Русский след Трампа. Директор ФБР свидетельствует - Джеймс Коми

для того, чтобы получать эту правду, они создают обстановку высоких стандартов и глубокого рассмотрения — не побоюсь этого слова, «любви» — которая строит прочные связи и делает возможными выдающиеся достижения. Этичному руководителю никогда не пришло бы в голову просить преданности.

После десерта — двух шариков мороженого каждому — я отправился домой и написал заметку об этом ужине, что быстро стало моей практикой с Трампом после тех случаев, когда мы говорили наедине. Я никогда прежде не делал ничего подобного в своих разговорах с другими президентами, и не делал заметок, будучи директором ФБР, о встречах с любыми другими людьми, но ряд факторов свидетельствовал о том, что с этим президентом будет разумно поступать так. Во-первых, мы затрагивали темы, связанные с обязанностями ФБР и лично президентом, и я обсуждал эти вещи с человеком, чью честность я ставил под серьезное сомнение с тех пор, как наблюдал его президентскую кампанию. Мне нужно было защитить ФБР и себя, потому что я не мог доверять, что этот человек скажет правду о наших разговорах. Как было моей практикой, я распечатал две копии заметки. Одной я поделился с группой старших руководителей ФБР, и затем мой руководитель аппарата подшил ее в свои файлы. Другую я запер дома, по двум причинам: я считал эту заметку своей личной собственностью, как дневник; и я беспокоился, что однажды точные воспоминания о разговорах с этим президентом могут оказаться важными, что, к сожалению, оказалось правдой.

Глава 14

Туча

8 февраля 2017 года руководитель аппарата Райнс Прибус пригласил меня в Белый дом, чтобы встретиться с ним в его кабинете, большой комнате со столом для переговоров и камином, из которой открывался вид на большое здание Эйзенхауэр Икзекьютив Офис. Это была та же самая комната, в которой я тринадцать лет назад находился вместе с вице-президентом Диком Чейни, чтобы выслушать его точку зрения, что тысячи умрут, если Министерство юстиции не примет его точку зрения о законной электронной слежке. Это была та же самая комната, в которой я ближе к полуночи сидел позже на той же неделе в 2004 году, после противостояния у больничной кровати Джона Эшкрофта.

Теперь я находился там как в продолжение моего ужина с президентом Трампом, и потому что Прибус хотел понять, а я хотел разъяснить надлежащие взаимоотношения между ФБР и Белым домом. Прибус никогда прежде не работал в президентской администрации, и казался искренне заинтересованным в том, чтобы все было правильно.

К тому времени у меня уже был опыт взаимодействия с двумя другими руководителями аппарата Белого дома. Моим самым запоминающимся и спорным опытом взаимодействия была гонка с Энди Кардом в больницу во время администрации Буша. Будучи директором ФБР при президенте Обаме, я лучше узнал его руководителя аппарата. Денис Макдоноу был необычайно порядочным, чутким и в то же время жестким человеком. Все руководители аппарата отличаются, как и все люди, своими личными качествами и качествами руководителя. Но всех их объединяет опыт длительного недосыпа, пока они стараются эффективно управлять работой Белого дома и привнести некий порядок в то, что в лучшие времена могло представлять собой хаотичное предприятие. Конечно же, ни один президент в нашей истории и близко не сравнится с Дональдом Трампом, который привнес свои собственные навыки и проблемы, и уникальный хаос.

Я не очень хорошо знал Прибуса. Он часто казался и смущенным, и раздраженным, и нетрудно представить, почему. Управлять Белым домом Трампа было бы трудной задачей даже для опытного управленца, каковым Прибус не являлся. Ранее бывший председателем Республиканского Национального Комитета, а еще ранее — юристом из Висконсина, Прибус никогда прежде не служил в федеральном правительстве. Как мог кто-то вроде него — или, если уж на то пошло, вообще кто-то — уметь обращаться с кем-то вроде Дональда Трампа? Понятия не имею. Но, казалось, Прибус старается.

Наша встреча длилась примерно двадцать минут, была приятной, и охватывала различные секретные темы, наряду с тем, как ФБР и Министерству юстиции следует взаимодействовать с Белым домом. Когда мы закончили, он спросил меня, не хочу ли я встретиться с президентом. По иронии, эта просьба совершенно перечеркивала весь смысл нашей встречи. Я только что закончил обсуждать важность того, чтобы Белый дом дисциплинированно работал через Министерство юстиции, если хочет общаться с ФБР, за исключением экстренных случаев, касающихся национальной безопасности, и обсуждений политики Совета национальной безопасности — как в случае с шифрованием — в которых ФБР являлось ключевым участником. Темой разговора было, что ФБР должно держаться на расстоянии вытянутой руки. Прибус сказал, что понимает, и затем тотчас же захотел еще сильнее приблизить меня.

После моих последних встреч, еще один визит к президенту не был в моем списке приоритетов. Так что я ответил, нет — спасибо, но нет — добавив, что я уверен, что президент сильно занят. Он снова спросил. Я снова возразил.

Затем он сказал: «Сиди. Уверен, он будет рад тебя видеть. Посмотрю, в Овальном кабинете ли он». Он прошел по коридору короткое расстояние до Овального кабинета, и вернулся несколько минут спустя. Улыбнувшись, он сказал: «Он будет рад тебя видеть».

Я ответил без тени улыбки: «Здорово».

Когда мы вдвоем вошли в Овальный кабинет, президент разговаривал с пресс-секретарем Белого дома Шоном Спайсером, который ушел вскоре после нашего прибытия, оставив нас с Прибусом с президентом наедине.

Хотя я не в первый раз встречался с новым президентом, я впервые встречался с ним в его новом кабинете. Казалось, ему здесь было не комфортно. Он сидел в пиджаке вплотную к знаменитому столу «Резолют»[19], положив обе руки на столешницу. В итоге, любого, разговаривавшего с ним, от него отделял большой массив дерева.

За время дюжин встреч с президентами Бушем и Обамой я не могу вспомнить, чтобы вообще видел их располагавшимися за столом. Вместо этого, они садились в кресло у камина и проводили встречи в более открытой, повседневной обстановке. Я видел в этом определенный смысл. Учитывая, как людям сложно расслабиться и открыться перед президентом, шансы гораздо выше в гостиной зоне, где мы можем притвориться собравшимися за кофейным столиком друзьями. Соответственно, президент может попытаться стать одним из группы, и расположить остальных говорить ему правду. Но когда президент сидит на троне, защищенный большой деревянной преградой, как обычно делал Трамп во время моих взаимодействий с ним, формализм Овального кабинета гиперболизируется, и шансы получить всю правду рушатся.

Я также обратил внимание, что Президент Трамп сменил