Схватка с черным драконом. Тайная война на Дальнем Востоке - Евгений Горбунов

В Разведупре созвали закрытое партийное собрание 20-го июля. В президиуме Берзин со своими ближайшими помощниками Никоновым и Стиггой, сменившим арестованного Узданского на посту начальника первого отдела. В зале 200 пар глаз, устремленных на докладчика. Докладывает секретарь парткома Управления бригадный комиссар Гай Туманян. Повестка дня: «Об исключении из рядов ВКП(б) бывших работников Разведупра, арестованных органами НКВД как врагов народа». Их осудили единодушно, протокол собрания отправили в Наркомат обороны.

В числе арестованных были комкор Геккер, корпусные комиссары Штейнбрюк, Карий, Захаров-Мейер, дивизионный комиссар Борович, комбриг Беговой, полковники Узданский, Мазалов, Иодловский; состоявшие в распоряжении Разведупра и нелегально работавшие за рубежом полковые комиссары Максимов, Юревич, а также Софья Залесская; пришедший в 1936 году из Коминтерна на должность помощника начальника Разведупра Миров (Абрамов) и заменивший Артузова Александровский.

Арест такой большой группы сотрудников вызвал цепную реакцию смещений, перемещений, новых назначений. Полковник Покладек был отправлен в Хабаровск в штаб ОКДВА на должность начальника разведывательного отдела штаба армии. Должность была солидной, в отделе было около ста сотрудников, но это было временное назначение. Через несколько месяцев он был арестован вместе с большой группой сотрудников этого отдела. 1 августа положение в Разведупре в связи с разоблачением «врагов народа» обсуждалось на Политбюро. Было принято решение: «Освободить Я. К. Берзина от обязанностей начальника Разведывательного управления РККА с оставлением его в распоряжении Наркомата Обороны». После ареста соратников, с которыми Берзин работал многие годы, оставление его в распоряжении наркомата означало последующий арест. И Берзин, и его подчиненные это прекрасно поняли. Военная разведка все больше попадала под влияние НКВД. В том же постановлении Политбюро Ежову поручалось «установить общее наблюдение за работой Разведупра, изучить состояние работы, принимать по согласованию с Наркоматом Обороны неотложные оперативные меры, выявить недостатки Разведупра и через две недели доложить свои предложения об улучшении работы Разведупра и указания по свежим кадрам». Теперь Ежов становился полновластным хозяином военной разведки.

Первым заместителем начальника Разведупра был назначен старший майор госбезопасности Семен Гендин. Ни к военной, ни к политической разведке он не имел никакого отношения, но это в Политбюро уже никого не интересовало. Заместителем по агентуре был назначен комбриг Александр Орлов – военный атташе в Германии. Об аресте комбрига Августа Гайлиса (Валина), сменившего Карина на должности начальника второго отдела, было объявлено на партийном собрании уже 10 августа. 19 августа на очередном заседании партактива Туманян сообщил: «Пятнадцать дней, как начальник Управления т. Берзин отстранен от работы начальника в связи с имевшими у нас место арестами врагов народа Никонова, Валима, Стельмаха…»

Поиски «врагов народа» в Разведупре продолжались. 15 октября на очередном партсобрания сообщили об аресте полковника Виктора Федорова – начальника маньчжурского отделения второго отдела. 3 декабря на партсобрании обсуждался самый большой список арестованных. На этот раз взяли всех оставшихся на свободе асов, проработавших в разведке многие годы. В списке 22 человека, и первый среди них – командарм 2-го ранга, герой Испании Берзин. Второй – комдив Стигга, руководивший агентурной разведкой на европейском континенте. В этом же списке арестованных начальник китайского отделения второго отдела полковник Карл Римм. Вместе с ним была арестована его жена Любовь Римм, работавшая вместе с мужем и Рихардом Зорге в Китае. Второй восточный отдел Разведупра был полностью разгромлен. В нем не осталось ни одного опытного сотрудника. Все, кто вели разработку операции «Рамзай» в 1936 году, были арестованы. Последние из могикан разведывательной службы оставляли после себя пустые кабинеты и оборванные связи с зарубежной агентурой. Наступал полный паралич центрального аппарата военной разведки.

Конечно, Рихард Зорге не мог знать подробностей разгрома руководства военной разведок, не мог догадываться, что из «шоколадного домика» исчезли все, кого он видел там во время своей последней поездки в Москву в 1935 году. Что-то ему мог сообщить Борович во время встречи в Пекине. Но Борович уехал из Москвы в апреле 1936-го, когда массовые репрессии в Красной Армии еще не начинались и никакими точными данными о фамилиях арестованных он не располагал. Конечно, и по сообщениям мировой прессы, и по тону радиограмм и указаний из Центра он чувствовал тяжелую обстановку в Москве, но ничего более конкретного он знать не мог. Но несмотря ни на что в этих изменившихся условиях группа «Рамзай» продолжала работать так же интенсивно, как и в 1936 году. Обстановка в Японии менялась и требовала пристального внимания со стороны всех членов группы, прежде всего Зорге и Одзаки.

Правящие круги в Токио хорошо понимали, что в сложившейся к тому времени международной обстановке для дальнейшей агрессии на Азиатском материке, для войны с Советским Союзом маньчжурского плацдарма и промышленной базы на территории «независимого» государства уже недостаточно. Поэтому, чтобы обеспечить свою страну необходимым для войны промышленным и сельскохозяйственным сырьем, чтобы избавиться от импорта и обеспечить свой тыл на случай «большой» войны, было решено начать агрессию в Северном Китае. Об этом думали в токийских кабинетах еще в 1936 году. 11 августа 1936 года совет пяти министров империи принял внешнеполитическую программу, в которой указывалось, что «в данном районе необходимо создать антикоммунистическую, прояпонскую, проманьчжурскую зону, стремиться к приобретению стратегических ресурсов и к расширению транспортных сооружений…»

Информация о совещании и принятом на нем решении стала известна Одзаки и Зорге и была немедленно передана по радио в Москву. Информация из Токио произвела сильнейшее впечатление в Центре. В разгар японо-германских переговоров, направленных против Советского Союза, правительство империи меняет направление агрессии, поворачиваясь с Севера на Юг. В это было трудно поверить, и от разведчиков немедленно потребовали доказательств.

У Зорге и у его группы появились новые заботы. Когда в Москве в кабинетах Берзина и Урицкого определялись задачи разведывательной группы «Рамзай», то, естественно, невозможно было предвидеть японскую агрессию против Китая. Поэтому, когда в начале 1937 года с континента потянуло пороховой гарью, Зорге и его товарищи стали самым внимательным образом следить за развитием японо-китайских отношений, за тем, как этот конфликт влиял на усиление армии и флота островной империи и ее взаимоотношения с Англией и США. Через несколько лет Зорге писал об этом периоде в своих записках: «Японо-китайская война представлялась нам очень важной с точки зрения экономической. Ведь переход к созданию тяжелой промышленности и к экономике военного времени осуществлялся в период начавшейся войны. Нам представился великолепный случай тщательно проследить за тем, какие меры принимает Япония в связи с начавшейся войной, как происходит усиление флота, как ведется реорганизация армии. Военные события явились как бы испытательным полигоном для переформирования японской армии, усиления ее оснащенности, и мы могли вести разнообразные наблюдения в „том направлении“. Великолепная оценка ситуации. И здесь Зорге-аналитик, пожалуй, превосходит Зорге-разведчика.

Был и еще один комплекс вопросов, к изучению которых было приковано внимание Зорге. Речь шла о взаимоотношениях Японии с Англией и США. До начала войны в Китае не исключалась возможность, что Япония может начать агрессию против Советского Союза при активной поддержке Англии и США. И для таких опасений были серьезные основания. Англия в прошлом была союзницей Японии, и США доброжелательно относились к этому союзу. Но как только японская агрессия в Китае начала распространяться на центральные и южные районы страны, то есть туда, где преобладали экономические интересы этих стран – их хорошим отношениям пришел конец. Когда лезут в чужой огород и хотят поживиться за чужой счет, то тут уже не до дружбы и союзничества. Естественно, что Зорге, чутко улавливающий малейшие нюансы в изменении взаимоотношений между Японией и другими странами, сразу же обратил на это внимание. Японо-китайская война с самого начала несла в себе возможность ухудшения отношений между тремя тихоокеанскими державами, и Зорге понял это раньше многих дипломатов, аккредитированных в Токио. Поэтому сразу же после начала войны в Китае у группы «Рамзай» появились новые заботы. Нужно было следить за взаимоотношениями между тремя странами, анализировать малейшие изменения в этих отношениях, предугадывать возможные события и давать им правильные оценки.