Прежде чем их повесят - Аберкромби Джо

— Если морские пути не перекроют и корабли будут по-прежнему подвозить нам припасы, если гурки не отыщут путь в обход наших стен, если мы будем стоять плечом к плечу и не терять головы, мы продержимся еще много недель.

— И чего мы дождемся?

Глокта помедлил.

«В самом деле, чего?»

— Может быть, в конце концов гурки падут духом.

— Ха! — фыркнул Кадия. — Гурки никогда не падают духом. Они покорили всю Канту и нигде не шли на попятный. Нет! Император сказал, и он не отступится от своего слова.

— Тогда нам остается надеяться, что война на севере закончится быстрее и армия Союза придет нам на помощь.

«Напрасная надежда. Пройдут месяцы, прежде чем дела в Инглии будут улажены. И даже после этого армия не сможет сражаться по новой. Мы предоставлены самим себе».

— И когда нам ожидать этой помощи?

«Когда звезды погаснут? Когда небо упадет на землю? Когда я пробегу милю с веселой улыбкой на лице?»

— Если бы я знал ответы на все вопросы, едва ли я пошел бы в инквизицию! — отрезал Глокта. — Может быть, вам стоит помолиться о божественной помощи. Если какая-нибудь мощная волна смоет гурков с полуострова, это придется нам очень кстати. Кто говорил мне недавно, что чудеса порой случаются?

Кадия медленно кивнул.

— Наверное, нам обоим надо молиться. Боюсь, у нас больше шансов дождаться помощи от моего бога, чем от ваших хозяев.

Мимо пронесли носилки со стонущим стирийцем, из живота которого торчала стрела.

— Я должен идти. — Кадия вернулся в операционную, занавеска за его спиной опустилась.

Глокта хмуро посмотрел ему вслед.

«Вот так и рождаются сомнения. Гурки постепенно затягивают петлю вокруг города. Наша гибель приближается, и все это видят. Мы странно относимся к смерти. Когда она далеко, мы над ней смеемся, но чем она ближе, тем страшнее. Стоит ей подойти вплотную — не смеется уже никто. Дагоска наполнена страхом, и теперь сомнения будут расти. Рано или поздно кто-нибудь попытается сдать город гуркам, хотя бы для того, чтобы спасти свою жизнь или жизни своих любимых. Вполне возможно, что сначала они избавятся от беспокойного наставника, втянувшего их в это безумие…»

Внезапно он ощутил чью-то руку на плече и резко развернулся. Его нога подвернулась, он оступился и едва успел привалиться к колонне, чуть не наступив на хрипящего туземца с перебинтованным лицом. За его спиной стояла мрачная Витари.

— Черт подери! — Глокта закусил губу, превозмогая острую боль в ноге. — Вас не учили, что не стоит подкрадываться к людям исподтишка?

— Наоборот, меня учили подкрадываться. Мне нужно с вами поговорить.

— Так говорите! Только больше не прикасайтесь ко мне.

Она окинула взглядом раненых.

— Не здесь. Наедине.

— Ох, да бросьте вы! Что такого вы можете мне сказать, чего нельзя произносить посреди лазарета с умирающими героями?

— Узнаете, когда мы окажемся снаружи.

«Цепь вокруг горла, как знак внимания со стороны его преосвященства? Или просто болтовня о погоде? — Глокта улыбнулся. — С нетерпением жду разгадки».

Он поднял руку, давая знак Инею, и альбинос скрылся в тени. Глокта захромал следом за Витари, обходя стонущих раненых. Они вышли через заднюю дверь наружу, на воздух. Острый запах пота сменился острым запахом гари, к которому примешивалось что-то еще…

Вытянутые ромбовидные фигуры, закутанные в грубую серую материю с пятнами крови, были сложены вдоль стены храма в штабель высотой по плечо. Тут был целый склад. Покойники терпеливо ожидали погребения.

«Урожай сегодняшнего утра. Какое отличное зловещее местечко, как раз для приятной беседы! Едва ли найдешь лучшее».

— Итак, что скажете насчет осады? На мой вкус, слишком много шума, но вашему другу Коске, кажется, нравится…

— Где Эйдер?

— Что? — переспросил Глокта, выигрывая время на обдумывание ответа.

«Не ожидал, что она узнает об этом так скоро».

— Эйдер. Не помните ее? Такая разодетая, словно дорогая шлюха. Украшение городского правящего совета. Она еще пыталась сдать нас гуркам. Ее камера пуста. Почему?

— Ах, вы о ней… Она в море. — «Это правда». — С хорошей длинной цепью, обмотанной вокруг туловища. — «А вот это вранье»— Теперь она украшает дно этого залива, если уж вам так интересно.

Оранжевые брови Витари подозрительно насупились.

— Почему мне ничего не сказали?

— У меня есть занятия поважнее, чем держать вас в курсе событий. У нас тут еще война идет, если вы не заметили!

Глокта повернулся, но ее длинная рука метнулась перед его лицом и уперлась ладонью в стену, перегородив ему дорогу.

— Держать меня в курсе значит держать в курсе Сульта. Если мы начнем рассказывать ему разные версии…

— Где вы были последние несколько недель? — Он засмеялся, указывая на груду завернутых в саваны фигур возле стены. — Забавно: чем ближе тот день, когда гурки прорвутся в город и перережут все живое в Дагоске, тем меньше я беспокоюсь по поводу его говенного преосвященства! Говорите ему все, что хотите. Вы меня утомили.

Он сделал движение, чтобы протиснуться мимо ее руки, но Витари не шелохнулась.

— А если я буду говорить ему то, что хотите вы? — шепнула она.

Глокта нахмурился.

«А вот это уже интересно. Любимица Сульта, которая должна следить, как бы я не сбился с пути истинного, предлагает мне сделку? Что это, уловка? Ловушка? — Их лица разделяло не более фута, и Глокта посмотрел ей прямо в глаза, пытаясь угадать, о чем она думает. — Нет ли в этих глазах едва уловимого намека на отчаяние? Может быть, ею движет обычный инстинкт самосохранения? Тот, кто его потерял, забывает, как сильно это влияет на всех остальных…»

На его лице появилась улыбка.

«Да, кажется, я начинаю понимать…»

— Вы полагали, что, как только мы найдем изменников, вас сразу же отзовут? Вы думали, что Сульт пришлет за вами уютный кораблик и он привезет вас прямо домой! Однако теперь кораблей нет ни для кого, и вы боитесь, что добрый дядюшка забыл о вас! Что вас бросили на растерзание гуркам вместе с остальным пушечным мясом!

Глаза Витари сузились.

— Позвольте, я открою вам секрет. Как и вы, я не по своей воле приехала сюда. Но я давно выучила правило: когда Сульт приказывает что-то выполнить, лучше хотя бы сделать вид, что ты подчиняешься. Теперь я хочу одного — выбраться отсюда живой. — Она придвинулась еще ближе. — Можем ли мы помочь друг другу?

«И действительно, можем ли? Я не знаю».

— Ну хорошо. Думаю, я найду лишнее местечко для внезапно образовавшегося нового друга в светском водовороте моей жизни. Посмотрим, смогу ли я что-то для вас сделать.

— Посмотрим?

— Большего вы от меня не дождетесь. Вообще-то я не умею помогать людям. Давно не практиковался, знаете ли.

Он ухмыльнулся ей в лицо своей беззубой улыбкой, тростью отодвинул с пути ее ослабевшую руку и заковылял мимо груды тел обратно, к двери в храм.

— Что мне сказать Сульту насчет Эйдер?

— Скажите ему правду, — отозвался Глокта через плечо. — Скажите ему, что она мертва.

«Скажите ему, что мы все мертвы».

Так вот что такое боль

— Где я? — спросил Джезаль; но его челюсть не двигалась.

Колеса повозки скрипели на поворотах, все вокруг было ослепительно ярким и расплывчатым, звуки и свет врезались в звенящий от боли череп.

Он попытался сглотнуть, но не смог. Попытался поднять голову, и боль пронзила его шею, желудок скрутило.

— Помогите! — завопил он, однако из горла вырвался лишь хрип.

Что произошло? Мучительно яркое небо вверху, мучительно твердые доски внизу. Он лежал в повозке, головой на колючем мешке, его кидало и подбрасывало.

Была схватка, это он помнил. Схватка среди камней. Кто-то что-то кричал. Хруст, удар, слепящий свет — и после этого только боль. Даже думать было больно. Он хотел поднять руку, чтобы ощупать лицо, но не смог. Он попытался согнуть ноги и сесть, но и это оказалось невыполнимым. Джезаль шевелил губами, издавая невнятные звуки и стоны.