Путь воина. Секреты боевых искусств Японии - Алексей Маслов

Стиль Сюкокай привозит в Европу Намбу Ёсинао – ученик Тани и последователь Мабуни. Но уже через несколько лет, в 1969 г., Намбу создаёт собственное направление – Санкюкай, которое отличается большим разнообразием техники, яркой и зрелищной манерой ведения поединка, множеством нырков, уклонов и обманных действий.

Многие стили боевых искусств постепенно перерастают собственно каратэ. Так, на стыке айкидо и каратэ возникает направление Хакко-рю (Школа восьми лучей). Её создал в 1938 г. Рюхо Окуяма, который в течение какого-то времени изучал айкидо у Уэсибы Морихэи, а затем, как он сам утверждал, и у Фунакоси Гитина.

Вместе с этим в мире боевых искусств начинаются споры об «истинности» и чистоте каратэ. Дело в том, что быстрый рост школ и их ветвление привели к расколу многих стилей на независимые клубы. Естественно, каждое из таких направлений утверждало, что ближе всего стоит к истоку каратэ.

Одним из пропагандистов «традиционного каратэ» стал известный мастер Хисатака Кори, окинавец, родившийся в городе Сюри. Его учителем в каратэ был Кяму Тёдзюн, связанный с Фунакоси Гитином многолетней дружбой.

Судьба Хисатаки была связана с Китаем – сначала он в течение нескольких лет обучался у тайваньских мастеров, а затем оказался в Маньчжурии. Официально он был начальником железнодорожной станции, хотя в Китай его привело то же, что и Ямагути Гогэна, – разведывательная деятельность.

В Японии Хисатака создал школу Сёрин-рю кэнкокан каратэ-до, связывая её с древнейшими окинавскими традициями. На Окинаве уже существовала школа Сёрин-рю, принадлежность Хисатаки Кори к ней была сомнительна, и окинавцы не признали его носителем традиции. Хисатака утверждал, что пропагандирует именно традиционное каратэ в его чистоте и истинности, чем весьма задевал такие стили, как Сётокан, Сито-рю и Годзю-рю. К тому же Хисатака начал именовать свой стиль Косики-каратэ (Традиционное каратэ, или Старинное каратэ). Само по себе это название как бы отбирало у других стилей возможность претендовать на «истинность» и создавало дополнительный конфликт в мире японского каратэ.

Каратэ оказалось окружено чисто доктринальными и нередко просто конъюнктурными спорами о том, какой стиль стоит ближе к истоку. Порой дело доходило до парадоксов, свидетелем одного из которых явился, например, отечественный мир боевых искусств. В СССР в 70-е годы был создан стиль Санэ, который, по утверждениям его пропагандистов, является корейской разновидностью каратэ, что само по себе уже невероятно. Справедливости ради заметим, что на Западе таких «собственных» стилей каратэ, о которых никогда не знала Япония, изобретён не один десяток.

Но и в самой Японии сегодня существует несколько десятков стилей каратэ, считающих себя абсолютно самостоятельными. Кроме «большой пятёрки» (Сётокан, Сито-рю, Годзю-рю, Вадо-рю, Кёкусинкай) активно действуют клубы Асихара-каратэ, Косики-каратэ, Дайто-дзюку («Великий Путь») во главе с мастером Адзумой, Тэнсин-каратэ («Сердце Неба») и многие другие.

СПОРЫ ОБ ИСТОКАХ – СПОРЫ О ДУХОВНОМ СМЫСЛЕ

В сущности «философии каратэ» нет и быть не может; ведь идеология каратэ – это далёкий и к тому же довольно искажённый отголосок самурайского взгляда на мир, сформированного буддизмом, синтоизмом, конфуцианством. Все классические принципы каратэ, например требование «сохранять своё сознание незамутнённым, подобно гладкой поверхности озера» и т. п., пришли из самурайских тренировок в мастерстве кэн-дзюцу и кю-дзюцу. Но в каратэ всё это звучит уже очень глухо и искажённо, нередко сводится к простым словесным формулировкам.

Многие мастера каратэ пытались самостоятельно нащупать эту глубину духовности, а точнее – создать её заново, ибо изначально она не была присуща каратэ. Надо было шагнуть за внешнюю технику, за каскады ударов и разбивание досок. Например, патриарх японского стиля Годзю-рю Ямагути Гогэн создал даже некий синтез своего стиля и синтоизма, так и назвав его – «Годзю Синто».

Но всё же большинство групп каратэ, особенно в послевоенной Японии, сводило всю философию и духовную практику к неким нормативным методам тренировки. Нередко вся подобная практика – это несколько минут сидения на коленях с прикрытыми глазами перед тренировкой (классический пример «осовремененной» дзэн-буддийской медитации, на самом деле длившейся часами и включавшей десятки методов концентрации сознания и регуляции дыхания).

Каратэ, правда, нашло более характерную для боевых искусств «нишу» тренировки сознания, где в равной степени можно сочетать совершенствование духовного настроя и боевого мастерства. Речь идёт о формальных комплексах, или «формах», – ката. Вопрос о ката оказался сегодня довольно сильно запутан, с одной стороны, западными авторами, с другой – самими японцами.

Можно встретить утверждение, что в ката отрабатываются наиболее эффективные связки приёмов, что ката оптимальным образом тренируют сознание и позволяют наладить в организме циркуляцию жизненной энергии «ки» и многое другое. Но необходимо отделить чисто традиционное и ритуальное осмысление ката от того, чем они являются в реальности.

Напомним, что на Окинаве ката в большинстве своём не носили сложного ритуального подтекста и представляли собой просто способ отработки приёмов. Лишь в одной школе – Наха-тэ, которая напрямую была связана с китайским ушу и где все ката имели свой аналог в Китае, они сопровождались приёмами регуляции дыхания, концентрации сознания. Отголоски этого можно встретить в ката Сантин, Тэнсё и некоторых других.

Однако Фунакоси Гитин решил значительно усилить роль ката не просто как метода отработки приёмов (в сущности приёмы, входящие в ката, в чистом виде неприменимы в бою), но как символически-ритуального воплощения сути каратэ. Вот как разъясняет смысл ката шеф-инструктор Всеяпонской ассоциации каратэ, прямой ученик Фунакоси, Накаяма Масатоси: «Каратэ не является и никогда не являлось техникой нападения. С того времени, когда способы и методы боя голыми руками и ногами были развиты и формализованы в виде искусства каратэ, оно преподавалось и изучалось именно как метод самозащиты. И пока каратэка (последователь каратэ. – Прим. авт.) не будет никем спровоцирован, он не применит своё искусство для того, чтобы дать отпор нападающему. Оборонительная суть этого искусства выражена в том, что все ката начинаются с «укэ», т. е. с блока» [155]. Итак, ката – символ защитной сути каратэ.

Для каждого ката существует своя траектория выполнения (эмбусэн). Для начальных ката она представляет собой линию в форме «Т»; для ката среднего и высшего уровня эмбусэн имеет вид сложного «серпантина», полного резких разворотов и изменений направления движения.

Важнейший принцип, который отрабатывается в ката и который каратист должен соблюдать в течение всей тренировки да и повседневной жизни, называется «дзантин». Это вечно бодрствующее сознание, которое не даёт противнику напасть на бойца врасплох. Данный принцип пришёл из старой самурайской практики: «Великого мастера не достать мечом даже во сне». Дзантин означает готовность всегда отреагировать на малейшее движение соперника и даже его мысль. Это реальное воплощение того состояния, которое именуют «разум, подобный гладкой поверхности озера» («мицу-но-кокоро»). В момент удара надо сосредоточить всю свою волю, всё сознание в точке удара и этот сгусток энергии, силы и волевого импульса выбросить в противника. Такое состояние называется «кимэ» и нередко сопровождается коротким гортанным выкриком («киай» – «единство энергии-ки»), причём понятия «кимэ» и «киай» также пришли из самурайской практики боя на мечах.

По окончании выполнения ката боец возвращается на то место, откуда начинал движение, но при этом он не должен расслабляться и уменьшать своё внимание. А вдруг противник ещё не добит и может продолжить нападение? Такое состояние называется «дзансин» – «мастерское окончание». Боец не расслабляется, но всегда готов к продолжению боя. Это вечно бодрствующее сознание, «дух, подобный луне» («цуки-но-кокоро»): как луна освещает неярким ровным светом всё вокруг, так и сознание бойца должно чётко и ясно фиксировать все предметы, не задерживаясь ни на чём конкретно.

Таким образом, ката не представляет собой ни вид духовной практики, ни отработку боевых комбинаций. Оно учит тому особому состоянию сознания, которое должно быть присуще настоящему воину и обеспечить ему победу в бою. В отличие от традиций Китая практика боевых искусств в Японии далеко не всегда сопровождается именно духовными или нравственными поисками, которые по своей сути значительно глубже и сложнее. Тренировку психики в современном каратэ нередко ошибочно принимают за духовное совершенствование, секреты которого исторически никогда не существовали в отрыве от религиозного контекста.