – от Улановой».

От Завадского Уланова ушла к Ивану Николаевичу Берсеневу, актеру и главному режиссеру Театра им. Ленинского комсомола. Это был очень красивый, сильный и талантливый человек. Начинал он свою актерскую карьеру в 1911 году во МХТе, затем перешел в МХТ 2-й, руководимый Михаилом Чеховым. После отъезда Чехова за границу в 1928 году Берсенев стал директором и художественным руководителем театра, а когда его закрыли, перешел вместе с великими актерами Серафимой Бирман, Ростиславом Пляттом и своей женой Софьей Гиацинтовой в труппу Театра им. Ленинского комсомола. С Гиацинтовой они были вместе с 1925 года. Берсенев тяжело переживал и необходимость разрыва с нею, и свою страстную любовь к Улановой. Разница между ними была в 21 год. Он умер в 1951 году у нее на руках… На похороны Уланова не пошла; но на его могиле на Новодевичьем кладбище стоит памятник с надписью: «От Галины Улановой»…

В 1950-е годы уже немолодая Уланова стала известной по всему миру. Первый ее выезд за рубеж состоялся в 1947 году, когда она и Михаил Габович исполнили в Вене несколько концертных номеров. Тогда Уланова познакомилась с великим Вацлавом Нижинским – он выразил свое восхищение танцем Улановой и даже дал несколько советов Габовичу. Первые крупные гастроли должны были состояться в 1954 году. Лучшие ленинградские и московские танцовщики приехали на гастроли в Париж. Журналисты, присутствовавшие на репетициях, неустанно пели дифирамбы русским танцорам. Все билеты были раскуплены. Но буквально за несколько часов до начала первого спектакля стало известно, что он не состоится.

Дело было в политике. Франция вела войну в Индокитае и накануне потерпела серьезное поражение, сдав крепость Дьен-Бьен-Фу. Был объявлен трехдневный траур, и все спектакли были официально отменены. Хотя многие кабаре и клубы продолжали работать как ни в чем не бывало. Истинная причина была в том, что СССР выступал в этом конфликте против политики Франции, и из балетных артистов сделали козлов отпущения.

Врасплох были застигнуты не только артисты, но и зрители – они тоже ничего не знали об отмене спектаклей. Собравшись огромной толпой перед театром, они требовали начала спектакля… А артисты в это время в растерянности сидели в своем отеле. Через некоторое время туда пришла делегация несостоявшихся зрителей. Они утешали танцовщиков, дарили сувениры, возмущались действиями своего правительства… Известный писатель Морис Дрюон написал тогда Улановой: «Париж не прощает оскорблений, которые наносят ему, оскорбляя его гостей. И он не простит правителям, чьи дни власти уже сочтены, того, что они позволили себе в отношении вас и ваших коллег».

Труппа вместо Парижа поехала выступать в Берлин. Париж увидел Уланову только в 1958 году: зрители ревели от восторга…

Первыми настоящими гастролями стали выступления в Лондоне в 1956 году. В Ковент-Гарден привезли «Лебединое озеро», «Бахчисарайский фонтан», «Жизель» и «Ромео и Джульетту». За последний спектакль волновались больше всего: как англичане примут постановку Шекспира на его родине, да еще если в роли Джульетты, которой по пьесе 13 лет, балерина на тридцать три года старше?

Первый спектакль был для именитой публики. На спектакль пришли члены королевского двора, премьер-министр с супругой, послы, ведущие артисты Ковент-Гарден во главе с великой Марго Фонтейн, Тамара Карсавина, Лоуренс Оливье и Вивьен Ли, специально приехал из Франции Серж Лифарь… Начался спектакль. В зале гробовая тишина. Артисты перепугались: все кончено, полный провал… После первого акта даже не хотели открывать занавес на поклоны. И вдруг – овация, бурная, шумная…

Как потом узнали, в Англии не принято аплодировать до самого конца спектакля. Не выдержал будто бы сам премьер-министр Энтони Иден. После спектакля публика буквально сошла с ума: свистела, шумела, рвалась к сцене… Никто не заметил даже ухода королевы. Овация длилась полчаса. После спектакля Улановой не дали завести машину – ее на холостом ходу довезли до отеля.

Марго Фонтейн после «Ромео и Джульетты» сказала: «Это магия. Теперь мы знаем, чего нам не хватает. Я не могу даже пытаться говорить о танцах Улановой, это настолько великолепно, что я не нахожу слов».

Английская пресса писала, что никто из живущих балерин не сможет сравниться с Улановой, с ее гениальным даром. Имя Улановой стало символом балета. Танцевать ей осталось всего четыре года…

За эти годы она объездила практически весь мир. Ей рукоплескали звезды зарубежной сцены и простые люди, вдохновленные ее искусством. Не забывали ее и на родине. Уланову, которая всегда старалась держаться в стороне от власти, власть сама избрала своим кумиром. На нее буквально пролился дождь наград – ордена, премии, звания… Улановой дали четырехкомнатную квартиру в престижнейшем доме-высотке на Котельнической набережной; квартира была полна подарков от ее поклонников, разобрать которые у нее не было времени: портреты, сувениры, фотографии… Ей выделили автомобиль – знаменитейшую «Чайку», которая, кроме Улановой, была лишь у единиц: Михаила Шолохова, Юрия Гагарина и Фиделя Кастро. Кстати, машину вскоре угнали. Говорят, сама Уланова осталась к этой новости совершенно равнодушной…

В конце пятидесятых в ее жизни появился Вадим Федорович Рындин, невероятно талантливый главный художник Большого театра, старше Улановой на 8 лет. Именно его оформлению, монументально-метафорическому, яркому и романтическому, во многом обязаны своей славой более полутора сотен спектаклей ведущих московских театров. Обаятельный, лишь немного выше Улановой, Рындин безумно ревновал ее. Они прожили с Улановой около десяти лет, затем Рындин вернулся к жене, а Уланова осталась одна. Кажется удивительным, как эта замкнутая, сдержанная, внешне холодная женщина могла так влюблять в себя мужчин – и каких мужчин, – но, видимо, это была еще одна загадка великой Улановой…