Глубокие раны - Неле Нойхаус

— Где? — раздраженно спросил Боденштайн.

— В подвале. В западном крыле.

— Хорошо. Тогда пошли, — сказал коротко Оливер.

Шестеро мужчин в черной униформе охранников стояли спиной к полицейским с разведенными в сторону ногами и упершись руками в стену.

— Повернуться! — скомандовал Боденштайн.

Мужчины послушались. Пия сразу узнала Генри Эмери, начальника службы охраны предприятия Кальтензее; на сей раз на нем не было костюма и лаковых туфель.

— Что вы и ваши люди делаете здесь? — спросила Пия.

Эмери молчал и улыбался.

— Пока вы задержаны. — Кирххоф повернулась к одному из полицейских оперативной службы: — Уведите их отсюда. И выясните, откуда им стало известно, что мы здесь.

Мужчина кивнул. Наручники защелкнулись, и шестерых в черной униформе увели.

Комендант открыл для Боденштайна, Кирххоф и Бенке все имеющиеся помещения — архив, кладовые, электротехнические помещения и котельную, а также пустые подвалы. В предпоследнем помещении их поиски были наконец вознаграждены. На матраце, прямо на полу, лежал человек. Рядом стояли бутылки с водой, продукты, медикаменты и заморский ящик. Пия щелкнула выключателем. Ее сердце бешено колотилось. С легким жужжанием на потолке зажглась неоновая лампа.

— Добрый день, господин Новак. — Она села на корточки рядом с матрацем.

Мужчина зажмурился от яркого света. Он был небрит, глубокие складки усталости врезались в его изуродованное лицо. Здоровой рукой сжимал мобильный телефон. Маркус выглядел больным, но был жив. Пия положила руку на его пылающий в лихорадке лоб и увидела, что его футболка пропиталась кровью. Она обернулась к Боденштайну и Бенке:

— Надо немедленно вызвать «Скорую помощь».

Потом она снова повернулась к Новаку. Не важно, что сделал этот человек — он вызывал у нее жалость. И, должно быть, испытывал сильную боль.

— Вам нужно в больницу, — сказала Пия. — Как вы оказались здесь?

— Элард… — пробормотал Новак. — Пожалуйста… Элард…

— Что с профессором Кальтензее? Где он?

Маркус устало посмотрел на нее, потом закрыл глаза.

— Господин Новак, помогите нам! — попросила настойчиво Пия. — Мы обнаружили машину профессора Кальтензее в аэропорту. Он и его мать как сквозь землю провалились. А мы в вашем офисе, в сейфе, нашли пистолет, из которого недавно были убиты три человека. Мы предполагаем, что эти три убийства совершил Элард Кальтензее, после того как он нашел пистолет в ящике…

Маркус Новак открыл глаза. Крылья его носа дрожали; тяжело дыша, он ловил ртом воздух, как будто хотел что-то сказать, но через его потрескавшиеся губы пробился лишь стон.

— К сожалению, я должна вас арестовать, господин Новак, — сказала Пия не без сожаления. — У вас нет алиби на то время, когда были совершены убийства. Ваша жена подтвердила нам сегодня, что ни в одну из соответствующих ночей вас не было дома. Вы можете что-то на это сказать?

Новак не ответил, а вместо этого отпустил мобильник и схватил Пию за руку, с явным отчаянием пытаясь что-то сказать. Пот струился по его лицу, приступ озноба сотрясал тело. Пия вспомнила предостережение врача в больнице Хофхайма о том, что у Новака во время нападения была повреждена печень. Очевидно, перевозка сюда ухудшила его внутреннее состояние.

— Успокойтесь, — сказала Кирххоф и погладила его по руке. — Мы сейчас доставим вас в больницу. Поговорим, когда вам станет лучше.

Он посмотрел на нее как утопающий, панически округлив темные глаза. Если бы Маркус Новак в скором времени не получил помощь, он бы умер. Входило ли это в планы Эларда Кальтензее? Привез ли он его сюда для того, чтобы его здесь никто не нашел? Но почему тогда не забрал у него мобильный телефон?

— Приехала «Скорая помощь», — прервал чей-то голос ее мысли.

Два санитара втолкнули в подвальное помещение передвижные носилки. Вслед за ними шел врач в оранжевом жилете и с чемоданчиком, на котором был изображен красный крест. Пия хотела встать, чтобы уступить место врачу, но Маркус Новак не отпускал ее руку.

— Пожалуйста… — прошептал он в отчаянии. — Пожалуйста… Элард… моя бабушка… — Он запнулся.

— Мои коллеги позаботятся о вас, — сказала Пия тихо. — Не беспокойтесь. Профессор Кальтензее больше не причинит вам зла, я вам это обещаю.

Кирххоф мягко высвободилась из тисков Новака и встала.

— У него повреждение печени, — проинформировала она врача, потом повернулась к своим коллегам, которые тем временем исследовали ящик: — Ну, и что вы нашли?

— Кроме всего прочего, эсэсовскую форму Оскара Швиндерке, — ответил Боденштайн. — Остальное посмотрим в комиссариате.

— Я все время чувствовала, что Элард Кальтензее — убийца, — сказала Пия шефу. — Он оставил Новака умирать в этой подвальной дыре, только чтобы себе не запачкать руки.

Они ехали назад в Хофхайм. В комиссариате ждала Катарина Эрманн, а в камерах сидели шестеро охранников.

— Кто был последним, кому звонил Новак? — спросил Боденштайн.

— Понятия не имею, мобильный телефон отключен. Нам надо запросить детализацию звонков.

— Почему же Кальтензее не отобрал у него мобильный телефон? Ведь он должен был предполагать, что Новак кому-то позвонит.

— Да, я тоже задавалась этим вопросом. Вероятно, он не предполагал, что мы сможем зафиксировать аппарат. — Пия вздрогнула, когда затрещал автомобильный телефон. — Или он вообще об этом не задумывался.

— Алло, — раздался в динамике женский голос. — Господин Боденштайн?

— Да. — Оливер растерянно посмотрел на Пию и пожал плечами. — Кто говорит?

— Сина. Я секретарь журнала «Уикенд».

— Ах, да. Чем обязан?

— Господин Риттер вчера вечером дал мне конверт, — сказала она. — Я должна была хранить его у себя. Но сейчас, когда он исчез, я подумала, что, может быть, для вас это важно. На нем, собственно, указано ваше имя.

— В самом деле? А где вы сейчас?

— Еще здесь, в офисе.

Боденштайн задумался.

— Я пошлю к вам за конвертом коллегу. Дождитесь его, пожалуйста.

Пия уже звонила по своему мобильнику и давала распоряжение Бенке, чтобы тот поехал в редакцию в Фехенхайм. Его яростные проклятья в связи с перспективой в это время ехать через весь город она пропустила мимо ушей.

— Да, это так, — кивнула Катарина Эрманн. — Мое издательство будет издавать биографию Веры Кальтензее. Я нашла идею Томаса грандиозной и поддержала его намерение.

— Вам известно, что вчера вечером он пропал?

Пия разглядывала сидящую напротив женщину. Катарина Эрманн было немного излишне красивой, чтобы это выглядело естественным. Ее лицо, лишенное мимики, свидетельствовало или об отсутствии сопереживаний, или о наличии большого количества ботокса.

— Мы с ним вчера вечером договаривались встретиться, — ответила она. — Когда он не пришел, я попыталась ему позвонить, но он не ответил. Потом его мобильник был отключен.

Это совпадало с показаниями Марлен Риттер.

— По какому поводу вы встречались в прошлую пятницу с Маркусом Новаком в Кёнигштайне? — спросил Боденштайн. — Жена Новака видела, как вы сели в машину ее мужа и уехали. У вас с ним какие-то отношения?

— Так быстро у меня это не происходит. — Катарину, казалось, это по-настоящему развеселило. — В тот день я видела его впервые в жизни. Он привез мне от Эларда дневники и прочие документы, о которых я его просила, и был столь любезен, что предложил подвезти меня, прежде чем встретиться с Томасом.

Пия и Боденштайн быстро переглянулись. Это была интересная новость! Вот каким образом Риттер получал информацию. Элард сам выдал свою мать.

— Дом, перед которым вы встречались с Новаком и в котором был найден труп Ватковяка, принадлежит вам, — сказала Пия. — Что вы об этом скажете?

— А что я должна об этом сказать? — Катарину, казалось, это не особенно смутило. — Это дом моих родителей, я уже несколько лет пытаюсь его продать. Маклер звонил мне в прошлую субботу и тоже устроил целый выговор. Как будто я знала, что Роберт решил именно там свести счеты с жизнью!

— Как Ватковяк проник в дом?

— Я полагаю, с помощью ключа, — ответила Эрманн, к удивлению Пии. — Я разрешила Роберту пользоваться домом, когда ему требовалось пристанище. Когда-то мы очень дружили — Роберт, Ютта и я. Мне его тогда было жаль.

В этом Пия усомнилась. Катарина Эрманн не производила впечатления человека, способного на особое сочувствие.

— Он не сводил счеты с жизнью, — сказала она. — Он был убит.

— Вот как? — Даже после этой информации женщина сохраняла хладнокровие.

— Когда вы разговаривали с ним в последний раз?

— Это было не очень давно. — Катарина задумалась. — Я думаю, на прошлой неделе. Он позвонил и сказал, что полиция разыскивает его из-за убийств Гольдберга и Шнайдера. Но он их не совершал. Я сказала ему, что самым разумным будет, если он сам явится в полицию.