Модные увлечения блистательного Петербурга. Кумиры. Рекорды. Курьезы - Сергей Евгеньевич Глезеров

что отстроенная беговая беседка провалилась под лед. К счастью, все обошлось без жертв, но идея перенести ипподром на сушу все больше звучала в столице. Однако вицепрезидент общества не допускал мысли о переводе бегов со льда Невы в другое место. С его уходом с поста окончились и бега на Неве.

В 1880 г. вице-президентом общества избрали графа И.И. Воронцова-Дашкова, а казначеем – К.Л. Вахтера. Тогда и закипела работа по устройству нового ипподрома – на суше. Через посредство почетного члена Петербургского общества охотников рысистого бега великого князя Николая Николаевича Старшего, известного своей любовью к конской охоте, исходатайствовали высочайшее повеление об отводе места под ипподром на Семеновском плацу. (Теперь это территория Пионерской площади у ТЮЗа.) Это была малозастроенная местность, представлявшая собой частью пустыри и огороды, а зимой – свалочные места для снега. Ипподром стали называть Семеновским, или «ипподромом на Семеновском плацу».

Открылся ипподром 28 декабря 1880 г. «Шереметевским» призом при участии всего одной лошади. Приз этот учредила графиня А.Г. Шереметева, почетный член упомянутого Общества, на вечное время в память ее супруга графа Д.Н. Шереметева.

Прилегающие к Семеновскому ипподрому улицы сразу испытали его влияние. Некоторые домовладельцы стали перестраивать жилые помещения в конюшни. Очень доходную статью стали представлять с тех пор и квартиры по Николаевской улице (ныне – ул. Марата) – их стали нанимать приезжавшие в столицу провинциальные наездники, конюшенная прислуга и, конечно, любители бегов. Характерную картину ипподрома дополняли торговцы овсом и сеном, упряжью и экипажами, мастерские, лавочки и харчевни.

Николаевскую улицу, являвшуюся средоточием конюшен, петербуржцы вообще нередко называли «любимым местом спортсменов». Тут помещались известные на весь Петербург конюшни казначея Общества рысистого спорта Константина Логиновича Вахтера, Петра Александровича Половцова, графа Павла Сергеевича Строганова, молодых помещиков из Новгородской губернии братьев Зотовых. Образцовой конюшней считалась та, что принадлежала Николаю Николаевичу Богданову. Как отмечали современники, он относился к беговому делу с любовью и преданностью, без тени меркантильности. «По количеству лошадей и по их тренировке Николай Богданов может считаться первым из любителей рысистого дела, – отмечал современник в середине 1890-х гг. – Всего у него сейчас 32 лошади, и все они прекрасного завода графа И.И. Воронцова-Дашкова».

Содержание этой конюшни обходилось Богданову в 30 тысяч рублей в год. При этом главный наездник получал жалованье в размере не меньше 3 тысяч рублей в год и вдобавок к этому еще и отдельные призовые деньги. При конюшне трудилась целая армия конюхов, кучеров, помощников главного наездника. «Наездка» каждого из рысаков совершалась раз в два дня, причем на всех «приглядках» присутствовал лично сам Богданов, скрупулезно записывавший секунды резвости рысака. Для проверки и сравнений показанной скорости велась систематическая ведомость.

В дни же беговых состязаний улицы, прилегавшие к ипподрому, были, по оценкам современников, самыми оживленными в Петербурге. Сотни извозчичьих экипажей растягивались в два и три ряда вдоль тротуаров, поджидая выгодных седоков, выручка от которых нередко покрывала весь их дневной заработок.

Правда, сперва на новом месте беговое предприятие возникло на скромных началах. В главной беседке могли разместиться только главные распорядители и судьи, для публики же устроили места, которые в шутку назывались «стойлами», так как там можно было только стоять.

И тем не менее «стойла» с первых же дней стали привлекать много публики. Этому способствовало введение на бегах тотализатора, совпавшее с переездом ипподрома на сушу. Инициатива устройства тотализатора в России в 1876 г. принадлежала Царскосельскому скаковому обществу и, в частности, графу А.Н. Нироду.

Осенние бега на Семеновском ипподроме плавно переходили в зимние. Бега устраивались только по воскресеньям и не больше, чем на 3 или 4 приза. Суммы призов были небольшие, потому что весь капитал израсходовали на беседку и шоссированную дорожку, но тогда еще, как замечали современники, лучшие наездники не преследовали наживы, а трудились за славу и довольствовались серебряными кубками, медалями и подарками, выигрышем которых весьма гордились.

Дела Семеновского ипподрома шли в гору, капиталы его росли, так что в конце 1880-х гг. Общество рысистого бега пожертвовало 25 тысяч рублей для жителей местностей, пострадавших от неурожая. А рубеж веков стал кульминационной точкой благосостояния ипподрома. На бегах разыгрывались многотысячные призы: к примеру, приз «Будущность» достигал 24 тысяч рублей, «Большой Петербургский приз» – 17 тысяч, «Императорский» – 15-16 тысяч. Беговых дней было до 80 в год, на кругу работали сотни лошадей – иногда до двухсот в день. Конечно, были у ипподрома и тяжелые времена, особенно в середине 1900-х гг.

Семеновский ипподром находился в ведении С.-Петербургского Императорского общества поощрения рысистого коннозаводства, отпраздновавшего 12 февраля 1911 г. полувековой юбилей. В номере журнала «Коннозаводство и коневодство», посвященном этому юбилею, отмечалось, что своего апогея общество достигло именно в последнее время «благодаря заботам и просвещенным знаниям руководителей его – вице-президента графа И.И. Воронцова-Дашкова и старшего члена К.Л. Вахтера, более 25 лет посвятивших себя на пользу любимого дела, а также и состоящего ныне казначеем А.А. Зотова».

Рысистые бега на ипподроме на Семеновском плацу. 1909—1910 гг.

Фотограф Карл Булла

Кстати, на Семеновском ипподроме проводились и другие конные зрелища. Так, в сентябре 1913 г. в Михайловском манеже проходила Первая всероссийская выставка рабочих лошадей, перевязочных средств и сбруи, устроенная Северным сельскохозяйственным обществом под «августейшим покровительством» великого князя Николая Николаевича. Выставка включала в себя не только «экспертизу по экстерьеру», но и конкурс («испытание») лошадей по их работоспобности.

«Когда-то на ипподромах у нас производились испытания тяжеловозов, – замечал современник. – Заключались они в том, что к грузу тянущей воз лошади постепенно подбрасывали новые пуды, пока она не останавливалась, причем не дозволялось бить лошадь оглоблей, как это делают ломовики в весеннюю распутицу».

9 сентября на плацу Семеновского ипподрома в рамках выставки экспертная комиссия проводила «испытания» тяжеловозов, то есть ломовых лошадей. Запряженная в простую телегу, обычно используемую для перевозки мебели, лошадь должна была стронуть с места 175 пудов. Во время движения в телегу добавляли по два пуда на каждую сажень, причем так, чтобы лошадь прошла при этом не менее ста саженей.

Из четырех лошадей, записанных на приз второго класса (625 рублей), максимальный вес – 256 пудов – взяла Уборная, принадлежавшая крестьянину Филимонову. Всех этих лошадей привезли из Тамбовской губернии. «Огромную тяжесть они везли бодро, охотно и без всякого понукания, так как по условиям состязания употребление кнута и дерганье вожжами запрещалось», – сообщал репортер. Однако тамбовских тяжеловозов перещеголяла простая русская рабочая лошадка, использовавшаяся на Семеновском ипподроме для укатывания дорожки. Совершенно легкой, бодрой рысью она провезла, ни много ни мало,