Битва за Клык - Крис Райт

Он знал, о чем будет думать сейчас враг. Он знал, что по всем дорогам окопавшиеся батальоны Стражи Шпилей будут смотреть вверх, понимая, что флот бросил их на произвол судьбы. И когда они посмотрят на потемневшие небеса, одна и та же мысль войдет в каждый охваченный ужасом разум. Железный Шлем нашел в этом холодное удовлетворение.

Это планета Волков. И они пришли вернуть ее.

Штурмъярт широко развел руки, разжигая неистовую энергию бури. Вылетели шары молнии, окутав Магнуса сверкающим нимбом. Сигилы на доспехе рунического жреца вспыхнули кроваво-красным светом.

Грейлок и двое его Волчьих Гвардейцев бросились в бой, рыча со сдерживаемой яростью. Они набросились на Магнуса, как стая, загоняющая конунгура — один в горло, другой в грудь, третий — в ноги. Их доспехи мерцали от защитной эгиды Штурмъярта.

Грейлок был самым быстрым. Он нанес удар когтями в лицо примарха, Магнус отступил, потрясенный скоростью нападения. Хотя он был более чем на метр выше десантников-теминаторов, темп и свирепость атак заставили его отступить и он споткнулся.

Магнус Красный, сын бессмертного Императора, примарх Тысячи Сынов споткнулся.

— За Всеотца! — триумфально проревел Грейлок, вся его сущность была охвачена ужасающей, звериной энергией охоты. Как и у Вирмблейда до него, абсолютная ненависть, порожденная Магнусом, придала ему на время воистину поразительную силу. — За Русса!

Грейлок отвоевал у примарха еще один шаг, проревев свою ненависть с едва разумным бешенством. Магнус выставил свой меч, но свирепый взмах волчих когтей отбил его в сторону.

Волчий Гвардеец нанес удар, вонзив когти в ногу Магнуса. Штурмъярт зарычал, наслаждаясь охотой, и его вирдовский огонь заревел с еще большей интенсивностью. Другой Волчий Гвардеец вонзил коготь в грудь примарха. Волки почувствовали запах крови, и это невероятно подействовало на них.

Магнус снова пошатнулся, ударившись о стену позади себя и расколов ее. Он разрушил ее и прошел дальше. Грейлок прыгнул за ним, сопровождаемый остальными. Штурмъярт следовал по пятам, охваченный адом бушующего пламени вирда. Четверо Волков изводили, кололи и били отступающего демона-принца, их кулаки взмывали, а клинки кусали. Не было ни снижения темпа, ни передышки, просто шквал страшных ударов, каждый наносился с грубой, беспощадной энергией.

Они отбросили демона-примарха еще дальше назад, пробив следующую стену и разрушая все вокруг. Звук рева был оглушительным. Страшная какофония наполненного ненавистью вызова разрослась в тесном пространстве залов телотворцев.

— Смерть колдуну! — заревел Грейлок, полностью одержимой страстью убивать, все его тело пульсировало неистовой энергией.

Он сражался с такой степенью безупречности, что хотел кричать. Грейлок чувствовал, как сгорает в бою, нанося себе непоправимый вред самим действием с таким необузданным неистовством. Из этого состояния нельзя было выйти. Он сражался до смерти, используя каждый грамм потенциала своего смертного тела.

Я — оружие.

Он сражался с живым богом, и только его неукротимая вера, его непоколебимая уверенность, его полнейшая готовность позволяли соответствовать этому грандиозному заданию.

Мое чистое состояние.

Он снова оттолкнул Магнуса назад, не давая ни времени, ни пространства. Еще одна стена рухнула, уничтоженная увенчанной молниями яростью их неистового продвижения.

Они вырвались через развалины на широкое, открытое пространство. Это был какой-то ангар, один из сотен, которые усеивали гору возле вершины. Слева на площадке находился единственный штурмовой корабль, разрушенный и обгоревший от тяжелых боевых повреждений. За пусковым отсеком бушевала буря. Грохот мстительного ветра гудел в их ушах, свежий от холодного воздуха Асахейма, резкий и завывающий.

Душа Фенриса. Она разделяет нашу ярость.

Волки рвались вперед, окутанные пламенем вирда Штурмъярта, вызывающе вопя, нанося удар за ударом, каждый из которых закончил бы другой бой, но в этом случае только продлевая его.

Но их сила, при всем невероятном величии, была ограничена четкими рамками. Магнус был ребенком Императора, одним из двадцати несравненных, которые зажгли пламя Великого Крестового похода, и его равновесие могло быть нарушено только на короткое время. Атака была ужасающей, худшая из испытанных им за тысячу лет, но его сила была почти безгранична, а хитрость едва ли меньшей. Он выпрямился, возвышаясь над своими противниками, и вспомнил какая сила лежит в его руках.

Один из Волчьих Гвардейцев потерял бдительность на долю секунды, и этого было достаточно. Кулак Магнуса обрушился на его лицо, отшвырнув на несколько метров. Волчий Гвардеец с сильным хрустом рухнул на пол, его шлем раскололся, и он не поднялся.

Штурмъярт был следующим, пораженный опустошительным ударом колдовского огня из вытянутых рук Магнуса. Рунический жрец согнулся пополам, охваченный внезапной, мучительной болью.

— Хьолда! — закричал он, корчась в агонии, из сочленений доспеха брызгала кровь.

Магнус сжал кулак, и керамитовая оболочка взорвалась, разбросав град плоти и костей по полу ангара. Затем примарх стремительно обернулся к Грейлоку и выжившему Волчьему Гвардейцу. Хладнокровие исчезло с его лица, обрамляемого спутанными клоками темно-красные волос. Он истекал кровью, и хромал из-за глубокой раны на ноге. Прежде только один раз его физическая оболочка получала такие раны, и воспоминание о той боли привело его в бешенство.

— Ты разгневал меня, Пес, — прорычал Магнус, тыльной стороной руки отшвырнув Волчьего Гвардейца из боя и сломав его спину. Затем он навел потрескивающий кулак на Грейлока.

Он так и не выпустил колдовской огонь. Вращающийся шар плазмы ударил Магнуса прямо в торс, отшвырнув его через весь ангар. За ним последовал еще один, и еще, отбрасывая его все дальше. Размахивая руками, окутанными остатками раскаленных зарядов, Магнус врезался в остов сбитого «Громового ястреба». От удара корабль развалился на части. Золотые кулаки примарха прошли сквозь смятый адамантиевый корпус, как разозленный ребенок, угодивший в кукольный домик.

— Ты ничего не знаешь о гневе, Предатель, — прогудел Бьорн, тяжело ступая из развалин ангарной стены и выпустив очередной шквал плазменных зарядов из своей руки-пушки. — Вот — гнев. Вот — ненависть.

Разряды ударяли один за другим, каждый нацеленный с безошибочной точностью. Магнус был окутан неистовым, воющим адом разрывов, отбрасывающих его назад, внутрь обломков штурмового корабля.

Он все еще стоял. Он сопротивлялся. На миг показалось, что примарх полностью уничтожит конструкцию «Громового ястреба».

Затем воспламенились цистерны с прометием.

Колоссальный взрыв потряс весь ангар, по площадке пронеслась ударная волна. Магнуса поглотила расширяющаяся сфера раскаленного разрушения, огненный шар, который поднялся до потолка ангара и растекался по камню, как ртуть. Грейлока швырнуло на пол. По площадке пробежались глубокие и широкие трещины. Ветер завыл, растягивая по воздуху языки пламени.

Только Бьорн выдержал. Он продолжал стрелять, изливая все больше плазмы в неистовый поток разрушения.

Когда Магнус, наконец, появился из центра ада, его лицо было искажено убийством. Кожа свисала с костей, тлея и пузырясь. Его золотая мантия почернела, а бронзовый доспех выгорел. Гриву волос сменил череп в лохмотьях кожи. Его единственный глаз пылал, как металл в горне кузнеца. Под огромными открытыми ранами была виден каркас меняющегося, яркого цвета. Физический покров, наброшенный на его демоническую сущность, был сорван пламенем.

Магнус выскочил из огня прямо на Грейлока, языки пламени тянулись за ним, как крылья ангела. Бьорн развернул плазменную пушку, но слишком медленно. Раненый примарх врезался в Волчьего Лорда, когда тот пытался встать. Магнус сбил его с ног сокрушительным ударом кулака, все еще пылающего прометием. Голова Грейлока ударилась о камень, и на мгновенье он перестал сопротивляться.

Магнус вонзил обе руки, разорвав нагрудник ярла цепкими пальцами. Вспыхнула серебристо-золотая варп-энергия, растворяя керамит шипящими клубами. Магнус глубоко погрузил руки, схватив оба сердца Грейлока потрескивающими кулаками.

Волчий Лорд закричал, его конечности оцепенели от агонии. Тошнотворным рывком Магнус вырвал бьющиеся органы из все еще живой груди Грейлока и, стряхнув запекшуюся кровь, и отбросил их.

На мгновенье Волчий Лорд оставался в сознании, каким-то образом сумев удержать взгляд своего убийцы.

Под его шлемом было измученное, но непокорное белое лицо. В последний раз в его глазах отразился мимолетный образ гладкой заснеженной равнины, добычи, бегущей под суровым солнцем, ледяного ветра на обнаженных руках.